Сикрет Санта

[Remira]

А меж тем глас Санты напоминает, что заявки на фест принимаются до 20 ноября включительно в этой теме.
Йозовым покемонам просьба поторопиться! ;Р

Hey ho, let's go!

запись создана: 11.11.2013 в 13:14

@темы: friends, bunners, k project

---

[Consta+]

Свежие и относительно свежие анонсы:

+ В G-Fantasy стартуют две новые манги: 18 го декабря - K The First (пересказ событий аниме), с 18го января - Gakuen K (да-да, АУ про старшую школу, красный, синий и серебряный кланы попробуют себя в роли как учеников, так и учителей);

+ На Days of Blue это не повлияет никак, манга будет продолжаться;

+ Публикация следующей ранобэ запланирована на весну 2014го. В центре повествования будет Фушими и история его жизни, от средней школы до ухода в Скипетр. Нам детально расскажут об их знакомстве и дружбе с Ятой, об отношениях обоих с семьями, о том, как у Фушими менялись характер и взгляды на жизнь;

+ Начиная со следующего месяца все come back арты будут тизерами к OVA. Из чего можно заключить, что уже имеющиеся, видимо, никанон были просто так).

Источники: marchen-v-friedhof, tsukareteru-tako,

@темы: official-info, Fushimi Saruhiko

---

Грязь, главы 7, 8

[Moraine]

Название: Грязь
Автор: Moraine
Бета: самофикс и добрые души
Размер: макси (главы 7 и 8 из 14)
Персонажи: Мунаката Рейши / Суо Микото, Кагуцу Генджи / Хабари Джин, Зенджо Гоки, Мива Ичиген и др.
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Все знают, как появился кратер Кагуцу. Однако Мунакату Рейши, нового Синего короля, официальная версия не устраивает. Он хочет выяснить, что тогда произошло на самом деле. Но некоторые тайны лучше не раскрывать.
Предупреждения: Обсценная лексика, вольное обращение с каноном. Все плохо.

Глава 7

Порой Золотые зайцы могли быть потрясающе расторопны – особенно если это касалось интересующих их стрейнов. Казалось, у Синего клана достаточно времени. Подчиненные заперли пленников в камерах, заполнили все нужные документы, начали выяснять всю подноготную добычи – Скипетр наконец-то занялся работой. И сам Мунаката предвкушал грядущий разговор по душам с Масутани Хироши. Но утром следующего дня явились Золотые.
Мунаката мог бы многое высказать: что имеет право удерживать стрейнов в Скипетре до выяснения всех обстоятельств, что такая поспешность со стороны Зайцев похожа на недоверие, что… Впрочем, старший Заяц знал все возможные возражения, а потому предугадал их и постарался смягчить пилюлю. Мы за всем проследим, мы передадим вам протоколы допросов, мы предоставим вам все нужные сведения, но нам очень хочется снова заполучить к себе Масутани Хироши. Как ни странно, Мунаката поверил – слишком нехорошо и предвкушающе смотрел старший Заяц, и этот взгляд ощущался даже через узкие прорези в маске.
Получалось, что Масутани своим побегом кому-то очень сильно насолил. Не то чтобы Мунаката хоть на миг посочувствовал стрейну, зато все стало еще интереснее. Вряд ли Масутани не подозревал, какой прием его будут ждать у Золотых. На что же он рассчитывал?
Все же Мунакате удалось настоять, чтобы пленников сопровождали и его люди. Перевозка заключенных – самый уязвимый момент. Логично предположить, что если стрейнов попытаются освободить, то именно сейчас. Однако спустя два часа от Золотых вернулся Зенджо-сан и доложил, что все прошло без малейших эксцессов.
И что же это означало?
Ответа пока не предвиделось, а потому Мунаката занялся другими делами, разумеется, тоже неотложными. Впрочем, о Масутани Хироши с товарищами он не забывал и на мгновение. И не зря.
Новости пришли на третий день.
– Я слушаю, Авашима-кун.
– Только что с нами связались Золотые. Из Института совершен побег.
Мунаката откинулся на спинку кресла. Вот они, те самые смешанные чувства – когда рад, что предчувствия не подвели, но досадуешь, что врагов не удалось остановить. Он бегло просмотрел сброшенный на компьютер файл.
– Значит, сбежали только двое.
– Да, шеф. Масутани Хироши и Сувабе Юка.
Два сильных стрейна бросили более слабых товарищей. Как мило. И не слишком разумно: забытые приятели могут и обидеться.
– Уже известно, как именно им удалось бежать?
– Золотые сейчас выясняют.
И это все, что положено знать Синим?
– Собирайтесь, Авашима-кун. Возьмите с собой еще двоих людей.
– Да, шеф, – может, она и сомневалась, но никак свое сомнение не показала. Молодец.
– Скипетр Четыре берет на себя расследование этого инцидента как входящего в компетенцию Синего клана.
Авашима-кун улыбнулась и отдала честь.
…Разумеется, их не ждали, но не остановили. Любопытно, что произойдет, когда Золотые свяжутся со своим королем. Формально Мунаката был в своем праве – расследованием подобного происшествия должен заниматься Скипетр. Но это формально, Дайкаку-сан, что бы он ни твердил о том, что всего лишь второй король, властвовал на земле Японии безраздельно.
Как же Золотой король поступит? Мунаката осматривал комнату, в которой держали Масутани, – впрочем, она больше походила на камеру – и ждал реакции Дайкаку-сана.
Все-таки как удался побег? Комната казалась нетронутой. Небольшое квадратное помещение без окон, из мебели кровать, стол с полкой, стул, кресло. В одной из стен была дверь, ведущая в ванную. Комфортнее, чем камеры в Скипетре, но клаустрофоб тут сойдет с ума. Комната запиралась на замок, на первый взгляд обычный, но, похоже, усиленный магией. Он казался нетронутыми.
В Институте, кстати, больше рассчитывали на магию, чем на охрану, и в этом был свой резон, но все же… И не стоит забывать, что не так давно Красные увели отсюда ту девочку-стрейна, которая теперь считается вассалом Суо. Конечно, ее держали в другом корпусе, который, по мнению Мунакаты, скорее походил на проходной двор, чем на место, в котором можно хоть кого-то запереть.
В комнату, нет, все же камеру заглянул незнакомый мужчина в белом халате и послал Мунакате нервный взгляд.
– Вам что-то нужно? – вежливо осведомился Синий король.
– Не… прошу прощения, мне сказали… вы спрашивали о нашей системе безопасности.
Значит, Дайкаку-сан не имеет ничего против вмешательства Скипетра и, вероятно, хочет посмотреть, справится ли Мунаката с расследованием.
– Да, что у вас с камерами наблюдения?
– Они есть, но… Вчера вечером они вышли из строя.
– Как раз перед побегом, как я понимаю? Вы… – Мунаката выразительно приподнял брови.
Тот на мгновение смешался.
– Сакума… Прошу прощения, я тут главный врач… считаюсь… после…
– После неожиданного завершения карьеры Мизучи-сэнсея, – подсказал Мунаката.
– Да, – тот смутился. Высокий, сутуловатый. Наверное, ему лет тридцать с небольшим, так что молод для такой должности. Этот Сакума походил на типичного ученого не от мира сего из глуповатых комедий. Может, как специалист он и хорош, но как организатор…
– Что же случилось с камерами, Сакума-сэнсей?
Похоже на проделки Масутани, чей дар связан с электричеством, но из этой комнаты он никак не мог воздействовать на камеры. Вроде бы.
– Очень… интересно, – Сакума неожиданно оживился. – Сотрудники, которые вчера были в здании, и охранники утверждают, что незадолго перед побегом почувствовали легкий толчок. Они решили, что это небольшое землетрясение. Мы проверили, но ни о какой сейсмической активности нигде не сообщалось. Зато на одной из стен, по которой шла проводка, появилась трещина. На этом месте и случился разрыв.
– Да, любопытно, – согласился Мунаката.
– И эти неповрежденные замки, – Сакума нахмурился. Кажется, он из тех, кто, заговаривая о деле, забывал о стеснении. – Если бы я не был уверен в сотрудниках, то сказал бы, что кто-то просто открыл комнаты и выпустил стрейнов. Но ключи на месте, и все уверяют, что никто их не забирал.
– Копии?
– С ключей, защищенных магией и в каком-то смысле являющихся магией? Мы, конечно, проверим всех наших сотрудников, но…
Да, сомнительно.
Итак, камеры слежения отключаются из-за поврежденной проводки. А это случилось из-за неожиданной трещины в стене. Замки словно открылись сами… Волшебство какое-то.
– Эти стрейны ведь не могли использовать свою магию?
– Да, на них были блокирующие браслеты.
Тогда, действительно, ничего непонятно.
– Впрочем… – Сакума засунул руки в карманы. – Вы представляете себе, как действуют подобные приспособления?
Мунаката покачал головой.
– Они не блокируют магию полностью. В свое время выяснилось, что если отрезать стрейна или клансмена от силы, тот через некоторое время умрет. Любопытный эффект – видимо, для организма магия в какой-то момент становится жизненно необходима. Поэтому все такие устройства позволяют творить самую простенькую магию. Вот для этого нужны охрана и замки – потому что наши… пациенты все же не становятся обычными людьми.
– Это уже интереснее.
– Но я все равно не понимаю, как это помогло совершить побег.
– Покажите мне комнату, в которой держали Сувабе Юку.
– Прошу вас, – Сакума вышел из камеры и повернул налево. – Здесь рядом.
– Если Масутани у вас уже бывал, то наверняка вы проанализировали все его способности.
Сакума кивнул.
Тогда надо ставить на девушку-стрейна. Но как? Тогда она кидалась каменными глыбами. Камни… Куски здания… Проводка порвалась из-за трещины в стене… правильно, тоже здания. Пока, правда, неясно, как во все это вписываются замки.
– Сувабе, похоже, умеет воздействовать на камни, – произнес Мунаката вслух.
– Насколько мы успели разобраться, да. У нее впечатляющие способности, но очень грубые, если можно так сказать. Впрочем, если Сувабе-сан открыла их в себе недавно, это неудивительно.
А так ли это и, главное, как проверить? Кажется, Мунакате захотелось узнать об этой девушке-стрейне все и немного больше.
– Значит, тревоги не было.
– Именно. Прошу вас, – Сакума толкнул дверь, ведущую в точно такую же, как у Масутани, комнату.
– Кстати, Масутани ведь уже сбегал из Института.
Сакума кивнул:
– Мы в первую очередь подняли записи по поводу его прошлого побега. Ничего общего. Тогда Масутани помогли его приятели на воле – подстерегли конвой, когда тот перевозил этого стрейна из основного здания Института… за город. Это был настоящий налет, если можно так выразиться.
– Вот как? – от Мунакаты не укрылась короткая заминка собеседника. За город, значит? Любопытно. Как много ему еще предстоит узнать о Золотых зайцах.
– Именно. Здесь все иначе. Как выяснили полицейские, неподалеку беглецов ждала машина.
Еще интереснее.
– Полицейские?
– Да. Рано утром они нашли брошенный минивэн на южной окраине города. Оказалось, это та самая машина, которая подобрала стрейнов.
– Вы хотите сказать, что на улице, где стояла машина, камеры работали?
– В том переулке, где она ждала, их не было. А вот при выезде из него – да.
Что же тот же Масутани их не сломал? Получается, выбравшиеся из Института стрейны были все еще в этих, как сказал Сакума, браслетах?
– Блокирующие магию устройства так просто не снять?
– Да, нужен другой человек с силой. В идеале – специалист, иначе могут быть неприятные последствия.
– Среди стрейнов есть такие?
Сакума пожал плечами:
– Сложно сказать. Побеги у нас случаются редко. К тому же время от времени мы вносим в такие устройства небольшие изменения, на всякий случай.
В этой комнате тоже не оказалось ровным счетом ничего интересного. Или они просто не знают, на что смотреть.
– Полицейские все еще здесь?
Сакума послал ему удивленный взгляд.
– Должны быть здесь. Я скажу, чтобы вас проводили.
– Благодарю, я сам.
Полицейские обнаружились в том самом проулке, где беглых стрейнов ждала машина. При виде Мунакаты старший из них скривился так, словно у него разом заболели все зубы. Впрочем, его можно понять: раньше в работу полиции вмешивались лишь Золотые, теперь к ним добавились еще и Синие.
– Доброе утро, инспектор, – улыбнулся Мунаката.
– Доброго, – тот ответил хмурым взглядом и такой неприязнью, что ее можно было резать ножом.
– Могу я узнать ваше имя?
Лет под пятьдесят, а занимается брошенными машинами. Потому что неудачник или потому что явно не привык скрывать то, что думает? Впрочем, есть еще вариант, что допустил какой-то просчет. Пиджак мятый, из кармана торчит пачка сигарет, ботинки грязные… Предположим, что вдобавок холостяк.
– Фудживара.
– Приятно познакомиться, инспектор Фудживара, – Мунаката чуть склонил голову и, предупреждая встречный вопрос, добавил: – можете называть меня Мунаката-сан.
– Гхм… Хорошо, – теперь во взгляде появилось еще и подозрение.
– Расскажите мне, что вы выяснили.
– Да ничего пока. Минивэн угнали у какого-то при… мелкого торговца рыбой. Тот накатал заявление пару дней назад. Мы его на всякий случай проверяем, но, похоже, там все чисто. Саму машину сейчас осматривают наши эксперты, но пока ничего там не нашли. В смысле, пальчики какие-то есть, но, похоже, самого хозяина. Может, еще ваших беглецов. Руль протерли, как и дверцы.
Предусмотрительно.
– На записях с видеокамер можно увидеть водителя?
Инспектор помотал головой.
– Раннее утро, считай ночь, паршивое освещение плюс эти типчики скрывали лица. Знаете, эти маски от инфекции и какие-то кретинские шапки…
– Типчики?
– Оба передних сидения были заняты.
И это тоже ничего не дает…
– Что, паршиво? – хмыкнул инспектор.
– Да, невесело, – отозвался Мунаката и по лицу Фудживары понял, что тот такого признания не ожидал. Вероятно, Золотые в таких случаях отмалчивались и приказывали не лезть не в свои дела. – У вас бывали случаи, когда кто-то или что-то исчезало со своего места, не оставляя следов?
– Это только кажется, что следов нет, – в голосе инспектора появилась легкая снисходительность, но Мунаката сделал вид, что не заметил ее. – Хотя…
Фудживара вдруг задумался.
– Было что-то похожее?
– Нет, просто вспомнилось.
Судя по лицу инспектора, не просто, слишком он стал серьезен. Определенно, это воспоминание не давало ему покоя.
– И что же?
Теперь Мунакате продемонстрировали недоверие. Оставалось только послать инспектору спокойный ожидающий взгляд.
– Да… пару лет назад кто-то ограбил деньгохранилище в Нэриме. Испортили камеры и сигнализацию, каким-то образом открыли замки… В общем, вошли и вышли. Говорили… – Фудживара замялся, потом вздохнул и махнул рукой, – в общем, там лежали денежки, добытые не совсем законно, поэтому шумихи особой не поднялось. Проще было сделать вид, что ничего не произошло, чем объясняться. И до сих пор воров найти не могут.
– Значит, испортили камеры… – что-то еще не давало покоя. – Вы сказали, замки открыли?
– Неудачно выразился. Взломали как-то. Но очень аккуратно, даже и не догадаешься. Никаких следов! Мы тогда все там осмотрели, все облазили, экспертов на уши поставили, но… словно магия какая-то!
Кажется, Мунаката не зря решил поговорить с полицейскими. Надо будет получить доступ к бумагам по этому делу. И, похоже, именно из-за того нераскрытого ограбления Фудживара теперь ищет угнанные машины.
– Благодарю вас, инспектор. Вы мне очень помогли.
Фудживара воззрился на Мунакату так, словно у того выросла вторая голова.
Значит, ограбление деньгохранилища внимание Золотых не привлекло. Впрочем, понятно, почему. Дело заминали, а явных следов магии там не было. Узнать бы, где пару лет назад обитала девушка-стрейн Сувабе Юка. Но, увы, ее личное дело до безобразия скудно. Родилась в Кариве, что в префектуре Ниигата, в полной семье. Ходила в местную среднюю школу, а вот в старшую не поступила – ушла из дому.
– И еще вопрос, инспектор. У вас случайно нет знакомых полицейских в префектуре Ниигата?
Фудживара почесал в затылке.
– Предположим, могу кое с кем связаться. И что? У вас своих каналов нет?
В том-то и дело, что нет, еще не созданы. А каналы Золотых не слишком полезны. Можно действовать официально – просто прийти и приказать. Но кто гарантирует, что навязанный приказ не выполнят из-под палки?
– Инспектор, я доверяю тем, у кого в подобных делах больше опыта, – лесть была довольно грубой, но, похоже, сработала.
– Ну свяжусь я и что? – во взгляде мелькнула искра интереса.
– Я бы хотел узнать кое-что о человеке, проживавшем когда-то в Ниигате. У меня есть предположение, правда, пока мало чем подкрепленное, что он может быть связан с тем ограблением.
Фудживара весь подобрался. Если догадка Мунакаты верна, дражайший инспектор теперь землю будет рыть, но выяснит все необходимое. Ведь такой шанс обелиться перед начальством и поймать-таки неуловимых преступников!
– По вашей части, значит? То преступление, я имею в виду.
– Вероятно.
Фудживара хмыкнул, в этот раз довольно:
– Хорошо, будет вам человечек из Ниигаты. Толковый такой человечек, отвечаю. Разузнает все, что надо.
– Не сомневаюсь.
Правда, надо сначала самому понять, что именно надо узнать.
– Шеф! – а вот и Авашима-кун.
– Прошу прощения, инспектор. Я слушаю.
Та лишь покачала головой:
– Пока ничего. Подельники Масутани и Сувабе молчат.
– Вероятно, еще надеются, что те их не бросят. Подождем немного, – хорошо говорить, а вот могут ли они позволить себе ждать? Мунаката совсем не был в этом уверен. Зачем вообще Масутани и эта девица устроили весь этот спектакль с нападением? Зачем позволили себя арестовать? Почему сбежали из Института, а не из Скипетра? Мунаката не сказал бы, что от Золотых сбежать проще, чем от Синих. Значит, есть еще какой-то резон.
Вопросы, вопросы, вопросы…
Зазвонил КПК. Мунаката достал его – номер оказался незнакомым.
– Я слушаю.
– Привет, Мунаката, – хмуро сказал Суо. – Все еще есть охота поговорить о Кагуцу Генджи?
* * *
В дверь постучали, и Акеми-сан замерла, так и не досыпав в чашку чай. Вода уже кипела, бамбуковая мешалка ждала своей очереди – чайную церемонию никто не должен был прервать.
– Извини, – Хабари, сидевший напротив, вздохнул. – Это срочно.
Акеми-сан лишь склонила голову:
– Я понимаю, Джин-сама. Надеюсь, это ненадолго, иначе придется перенести церемонию.
Хабари и сам надеялся, что не случилось ничего важного. Хотелось отдохнуть, попить чаю, забыть обо всем… Неправильно, но желание забыться в последнее время посещало все чаще и чаще.
– Войдите.
Седзи отодвинулись. За ними замер коленопреклоненный Зенджо:
– Прошу меня простить, я не должен был вас прерывать.
– Я слушаю.
– Наши люди задержали двоих членов Красного клана. Те устроили пьяный дебош на фестивале неподалеку, и…
– Вы все сделали правильно.
Да, правильно, но что теперь устроит Кагуцу Генджи? Снова прикажет своим избить кого-то из Синих?
Акеми-сан едва заметно нахмурилась, вероятно, подумала о том же.
– Мы поступили в соответствии с законом, которому Красные обязаны подчиняться.
– Да, Джин-сама. Я прикажу нашим людям быть настороже. Мы не позволим Красным застать нас врасплох, как в прошлый раз.
Зенджо винил в произошедшем с Амано-саном себя, хотя виноват был только сам Хабари. Но Зенджо этого не объяснишь. А Кагуцу Генджи сейчас, наверное, в ярости – от одной этой мысли в груди тревожно заныло. И тут же эхом отдались воспоминания о ночи в его доме. Да, в ярости. А злится ли Кагуцу… Генджи еще и на то, что Хабари тогда ушел? Наверняка. Внутри всколыхнулись беспокойство, страх за своих людей и… еще что-то, почти предвкушение, потому что теперь встречу с Красным королем оттягивать нельзя, чем бы она ни закончилась.
Хабари поднялся с пола.
– Прошу прощения, Акеми-сан, я вынужден покинуть тебя на сегодня.
– Да, Джин-сама, – она коснулась коробки с чаем. – Умоляю, будь осторожен.
Хабари слабо улыбнулся:
– Конечно.
– Вы пойдете к Красному королю? – Зенджо вскинул голову. – Я…
– Мне не нужен эскорт, – предвкушение снова кольнуло изнутри – как засевшая в одежде иголка.
Зенджо явно хотел возразить, но все же удержался, и Хабари мысленно перевел дыхание. Ведь не объяснишь, почему не надо, чтобы кто-то вмешивался в разговор Красного и Синего королей.
Нужно идти одному. И правда в том, что Хабари не хотел видеть Генджи, почти боялся его видеть, очень хотел его видеть… Проклятье!
Сначала надо заглянуть в парк, к храму Каннон, а дальше… Если понадобится, он придет к Красным в штаб.
На улице было холодно, и Хабари тут же вспомнил о тепле, исходившем от Генджи. Нет, не об этом сейчас надо думать! В темноте храм вырисовывался неясной громадой. Хабари остановился возле него, вгляделся в силуэты статуй, казавшихся сейчас не богами, а демонами. Что скажет Красный король? Что сделает? Хабари сжал пальцы на рукояти сабли.
Он почувствовал Генджи раньше, чем увидел. Знакомое тепло коснулось кожи, все такое же грязное, как и прежде, но сейчас оно было почти приятным. Нервы казались перетянутыми струнами – надави еще немного, и они лопнут со звоном. И рассекут руки неосторожного музыканта до крови.
Генджи был в бешенстве, пылал так, что глазам становилось больно, но Хабари заставил себя смотреть.
– У меня два варианта, – почти прорычал Красный король, ровня и неприкасаемый одновременно. – Либо мы с тобой прямо сейчас и прямо тут деремся, либо я тебя трахну. Выбирай.
Хабари облизнул пересохшие губы и все же прикрыл на краткий миг глаза. Когда он снова открыл их, Генджи стоял совсем рядом. В черноте его зрачков горело пламя.
– Хорошо.
– Что хорошо? – рука Генджи взметнулась, но он не ударил и не коснулся.
Все вокруг словно подернулось рябью. Хабари сглотнул. Что он делает? Он сошел с ума! Нет, все правильно! Красный король должен успокоиться… Нельзя допустить, чтобы его меч упал… Здесь город, люди, если сражаться тут, то… Опасно, а если так, то есть только один выход… Зачем он оправдывается? Это долг, это наказание…
– Где… – слова казались тяжелыми, как камни. – Мы… где мы с тобой… будем…
Почему он не может выговорить?
Генджи все же схватил его за плечи и тряхнул:
– Мы трахнемся, да? Ты дашь мне себя выебать, да?
Это покоробило, но Хабари только кивнул.
– Хорошо, – руки Генджи теперь спустились на талию, стиснули. – Ты умница. Да, я тебя трахну. Зачем было так ломаться, а? Удирать, прятаться…
Хабари провел пальцами по щеке Генджи. Она была горячей, а щетина слегка кололась. Странно и неправильно.
Генджи рванул его еще ближе, так, что они едва не столкнулись лбами.
– Прекрати, если не хочешь, чтобы я оприходовал тебя прямо здесь. Чувствуешь?
Хабари чувствовал – прекрасно чувствовал, что ему сейчас упиралось в живот через все слои ткани. Генджи со свистом выдохнул сквозь сжатые губы.
– Черт, не думал, что ты согласишься… Хорошо, дай мне минуту, надо подумать. Да!
Он вдруг выпустил Хабари из объятий, и стало холодно.
– Сейчас-сейчас, позвонить надо!
Генджи достал мобильник, принялся набирать номер. Он все делал быстро и резко, но Хабари все равно казалось, что все вокруг плывет, колышется, как в огромном аквариуме.
Они пересп… трахнутся, как сказал Генджи. Хабари попробовал непривычное слово на вкус, перекатил его по языку. Грубое и вульгарное, оно как нельзя точно подходило к тому, что они собирались сделать. Кагуцу Генджи трахнет Хабари Джина. Теоретически понятно, как это произойдет. В животе при одной мысли об этом что-то екнуло. Это будет стыдно, грязно и, Хабари надеялся, очень больно. Чертовски больно.
– Ладно, пойдем! – Генджи запихнул мобильник в карман и посмотрел на него голодным взглядом. Действительно голодным – так на Хабари еще никто никогда не глядел.
На мгновение захотелось спросить, куда, но… какая разница?
Снова было темно, снова они куда-то шли, точнее, Генджи почти бежал, и Хабари спешил за ним. В этот раз его не никто не держал, но, казалось, от Красного короля к Синему протянулась невидимая нить, связавшая их не хуже самых прочных оков.
Все происходящее напоминало извращенную фантазию, одну из тех, в которых стыдно признаться самому себе. Как секс с незнакомцем, как игры со связыванием, как подчинение и доминирование, как… Только все ярче и выпуклее, по-настоящему.
Генджи время от времени оглядывался – проверял, идет ли за ним Хабари, но за руку не брал. Почему? Потому что если коснется – действительно не выдержит? Схватит, затащит в первый попавшийся переулок? Дыхание тут же участилось, а сердце гулко застучало в груди.
– Сюда, – они свернули в какую-то улочку, остановились перед калиткой. От толчка Генджи та отворилась с легким скрипом. Крохотный дворик и темный дом – старый, одноэтажный, оказывается, в городе еще остались такие. Что это за место?
Генджи зашел внутрь с уверенностью человека, уже не раз тут бывавшего, и Хабари поспешил следом.
В доме горел свет, но присутствия людей не ощущалось. Хабари отметил обувь, сваленную в углу прихожей, одинокую куртку.
– А где хозяева?
– Решили сходить в гости, – хмыкнул Генджи, стаскивая ботинки. – Не волнуйся, не явятся, пока я не прикажу.
Хабари заставил умолкнуть все те вопросы, что теснились в голове. Это не его дело.
– Давай, проходи.
Хабари вошел в чужую гостиную. Низкий столик, подушки на полу, телевизор на невысокой тумбочке. На столе лежала газета и поблескивали забытые тарелки. Видимо, здешние обитатели только закончили ужинать.
– Спальня дальше, – Генджи несильно толкнул в спину.
В отличие от гостиной тут было темно, но Генджи тут же щелкнул выключателем.
– Хочу все видеть, – он прошел на середину комнаты, к лежавшим на полу раскатанным футонам.
Хабари замер, глядя на чужие подушки и простыни.
– Что, брезгуешь? – кажется, Генджи это повеселило. Он стянул куртку, бросил ее в угол. – Не стой столбом, развевайся.
– Это не… – Хабари сбился, сам не зная, что хотел сказать. Что все неправильно? Так неправильно уже давно, с самой первой встречи с Красным королем.
Впрочем, Генджи понял его по-своему:
– Презервативы у меня всегда с собой. С остальным разберемся как-нибудь.
А вот о такой приземленной вещи Хабари подумать даже в голову не пришло. Пошло, впрочем, все тут пошло. Он вздохнул и взялся за ремень.
Генджи с интересом следил, как Хабари снимает перевязь с саблей и плащ. Потом пришел черед жилета. Хабари прикоснулся к пуговицам на рубашке.
– А ты?
Генджи усмехнулся и быстро снял свою рубашку. На коже груди и предплечий змеились цветные разводы татуировок, и у Хабари перехватило дыхание. Неожиданно, до дрожи в пальцах захотелось прикоснуться к ним, провести ладонями, проверить, какая под ними кожа. Говорят, от татуировок она грубеет. А так ли это?
– Я якудза все-таки! – теперь Генджи улыбался широко-широко. – Что, не нравится?
Хабари мотнул головой.
– Нет, нравится, – собственный голос показался непривычно слабым.
Действительно, нравится, хоть это еще один знак неправильности того, что тут происходит.
– Раз нравится, не тормози. Или мы тут полночи стоять будем?
Хабари справился с пуговицами на рубашке, снял ее. От холода по коже тут же побежали мурашки. Но ведь его сейчас согреют, да?
Теперь ремень на брюках. Генджи стоял, уперев руки в бока, и ждал. Тут же стало стыдно.
– Не красней ты так, – он фыркнул.
Да, глупо краснеть перед человеком, которому ты несколько дней назад… От воспоминания, ярко вспыхнувшего перед глазами, словно стало теплее. Глупости, все эти смущения – самые настоящие глупости. Можно врать себе, но тело не обманешь. Тело-то предвкушало, тело ждало новый прикосновений, и внутри все болезненно и сладко сжималось. Хабари глубоко вздохнул и на выдохе стянул брюки вместе с нижним бельем. Теперь он стоял перед Генджи Кагуцу совершенно голый и ждал. Сам не знал, чего, наверное, приговора.
Тот смотрел во все глаза, пристально, кажется, даже оценивающе. Потом провел языком по губам.
– Обалдеть.
Генджи подошел к нему прямо по футонам, замер, потом провел пальцами по груди, с силой сжал сосок и тут же выпустил – Хабари даже не успел вскрикнуть, больше от неожиданности, чем от боли.
– У меня первый раз стоит на мужика. А у тебя? Что стоит, сам вижу, – Генджи опустил руку и сжал уже наполовину вставший член Хабари. – Ну? Я первый?
Хабари кивнул.
В этот раз улыбка Генджи была… счастливой, наверное. Раньше Хабари такое выражение на его лице не видел. А еще она казалась немного пьяной.
– Иди сюда, – Генджи отпустил его член и схватил за руку, почти упал, вынуждая опуститься на чужую кровать вместе с ним. – Давай, обними меня. Что ты как рыба снулая?
И Хабари обнял. Генджи был горячий, как печка, почти обжигал в холоде комнаты. Кожа под татуировками действительно казалась чуть загрубевшей, не такой, как там, где узора не было. Хабари провел ладонями по плечам, следуя узорам, спустился по предплечьям, ощущая, как перекатываются мускулы. Генджи слегка подрагивал под его прикосновениями и тяжело дышал.
– Ладно, хватит, – он грубо взял Хабари за подбородок, заставил посмотреть в глаза и усмехнулся. Генджи сжал пальцы еще сильнее, словно желая, чтобы на коже остались синяки, а потом поцеловал. Не так, как тогда, а зло и жадно, вынуждая широко открыть рот, впустить язык, ответить, наконец.
Генджи повалил Хабари на простыни, вжал в пол так, что, казалось, хрустнули ребра. Его руки слепо шарили по всему телу, путались в волосах, дергали за пряди, мяли бока, сжимались на плечах. Кажется, их было не две, а сотня. Хабари отвечал на поцелуи, все больше становившиеся похожими на укусы. Не хватало дыхания, не было времени осознать всю мешанину ощущений. Все стало путанным и обрывочным, словно происходило не с ним, и вместе с тем одуряюще прекрасным. Вот тяжелое тело сверху – чужие губы наконец-то прекратили терзать рот и скользнули на шею. Вот бедра Генджи настойчиво вжались в пах, пряжка царапнула собственный болезненно напряженный член. Генджи схватил Хабари за ногу, дернул, вынуждая обвить ею талию. Казалось, ему хотелось полностью раздавить Хабари, вобрать, впитать в себя, чтобы они стали единым целым.
Оставалось только самому вцепиться пальцами в короткие жесткие волосы, притянуть голову к своему лицу, припасть ко рту, в котором отчетливо ощущался привкус сигарет.
Генджи ответил довольным рыком и снова впился в губы, уже болевшие от напряжения.
– Так… стой, – дышал он тяжело, как и сам Хабари. Генджи отстранился, встал на колени и дернул свой ремень. Хабари приподнялся на локтях, глядя, как тот стаскивает брюки. Член Генджи Хабари помнил по прежнему разу – крепкий, темный, с вздувшимися венами, в окружении черных волос, тоже жестких, как на голове. Такой же грубый, как и он сам. Обхватить его губами было непросто – тогда Хабари в какой-то момент показалось, что уголки рта просто разорвутся, а кости черепа треснут. Теперь же Генджи собирался… Тело тряхнуло от предвкушения.
– Что, испугался? – Генджи огладил собственный член. – Сегодня ты эту игрушку получишь не в свой грязный ротик, а пониже. Переворачивайся.
Хабари подчинился и спрятал пылающее лицо в изгиб руки.
Руки Генджи странно нежно прошлись по спине, погладили бедра, коснулись ягодиц.
– Ноги раздвинь.
Хабари услышал, как Генджи завозился, ругнулся вполголоса, зашуршал чем-то – наверное, надевал презерватив, потом почувствовал, как по внутренней стороне бедра с силой провели ногтями.
– Шире.
Между ягодиц что-то ткнулось.
– Бля, Джин, не зажимайся, как целка.
Хабари попытался заставить себя дышать размеренней. Вышло плохо.
– Я… в каком-то… смысле…
– Помню! Сука… и стараюсь поосторожнее, – последние слова Генджи выдохнул ему в затылок. – Это только палец!
Хабари промолчал, и Генджи попробовал еще раз. Получилось. Хабари услышал над ухом удовлетворенный вздох, и тут же Генджи прикусил ему загривок. Больно! Хабари тут же снова сжался, и Генджи рассмеялся:
– Ты мне… палец сломаешь! Черт… ты узкий… как я не знаю, что… Но… все равно… тебя трахну… Готов?
Разумеется, Джин готов не был, но в ответ лишь всхлипнул.
Теперь между ягодиц ткнулось что-то, значительно более крупное. Генджи зашипел, потом его руки впились в бедра и потянули назад. Хабари приподнял ягодицы, затем, подчиняясь, встал на колени. Чужой член вошел немного – больно пока не было, скорее неприятно от ощущения непривычной растянутости.
– Не… могу… – прохрипел сзади Генджи. – Больше… нет…
Он снова потянул на себя, на этот раз резче, и Хабари вскрикнул. На коже выступил пот от напряжения и неожиданного жара, окутавшего комнату. Теперь стало больнее, но терпимо.
– Черт…
Новый рывок оказался сильным и безжалостным. В глазах потемнело. В этот раз они вскрикнули оба. Больно-больно-больно… Наконец-то Хабари купался в боли, чувствовал, как она набегает волнами, распространяясь по всему телу.
Голова Генджи уткнулась между лопаток:
– Ты… как?
– Двигайся… – получилось только прохрипеть, но Генджи услышал и понял.
– Псих.
– Дви… гай…ся… – Хабари дернул бедрами, попробовав насадиться еще глубже, хотя член и так вошел уже полностью. Как же больно!
– Сам хочешь! – Генджи резко подался назад и так же резко вломился.
– Ах!
Нет, все же терпимо. Теперь весь мир стал тонуть в красном. Хлипкие стены, раздвинутые седзи, простыни под щекой… все переливалось оттенками этого цвета, как в том давнишнем клубе. Хорошо… С каждым толчком оттенки менялись, красный то темнел, то светлел. Муаровые разводы плыли перед глазами и колебались в такт движениям Генджи. Все резче, все быстрее – тот уже не сдерживался.
Хабари не знал, сколько это длилось, время потеряло счет. Просто в какой-то миг вечности он услышал, как Генджи застонал, дернулся, а потом рухнул на него. Хабари прислушался к тяжелому дыханию за плечом и медленно разжал вцепившиеся в простыни пальцы. Член выскользнул из его тела, и Хабари ощутил облегчение и пустоту одновременно. Нет, мало, не хватает…
Генджи сполз с него и развернул на спину.
– Ты дурак, да?
– Нет…
– А это что? – он обхватил почти опавший член. – Если б я хотел тебя изнасиловать, то изнасиловал бы.
– Изви…
Генджи вдруг замахнулся. Хабари от неожиданности зажмурился, но удара не последовало. Он открыл глаза и увидел склонившееся к нему злое лицо.
– Не извиняйся, идиот. Бля... – теперь лицо Генджи стало тоскливым. – Я курить хочу. Вот что с тобой делать? Ладно.
Он неожиданно ласково коснулся губами щеки Хабари, скользнул к подбородку, потом ниже по шее к груди, лизнул сосок. Как реагировать на эти смены злобы и нежности? Как их понять? Генджи потерся колючей щекой о живот, и все мысли тут же вылетели из головы.
Хабари смотрел на темноволосую голову между своих ног. Генджи языком провел от пупка до паха и ненадолго замер. От ожидания все внутри свело. А потом Генджи наконец взял его член в рот. Хабари смог только выгнуться и застонать.
Наверное, тогда он делал минет Генджи так же неловко, но все равно это было потрясающе. Непозволительно хорошо. Генджи умудрился хмыкнуть, не выпуская члена изо рта. Сосал он жадно, как будто намеревался выжать из Хабари все соки, как, наверное, паук высасывает муху, и от нее остается лишь хрупкая оболочка.
Хабари стонал уже в полный голос. Мир уплывал, реальными были лишь простыни под спиной и Кагуцу Генджи. За него Хабари и ухватился, как за спасительный поплавок, за миг до обрушившегося оргазма. И мир взорвался, чтобы спустя несколько упоительных мгновений ничего воссоздаться снова.
– Ты мне волосы вырвешь, – Генджи усмехнулся Хабари прямо в бедро.
Тот отпустил чужие пряди, закинул руки за голову.
Генджи подполз и улегся рядом.
– Ты как? – лениво спросил он.
– Хорошо, – язык слегка заплетался. Хабари чувствовал себя одновременно уставшим и легким-легким, как воздушный шарик.
– Ты гребаный мазохист, знаешь?
Сил хватило лишь на легкий кивок.
– Смотри, – Генджи ткнул его в бедро, и Хабари ойкнул. Там темнела целая россыпь синяков. – Вот это что?
– Пустяки, – Хабари перекатился на живот. Спина, поясница и бедра ощутимо ныли. – Они быстро пройдут.
– В смысле? Черт, сигареты!
– Я же Синий король, – Хабари смотрел, как Генджи на коленях подполз к брюкам и принялся выворачивать карманы. Глаз зацепился за валявшийся рядом презерватив – след грехопадения, от которого почему-то было так приятно. – Я могу воссоздать все, что хочу. Почти все. Мои клансмены, если их ранят, восстанавливаются гораздо быстрее, чем члены других кланов. А я – быстрее, чем они, даже если не буду прикладывать к этому никаких сил.
– Удобно, – Генджи уселся, скрестив ноги, и зажег сигарету своим пламенем. – Аж завидно.
Он был непривычно мирным и расслабленным. Даже тогда во сне он казался более напряженным, чем сейчас. Это хорошо – похоже, Хабари поступил правильно, выбрав постель, а не поединок.
– Слушай, – Генджи сыто улыбнулся и вдруг звонко шлепнул его по ягодице, – значит, твоя задница быстро оклемается и я смогу трахнуть тебя снова?
Следовало оскорбиться, но Хабари, сам себе удивляясь, рассмеялся.
– Ох, – он тоже сел, проигнорировав боль во все еще ноющем теле. – Тебя только это волнует?
– А что такого?
– Или ты мне не веришь?
– Ну…
– У тебя тот нож с собой? – тут же захотелось непременно доказать, показать свои способности.
Генджи откинулся назад и достал из кармана нож-бабочку:
– Отхватишь себе палец – сам своей магией пришивать будешь!
Хабари взял нож, осторожно разложил. Все же варварское оружие, хотя есть в нем своя красота.
– Смотри, – он аккуратно провел лезвием по предплечью. Порез расцвел алым – нож оказался острее, чем думал Хабари, и рана получилась глубже. Сначала он ничего не почувствовал, боль пришла чуть позже, когда красная капля потекла по руке вниз. Зрелище было просто завораживающим.
– Эй, ты точно псих!
Хабари метнул на Генджи быстрый взгляд – тот смотрел с тем же напряженным вниманием, что и он сам. Хабари облизнулся.
– А теперь следи, – Синяя сила лизнула рану. Защипало, кожа сама собой натянулась, и порез стал затягиваться. Это тоже было больно – тело словно слегка сопротивлялось тому, что его заставляют исцеляться быстрее, чем должно.
– Круто! – выдохнул Генджи, когда от раны остался тонкий белый след, а мгновением позже исчез и он. – Но ты все равно псих.
Генджи затушил окурок прямо о татами, а потом ухватил Хабари и притянул его к себе. Они снова поцеловались, легко и лениво.
– Ты тоже псих, – не удержался Хабари.
– Ага, и в следующий раз отымею тебя так, что ты неделю стоять не сможешь. Спорим?
– Сначала поймай меня.
– Поймаю, – Генджи оскалился, – свяжу и оттрахаю. Никуда ты от меня не денешься.
Вот она, та самая сладкая темнота, которую Хабари всегда так боялся и ждал – она смотрела на него черными глазами Кагуцу Генджи.
– Свяжешь? – Хабари уткнулся ему в плечо. – Думаешь, меня это удержит?
– Сильно свяжу, – Генджи ласково погладил его по волосам. – Так что пошевелиться не сможешь.
Хабари представил себе веревки, впившиеся в его плоть, колющие, рвущие кожу. Все равно такими Синего короля не удержать, разве что он сам захочет остаться.
– Я подумаю, – шепнул Хабари.
Генджи усмехнулся – он все понял, и про веревки тоже.

Глава 8

Солнце садилось прямо за недостроенную высотку. Микото сидел на земле, привалившись спиной к обломку бетонной плиты. Земля была теплой, плита – холодной, сегодняшняя жара почему-то совсем ее не нагрела. Впрочем, сейчас это казалось даже приятным.
Чертова Синего короля где-то носило, хотя явиться он обещал еще полчаса назад. Так что оставалось только курить и ждать.
На заброшенной стройке, как и всегда, было тихо. Обычно Микото это нравилось, но теперь в полном отсутствии звуков чудилось что-то зловещее. Ни крика птицы, ни шелеста веток… Словно все вымерло. И в этом тоже Мунаката виноват! Не развороши он своими словами чертов муравейник псевдовоспоминаний, Микото не мерещилось бы не пойми что!
Ну хорошо, он узнал о жизни прошлого Красного короля. Зашибись просто! Да Микото предпочел бы ввек этого не знать! Последний сон подкинул целую горсть новых воспоминаний, от которых хотелось то ли побиться головой о стенку, то ли воскресить Кагуцу, а потом убить его еще раз. И Хабари Джина заодно. Два нашедших друг друга кретина!
Микото всегда предпочитал простоту и ясность, здесь же все было сложно, все запуталось в какой-то адов клубок страстей. Микото не хотелось вникать, разбираться в чувствах давно умерших людей! Это бесило несказанно. Но выкинуть Кагуцу Генджи из головы не получалось – похоже, тот обосновался в ней надолго.
Собственный внутренний раздрай можно скрыть от Изумо, даже от Татары, хотя от этого хитреца спрятать чувства чертовски сложно, особенно если не привык так делать. Но есть еще мелкая, а она видела Микото насквозь. И, разумеется, спрашивала. А если Анна влезет ему в голову в тот момент, когда там всплывут прежние Красный и Синий короли? Со всем тем ворохом ощущений, от которых одновременно трещала голова, вспыхивала дикая злость и не менее дикое возбуждение?
И это возбуждение вообще было самым мерзким, что можно себе вообразить. Потому что Микото подобные штучки никогда не заводили. А тут, получалось, два сдохших идиота насиловали его прямо в мозг, навязывая то, что нравилось им. Хорошо, что пока Микото различал, где явь, а где глюки. Дальше-то что? И как оно у Мунакаты?
Неподалеку что-то зашуршало, и Микото вгляделся в стремительно накатывающиеся сумерки.
– А, явился, наконец!
Синий король выполз из-за торчащего неподалеку куска стены и уставился на Микото, склонив голову. Как всегда, чистенький и аккуратненький, в неизменной форме. У него еще какая-нибудь одежда есть?
– Прости, меня задержали дела.
– Да фигня, не бери в голову. Я – птица вольная, хоть всю ночь тут проторчать могу!
Мунаката подошел ближе и смерил его взглядом – сверху вниз.
– Могу я узнать причину твоей злости?
– А то не догадываешься?
– Мне кажется, – безмятежно отозвался Синий король, – ты все принимаешь слишком близко к сердцу.
– Иди ты!
Идея вскочить и приложить Мунакату головой о стену показалась чертовски соблазнительной.
– Ладно, – в голосе Мунакаты неожиданно прорезалась усталость, – что ты хотел мне сказать?
Микото поднялся, размял ноги. Черт, никогда он не умел разговоры разговаривать.
– Ты знаешь, что Кагуцу был из буракуминов?
Мунаката покачал головой:
– Что же, зато теперь мне понятны некоторые умолчания в воспоминаниях Хабари Джина. Забавно, – смотрел он вроде бы на Микото, но его взгляд казался обращенным куда-то внутрь. В прошлое, наверное, – мой предшественник даже в мыслях умудрялся обходить эту тему.
– Придурок, да?
– Я бы не назвал его придурком. Скорее, в нем было слишком много предрассудков. Не могу этого одобрить.
Офигеть! Новый Синий король у нас широких взглядов! Хотя по нему никак не скажешь.
– Что-то еще?
Микото вздохнул. Хреновый из него рассказчик, ну да ладно.
Мунаката выслушал историю Кагуцу Генджи, ни разу не дрогнув лицом. Совершенно каменная рожа. И где таких выращивают?
– Ладно, твоя очередь. Что, кроме предрассудков, было в башке Хабари Джина?
Синий король поморщился:
– Признаться, мне это неприятно.
– Можно подумать, мне охренеть как приятно чувствовать в голове этого психа Кагуцу.
– Любопытно, – Мунаката оказался совсем близко, но в этот раз Микото умудрился не отпрянуть. – Ты не ощущаешь с ним никакой общности?
Вот этот взгляд Микото совсем не понравился – почему-то он напомнил взгляд Хабари, темный, ждущий и… голодный?
– Отвали от меня!
– Вы оба сомнительного происхождения, предпочитаете решать все силой. Как и он, ты любишь драки. Оба ваших меча разруша…
Микото ударил, сразу силой и не сдерживаясь. Достал! Достал так, сука, что захотелось оторвать ему голову, разломать все кости, сжечь, обратить в пепел! Захотелось, чтобы чертова маска вместо лица рассыпалась в прах, чтобы поганая ледышка заорала, чтобы потекла красная кровь!
Пламя вспыхнуло, заплясало по траве, врезалось в бетон и взорвало его с диким грохотом. Где он? Где Мунаката? Синяя сила ударила сбоку, но огонь встал стеной. Микото умудрился уклониться от вжикнувшего у самого уха клинка. Шустрый, гад! Он швырялся огнем почти наугад – за пляской пламени и теней было ничего не разглядеть. Ну же, Мунаката!
Синяя сила прилетела в спину, отбросила вперед, но Микото ухитрился устоять на ногах и развернулся. И тут же натолкнулся на саблю. Конец лезвия уперся ему в горло. Вот ловкач! Оставалось только широко ухмыльнуться.
– И что теперь, Му-на-ка-та? – так растягивать чужое имя понравилось.
Синий король ответил такой же ухмылкой. Впрочем, выглядел он запыхавшимся, и то хлеб.
– Думаю, может, стоит отрубить тебе сейчас голову.
– Руки коротки!
Нырнуть под клинок получилось, но тот дернулся и все равно разодрал щеку, и ту словно пронзило холодом. Мунаката отступил назад, уходя от удара. Не успел – Микото врезался в него, и оба рухнули прямо в огонь. Пофиг, не страшно! Мунаката извернулся под ним, ткнул под дых, на какой-то миг оказался сверху. Микото перекатился и снова впечатал его в землю. Тот зашипел, когда руку, все еще сжимавшую саблю, лизнуло пламя. Рукав формы занялся и тут же потух от Синей силы.
Они возились, как обычные мальчишки. Микото ухватил руку с клинком, вжал в горящую траву и ударил – не силой, просто кулаком. Мунаката в отместку вцепился ему в волосы. Весело! Прямо как в старые добрые школьные деньки!
Пламя гудело, кровь стучала в ушах, перед глазами все слегка плыло. Точно! Как раньше… Ему всегда нравилось драться, всегда… Красному королю нравилось драться… Всем Красным королям… Микото замер, и Мунаката под ним тоже затих. Что-то не так… А, да, очки! Наверное, они слетели в драке. И физиономия у него сейчас вся в грязи и копоти. Ну хоть на человека похож!
Мунаката смотрел сосредоточенно и напряженно, казалось, он тоже искал что-то в лице Микото. Искал и улыбался, но необычной своей паскудной улыбкой, а широкой, настоящей.
Микото как во сне протянул свободную руку и положил ее Мунакате на горло. Так делал… А, неважно! Кадык под ладонью дернулся, как… Плевать!
Пальцы Мунакаты в волосах сжались сильнее, потянули вниз. Они столкнулись лбами и замерли. Кажется, Мунаката что-то шептал, но кровь в ушах стучала все громче и громче. Микото смотрел, как двигаются его губы – раздражающе, настойчиво, соблазняющее, а потом накрыл их своими.
Все стало темно-красным. Чужой рот пустил его, ответил. Языки соприкоснулись. Рука отпустила волосы и обхватила шею, словно оковами. Это было, было, было… Микото вжался бедрами в тело под ним. Сейчас… Сейчас он… Воздуха не хватало, но Микото не желал разрывать поцелуй. Глубже-глубже-глубже… Так нежно, так податливо…
Чужие зубы с силой сомкнулись на нижней губе.
– Черт!
Металлический вкус крови отрезвил мгновенно.
Микото отпрянул, свалился с Мунакаты и откатился в сторону.
– Черт-черт-черт!
Тот приподнялся на локте и посмотрел, непонятно как-то: вроде с удивлением и чуть ли не досадой. Досадой? Правда, что ли?!
Так они и замерли, пялясь друг на друга. Наконец Мунаката вздохнул и провел рукой по лицу, еще больше размазывая грязь.
– Как я понимаю, продолжать ты не намерен?
– Что?!
– Ясно, – Мунаката огляделся, и все еще пляшущее вокруг пламя начало слабеть и тухнуть. Микото не возразил, хотя, пожалуй, наблюдать, как кто-то другой уничтожает порождения твоей силы, было… неприятно.
– Ты меня укусил!
Мунаката уселся, кивнул и провел пальцами по обгоревшему рукаву.
– Ты разве не хотел прекратить… это? – блин, как же назвать это охватившее их безумие?
– Хм… Пожалуй, нет. Это было интересно.
– Ты свихнулся? – Микото облизнул все еще кровоточащую губу.
– Я абсолютно нормален. Мне показалось, это ты позволил себе увлечься. Кстати, меня целовал ты или Кагуцу?
Если бы Микото не боялся, что только что пережитое сумасшествие вернется, точно бы ударил урода! Но… злость почти сразу же схлынула, оставив скребущую внутри неуверенность.
– С чего ты решил?
– Ты повел себя несколько странно, – Мунаката выпустил собственный рукав, который теперь был цел-целехонек. – Я, конечно, не слишком хорошо тебя знаю, но все это показалось мне похожим на кое-что из воспоминаний Хабари Джина.
Проклятье, он прав!
– Я… не знаю, – признание далось тяжело. – Я ощущал себя собой, просто… – Микото сбился.
– Вы, Красные, совершенно не умеете себя контролировать, – улыбнулся Мунаката.
– А ты? Какого хрена ты ответил?
– Я же сказал – мне стало интересно.
– Придурок! Если бы я…
– Суо, я – не Хабари Джин. И меня абсолютно не устраивает роль ведомого, ни в каком виде и ни с кем. Так что если бы мне что-то не понравилось, то я бы просто это прекратил.
Мунаката поднялся и принялся отряхивать плащ.
Микото замер, не зная, как реагировать на такие слова.
– Все равно не понял – кусаться-то тогда было зачем?
– Просто захотелось. Не думал, что ты так отреагируешь. Беру свои слова назад – да, у вас есть с Кагуцу что-то общее, но вы различаетесь сильнее, чем я думал.
Просто, бля, захотелось! Нет, он точно больной!
– Мунаката, ты что, по мужикам?
– Раньше не замечал за собой подобного, – он поднял с земли саблю, оглянулся. – Где же очки?
– Тогда чего с тобой такое?
– Суо, ты так и будешь сидеть?
– А что? Или, может, я должен твоему величеству очочки найти?
– Неплохо бы, – Мунаката снова улыбнулся, а потом посерьезнел. – Уже почти стемнело. Ты можешь мне хотя бы посветить?
– Легко, – Суо щелкнул пальцами, и возле правого плеча Мунакаты повис огонек.
– Благодарю. Возвращаясь к твоему вопросу – не исключаю того, что я немного садист.
– Эээ… садист? Я не ослышался?
– Не ослышался. Садист, доминант – называй, как угодно. Поэтому я – не Хабари Джин. Я просто не смог бы оказаться в той ситуации, в которую угодил он.
И вот что тут ответишь?
– Сочувствую твоим людям.
– Почему? Или ты думаешь, я достаточно глуп, чтобы позволить… хм… этому отразиться на работе?
– Я ж тебя не знаю, – Микото пожал плечами. Странно, но этот безумный разговор его успокаивал. Пламя внутри почти утихло, лишь слабо вспыхивало время от времени.
Мунаката нагнулся и выудил что-то из травы. Очки, разумеется, разбитые.
– Может, тебе женщину завести, а? Тогда кусаться не будешь. Ну, или кусать только ее станешь.
– Спасибо, конечно, за совет, – Мунаката разглядывал очки с таким видом, словно в них крылись ответы на все загадки вселенной, – но дело немного в другом. Суо, ты ведь стал королем раньше меня. Тебя общество других людей – женщин, друзей, своих клансменов – устраивает?
Тон у него стал немного странным. Микото поднялся, подошел ближе.
– Пожалуй.
– Почему «пожалуй», а не «да»? – глаза Мунакаты блеснули.
Чего ему опять надо? Все Микото устраивало. У него были Изумо и Татара. Теперь еще и Анна. Остальные… от них, конечно, больше головной боли, но…
– Ну да, если тебе так хочется.
– Ничего не «да», – Мунаката убрал очки в карман. – Они – не ровня.
– Какая разница?
– Для меня – большая. Они слабее, а значит, зависят от тебя. Можно делать вид, что это не так, и играть в дружбу. Можно позволить себе возражать, можно создать для них иллюзию свободы воли. Но если ты что-то захочешь, они смогут тебя остановить? Если ты им что-то прикажешь, они действительно посмеют не выполнить твой приказ?
Вот черт…
– Мы – абсолютные монархи, Суо. Противостоять королю может только другой король. Поэтому другие короли так… притягательны. Поэтому Кагуцу Генджи и Хабари Джин зачаровали друг друга. В том числе и поэтому.
– Ничего не хочу больше слышать про этих психов, – может… вероятно… в чем-то Мунаката был прав, но признавать это не хотелось до жути.
– Ты как страус – прячешь голову в песок.
– Ну вот такой я, – голова заныла, напоминая о еще одном, самом мерзком сходстве с Кагуцу Генджи.
Мунаката вдруг коснулся рукой виска Микото:
– Дамоклов меч, да? Это больно?
Вот мудила! Все замечает! Но снова заводиться не хотелось – призрак Кагуцу притаился где-то здесь, близко.
– Скорее, противно.
– В отличие от тебя, Суо, я хочу знать, чем все закончилось. И почему оно так закончилось. Второй кратер появиться не должен.
– Кажется, ты слишком много на себя берешь.
– Разве? Похоже, кроме меня больше некому.
Самоуверенный… кажется, у Микото закончились слова.
– Так что если голова у тебя будет болеть слишком сильно, мне все же придется ее отрубить.
Это ж надо умудриться выдать такое с совершенно невинной улыбкой!
Микото, сам себе удивляясь, хмыкнул.
– Кстати, – Мунаката вдруг посерьезнел. – Помоги мне с одним делом. Я знаю, твой человек, Кусанаги, может, доставать любые сведения.
И откуда он это знает? Черт, кажется, Микото начал привыкать к манере Синего короля скакать с темы на тему.
– Пожалуйста, Мунаката.
– Что?
– Когда что-то просят, добавляют «пожалуйста», – не без некоторого злорадства пояснил Микото.
– Пожалуйста, – тут же отозвался тот. – Мне нужно узнать про одного стрейна, Масутани Хироши. Он…
– Я еще не сказал, что согласен.
– Разве? – Мунаката приподнял брови. – Это важно.
Ну, блин, разумеется! Важно Синему королю, но почему-то бегать и выяснять что-то должны Красные!
– К сожалению, у меня не хватает ресурсов. Только поэтому я обращаюсь к тебе.
– Я должен чувствовать себя польщенным? – Микото поднял бровь – вот так, получилось, он надеялся, не чуть не хуже, чем у Мунакаты. – Чувак, ты мне только что голову отрубить пообещал.
– Эти два момента никак не связаны между собой.
Эх, ну почему он не Изумо? Тот бы нашел, что ответить обнаглевшему Синему королю!
– Что натворил этот стрейн?
– Полагаю, он хочет каким-то образом меня убить.
Что за бред?
– Стрейн – короля? Не мели чушь!
– Ничего другого мне в голову не приходит. Так ты поможешь? Пожалуйста.
– Да я скорее приду на твои поминки. Поржать.
Мунаката послал ему скептический взгляд.
– Позвони, если что-то выяснишь.
Вот опять он…
– Мунаката, а тебе не приходит в голову, что мы не кореша, чтобы по телефону трепаться? А, вообще-то, враги?
Тот ненадолго задумался.
– Ты прав, это несолидно. Надо придумать другой способ для поддержания связи. Но пока придется перезваниться самим.
Микото только рукой махнул.
– Я тоже тебе сообщу, если в памяти всплывет что-то важное. Про Хабари Джина, я имею в виду.
– Я не…
– Я слышал. Но это очень серьезно, и я беспокоюсь.
Доминант, значит? Делает по-своему, и не заткнешь и не остановишь?
– Спасибо тебе за рассказ о Кагуцу, – продолжал Мунаката. – Но мне надо идти – дела.
– Стрейн Масутани Хироши?
– Именно. Я рад, что ты все же запомнил его имя.
Сука!
– И кстати, – Мунаката вдруг оказался близко-близко и успел перехватить Микото за куртку прежде, чем тот рванулся назад. Чужой язык легко лизнул прокушенную губу. По ней словно пробежал морозец, а потом немного защипало. – Это извинение.
Мунаката выпустил его и сделал шаг назад. Микото коснулся губы – та была целой.
– Не хрен использовать на мне свою силу!
Да еще так!
Мунаката развернулся и пошел прочь. Огонек, все еще висевший над его плечом, потух, как от дуновения ветра. Вот сволочь! Микото посмотрел ему в спину почти с восхищением.
Масутани Хироши, значит. Не то чтобы Микото согласился, просто ему самому стало интересно, что это за стрейн. Глупости, конечно, стейнам не под силу убить короля. Но вряд ли Мунаката будет просто так бросаться словами, так что выяснить, что происходит, стоит. Пусть Синий король почувствует себя должником, хоть немного.
* * *
– Мы будем сидеть тихо. Некоторое время, разумеется.
Ким попытался не скривиться, но Кагуцу слишком хорошо его знал.
– Я сказал – сидеть тихо! Старик не на шутку разозлился. Я его еле уломал, чтобы он приказал Синим отпустить наших козлов. Знаешь, что он мне сказал?
Ким медленно покачал головой.
– Что еще одна такая драка, и наших запрут у Золотых.
Эту угрозу Ким оценил.
– Генджи-сама, но ведь мы…
– Разумеется, нет! Подождем, пока старик успокоится, выполним пару его приказов на отлично, он и растает. Но до этого – чтобы сидели тише воды, ниже травы. Донеси эту мысль до каждого! А тому, кто будет тупить, я сам шею сверну.
Вот ведь долбоебы! Кагуцу оперся локтями на стол и спрятал лицо в ладони. Проклятая башка, проклятый меч… В висках и затылке снова ныло и кололо, словно под черепом ворочался огромный еж. Ему нужно хоть как-то отвлечься и забыться, а вместо этого…
– С тобой все хорошо?
– Нет, хуево!
Что-то грохнулось, и Кагуцу поднял голову. Ну вот, Ким от неожиданности спихнул со стола какие-то папки.
– Черт… Просто голова раскалывается.
– Может, пройтись тебе? Или к девкам заглянуть? А до наших я все донесу, не сомневайся!
Не пройтись, не к девкам… Он хотел Джина, немедленно, сию секунду! Но это было невозможно, прямо сейчас – невозможно. Вероятно, вечером, если тот сумеет вырваться.
Две недели, две гребаные недели – и всего три встречи! Мало, слишком мало, чтобы утолить бушующий внутри голод.
Два дня назад… Последний раз был два дня назад. Кагуцу привел Джина на заброшенный склад на одном из причалов. Хорошее место – если надо кого запереть ненадолго или выбить нужные сведения. Как оказалось, для траха оно тоже идеально подходило.
Да, идеально. Кагуцу впихнул Джина внутрь, захлопнул громко скрипнувшую дверь, толкнул его к стене и тут же взял. Терпения хватило лишь на то, чтобы содрать с него брюки, натянуть презерватив и тут же войти в желанное до трясучки и кругов перед глазами тело. Джин тогда громко вскрикнул, только раз, но Кагуцу уже знал, что и как ему нравилось. И что когда грубо и торопливо – нравилось тоже. Джин плавился в его руках, всхлипывал, сам подавался назад, а Кагуцу с силой сжимал его стоявший член, дергал почти с остервенением, ловил каждое движение…
Но это было только начало. Потом они трахнулись еще, уже медленнее, устроившись на полу на снятой одежде. Кагуцу хотелось перепробовать все: любые позы, на которые хватало воображения и выносливости, игрушки, веревки, цепи… что угодно! Джин не возражал, Джину нравилось.
Они вместе любовались, как на коже расцветают синяки и кровоподтеки, как заживают порезы. Но все следы исцелялись слишком быстро, а Кагуцу хотел, чтобы его метки оставались долго, навсегда! Но как? Уговорить Джина сделать татуировку? Или она тоже исчезнет?
– Эй, Генджи-сама!
Бля, снова Ким!
– Что опять?
– Я все передал.
Черт, это же сколько времени он плавал в мечтах?
– Давай пройдемся.
Надо отвлечься, иначе он не выдержит и сделает какую-нибудь глупость.
– Конечно!
Ким даже повеселел. Кагуцу улыбнулся бы ему, если б висок снова не пронзила боль.
На улице было холодно и ветрено – в самый раз! Кагуцу подставил лицо злым ледяным порывам, надеясь, что они остудят скопившийся внутри жар.
Они с Кимом просто брели, без цели и толку, по улицам и переулкам, вдоль набережной, потом свернули в оживленный торговый квартал. Хороший такой квартал, не из дешевых – в детстве Кагуцу не решился бы и близко к такому подойти. И смысл? Просто пялиться на витрины? Ким, кстати, подошел к одной из них и прилип.
– Ну что там?
За стеклом поблескивали какие-то цацки. Кагуцу узрел цены и присвистнул.
– Это ты ради кого разориться решил?
Ким вдруг опустил глаза и даже, кажется, слегка покраснел.
– Да я тут… В общем…
– Ты ведь не бляди какой украшения дарить вздумал?
– Ты что, Генджи-сама! – Ким снова посмотрел на витрину, и Кагуцу проследил за его взглядом. Внимание Кима, похоже, привлекла брошь в виде стрекозы. Да, очень красивая, но дорогущая, сволочь! – Я тут… в общем…
– И кто она?
Ну вот… Теперь в висок стал заворачиваться шуруп. Стоит какой-то юбке появиться на горизонте и изобразить невинность, как… Врезать бы Киму, чтобы мозги на место встали!
– Она кореянка, ты не подумай!
Да хоть японка!
– Генджи-сама, ты меня знаешь! Я тебя и ребят на бабу не променяю!
– Хотелось бы верить, – Кагуцу скрипнул зубами. Нет, умом он понимал, что это так, что Киму можно доверить все, что угодно. Просто… все бесило, и мир снова заволакивало красным.
– Да делай, что хочешь! – зря он так рявкнул – прохожие тут же стали на них пялиться. Черт…
Кагуцу уставился на витрину и постарался успокоиться. Так, дышать медленнее и ровнее! Он несколько раз сжал и разжал кулаки, но помогло мало. Чертовы бирюльки… Хотя вот эта, с красным камнем. Как эта хрень правильно называется? Бархотка вроде? Широкая полоса ткани – наверное, она должна плотно обхватывать шею – и на ней камень. Почти ошейник. На Джине бы смотрелось охуенно, и плевать, что бабское украшение.
Ким приглушенно выдохнул:
– Это же…
Кагуцу вскинул голову.
– Смотри, Генджи-сама!
По улице прямо к магазину, в которого они стояли, шла стайка женщин. Ким смотрел на ту, была впереди – красотку в нежно-голубом кимоно, изящно семенившую так, словно перенеслась сюда из исторического фильма.
Кагуцу нахмурился, соображая, и вспомнил. Да это же одна из Синих, Фукуен Акеми. Как шептали, любовница Джина. Она и на фотографиях была хороша, но в жизни оказалась еще красивее. Почему-то от одной мысли об этом внутри вспыхнула ярость.
Джин принадлежит ему, а не этой куколке в голубом!
Фукуен Акеми словно почувствовала чужую ненависть и подняла опущенные глазки. Кагуцу широко ухмыльнулся. Да, куколка, теперь твоему дорогому Джину не до тебя! Теперь он мой! Ты бы в обморок грохнулась, если б узнала, что я с ним делаю! А ему нравится! Нравится больше, чем все, на что ты способна!
Ты вообразить не можешь своими куриными мозгами, как он стонет и изгибается. Как у него темнеют глаза, когда я заламываю ему руки, какой у него взгляд, когда я трахаю его – сначала пальцами, а потом членом. Какое у него лицо, когда он мне отсасывает. Как он стоит, голый, на четвереньках, и умоляет, чтобы я его выебал. Как он вздрагивает, когда я его бью, как просит, чтобы ударил еще раз!
Фукуен Акеми смотрела на Кагуцу во все глаза, и он тоже не отводил взгляд. Кагуцу хотел, надеялся изо всех сил, что все его мысли, воспоминания, самые грязные фантазии каким-то неведомым образом перетекут прямо ей в голову. Что она увидит, почувствует, ужаснется и позавидует. Поймет, что она не нужна, что она всего лишь старая игрушка, тряпка, шваль…
Ты ведь знаешь, какая у Джина нежная кожа, как на ней узором проступают все венки, как легко он краснеет? Достаточно просто немного надавить, чтобы остался след. А если проведешь ногтями, то появятся красные полосы. Ты знаешь все его родинки? И ту, у самого паха, и ту, что под правой ягодицей? Ты целовала их? Ты щипала ему соски так, что они мгновенно становились твердыми? Ты кусала их? Нет, конечно! Исчезни-сгинь-пропади!
– Генджи-сама! – громко шепнул Ким.
Кагуцу отвел взгляд. Фукуен Акеми стояла столбом, побледневшая, нервно сжавшая в руках сумочку. Ладно, хватит. Сам же сказал своим не связываться с Синими.
– Пойдем отсюда. Не хрен нам делать в столь возвышенном обществе.
Ким с облегчением выдохнул.
Они пошли прочь, но Кагуцу затылком чувствовал чужой взгляд. Да, мысли не передаются, но что-то она почувствовала. То, что что-то не так. Пускай теперь боится, гадает, почему ее Джин-сама так с ней холоден. Этого достаточно.
Нет, ни хрена не достаточно, но придется обойтись. Сегодня… Сегодня вечером Джин будет с ним. Эта мысль заставляла кровь петь.

@темы: yaoi, Kusanagi Izumo, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, NC-17, fanfiction

---

Календарь 2014 (3 страницы из 7 + тизеры)

[Alice-chan]

Эпичное полотно со школьными СаруМи


и еще пара страниц, качеством похуже

отсюда и отсюда

upd: добавка
Пишет  ~Consta~:

15.11.2013 в 11:09

Еще две в хорошем качестве:
img8.tempfile.ru/12318/11fc98c5f7/375141e39baa8...
img7.tempfile.ru/12318/1189cf5d31/e9ebab01e31af...

URL комментария

@темы: official art, scans, Fushimi Saruhiko, Kusanagi Izumo, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, Yata Misaki, Totsuka Tatara

---

[Remira]

Название: Another's Rim.
Автор:  Remira
Беты:  nastyKAT,  Маккуро.
Пейринг: Мунаката/Суо, намёки на Суо/Тоцука и Кусанаги/Авашима.
Рейтинг: R.
Жанры: AU, экшн, юмор.
Краткое содержание: Частичный ретейлинг по фильму Pacific Rim.
Размер: 14.260 слов.

@темы: Fushimi Saruhiko, Kusanagi Izumo, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, Seri Awashimа, R, fanfiction

---

братец Сару.

[Sei Mikoto]

отсюда

@темы: official art, Anna Kushina, Fushimi Saruhiko, k project

---

актуальность WTF 2014

[ебулья]

Ребятушки! как раз к сроку вопрос об участии фэндома в ВТФ стал особо животрепещущим скажите, дорогие, если ли желающие представлять гей-проджект на этом конкурсе?
я верю, что есть ещё люди в селениях наших, которые обкурились в щи и не могут остановиться у которых остались силы и желание творить после ФБ; или же те, кто по каким-то причинам не смог выступить за команду на летних игрищах, но жаждет творить по любимим пидорасам и не совсем пидорасам; или новички нашего фандома, которые хотят прочувствовать всю прелесть канона-торжества-разума-и-смысла! если такие людечки есть, давайте же соберёмся вместе творить трэш, угар и содомию в течение чудных двух месяцев и после-после, и после-после!

Бы.Зы.: со сроками проведения сикрет-санты мы прекрасно не совпадаем, так что не бойтесь и туда, и в втф влезть по уши

Вопрос: оно нам надо?

1. пойду на втф		12	(25.53%)
2. не пойду на втф		25	(53.19%)
3. лучше вместо втф сотворим внутрифэндомчик		10	(21.28%)
Всего:		47

@темы: вопросы

---

[Shisui-sama]

нет-нет-нет
стоп-стоп-стоп
они
совсем совесть потеряли?!
#штотакоекат

@темы: official art, Suoh Mikoto, k project, Totsuka Tatara

---

снова в школу?

[Sei Mikoto]

соус (журнал Animage, вэйбо-юзер 13君要爱里丁

@темы: official art, scans, k-Anime, Fushimi Saruhiko, Yata Misaki

---

[Remira]

Котики. А как на счёт организовать фандомную Сикрет Санту - с пидорасами и текилой? Есть желающие поучаствовать?)

Вопрос: Мимими?

1. Буду участвовать		15	(14.56%)
2. Буду читать		58	(56.31%)
3. В окно!		30	(29.13%)
Всего:		103 Всего проголосовало: 86

@темы: вопросы

---

Грязь, главы 5, 6

[Moraine]

Название: Грязь
Автор: Moraine
Бета: самофикс и добрые души
Размер: макси (главы 5 и 6 из 14)
Персонажи: Мунаката Рейши / Суо Микото, Кагуцу Генджи / Хабари Джин, Зенджо Гоки, Мива Ичиген и др.
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Все знают, как появился кратер Кагуцу. Однако Мунакату Рейши, нового Синего короля, официальная версия не устраивает. Он хочет выяснить, что тогда произошло на самом деле. Но некоторые тайны лучше не раскрывать.
Предупреждения: Обсценная лексика, вольное обращение с каноном. Все плохо.

Глава 5

Официальная биография Хабари Джина оказалась скучна до неприличия. То ли Золотые зайцы слишком постарались, пригладив все неприятные подробности, то ли предыдущий Синий король действительно был без пяти минут святой. В последнее не верилось совершенно, хотя бы из-за тех же обрывков чужих воспоминаний. Смешно, но Мунаката не мог не согласиться с тем, что Кагуцу выкрикнул тогда у храма, пусть и не полностью. В душе Хабари Джина притаилась болезнь, язва. И нечего искать ее снаружи, когда она засела внутри.
Мунаката посмотрел на себя в зеркало, поправил ворот плаща, шейный платок. Идеально.
Да, король должен быть идеальным в глазах подчиненных, но глупо при этом отрицать самое себя.
Зенджо-сан не одобрял многие действия Мунакаты, да что там – почти все. Разумеется, не вслух, но по его лицу можно было читать так же просто, как по лицу Суо, даже, наверное, еще проще. В воображении Зенджо-сана, похоже, царила прекрасная эпоха Эдо, когда благородные самураи следовали за еще более благородным и прекраснодушным предводителем и не смели бросить на него тень ни делом, ни словом, ни даже мыслью. И вождь отвечал им тем же.
Замечательно, но не слишком-то вяжется с суровой реальностью. Точнее, можно попробовать связать, но для этого надо стать слепым и глухим. После очередной истории от Зенджо-сана так и подмывало спросить, кто в его глазах добродетельней – Будда или все же Хабари Джин?
Нет, надо отдать предыдущему Синему королю должное – он замечательно справлялся со своими обязанностями, когда нужно было отловить очередного стрейна. И что? Зато он, похоже, сам того не замечая, позволил собственным людям сесть себе на шею.
Вероятно, рассказы о том, как Хабари Джин договорился о свадьбе подчиненного с семьей, не желавшей выдавать свою дочь за того, кого сочла неподходящим, или еще что-то подобное должны были умилять, но Мунаката лишь мысленно пожимал плечами. Себя он в такой роли не представлял. Личная жизнь клансменов – их дело, пока не страдает работа.
Поэтому в Скипетре окажутся только те, у кого есть голова на плечах и кто способен ею думать. И неважно, что у кого-то в родне оказалась важная шишка. Да, подобные связи могли быть полезны, и искушение порой поднимало голову, но Мунаката безжалостно его давил. Он – не чиновник и только на бумаге связан с правительством. Это Синий король им нужен, а не они ему. И надо по этому поводу как можно скорее расставить точки над и.
Пора идти. Зенджо-сан считал сегодняшнюю прогулку по городу пустой тратой времени – ничего удивительного. А вот его опасения по поводу безопасности были более обоснованы. Но волков бояться – в лес не ходить. Тем более, Мунаката позволял себе прогуливаться в одиночестве, и ничего неприятного не происходило. Да, он ни на минуту не расслаблялся, но ни среди стрейнов, ни среди представителей других кланов самоубийц пока не нашлось.
Однако настоящий королевский выход – Мунаката позволил себе улыбнуться – большое искушение. Повезет – не повезет? Золотые зайцы намекали на то, что следует быть осторожным, как и собственная свежеиспеченная служба безопасности. Хотя называть службой троих человек, измученных свалившейся на них горой работы, язык не поворачивался.
Нужен полноценный информационный отдел, аналитики, свои связи и агенты. Тогда будет толк, а пока…
Мунаката вышел из комнаты, кивнул уже ждавшему Зенджо-сану и троим клансменам. Двое из них состояли в Скипетре пару месяцев, а один был новичком, но, на взгляд Мунакаты, перспективным. Акияма, Бензай и Гото. Имена своих людей надо запоминать сразу. Все трое тут же вытянулись и отдали честь.
– Авашима-кун останется за старшего. Идемте.
День выдался неплохой – солнечный и теплый. Еще немного, и в Шизуме начнется жара. Такая, от которой плавится асфальт и тяжело дышать. Но придется весь сезон провести в городе.
Мунаката планировал дойти до места недавней стычки с бандой стрейнов – официально, чтобы посмотреть, как продвигается работа по разгребанию завалов, оставшихся на месте одного из зданий. Хвала богам, оно стояло пустым, и никто из гражданских не пострадал. Зато пострадали стрейны, устроившие там подобие штаба.
Зенджо-сана, кстати, это озаботило. Стрейны, по его заверениям, были одиночками. Да, иногда они объединялись, но хватало их ненамного. Эта же группа, получалось, действовала непривычно долго.
И что же их сплотило? Не появление ли нового Синего короля?
Мунаката шел впереди, за ним, отстав на пару шагов, Зенджо-сан, а следом пристроились остальные.
– Кстати, Зенджо-сан, вы говорили, в предыдущем Скипетре члены клана часто выбирались куда-нибудь со своим королем.
– Да, шеф, – тот догнал Мунакату и пошел вровень. – Ханами, новый год, другие праздники…
– Какая хорошая традиция.
А вот этим можно воспользоваться. Слишком близко подпускать подчиненных не следует – тут Мунаката согласиться с Хабари Джином никак не мог – но и отталкивать не стоит. Нет, начальство должно быть доступно, но в пределах разумного.
– Мы выбирались всем кланом… Почти всем, кроме тех, кто дежурил, разумеется. Джин-сама, я, Шиотсу-сан, супруги Минато, Аке… в смысле, Фукуен-сан.
Пресловутая Фукуен Акеми, как понял Мунаката, была любовницей Хабари Джина. И о чем тот думал, когда завел женщину из собственного клана? Хотя он и браки между своими разрешал. Вернее, если Мунаката восстановил события правильно, Минато Ясунори сначала женился, а потом уговорил Синего короля принять супругу в клансмены, что, впрочем, ничуть не лучше.
Да, в прежнем Скипетре все же были женщины, но занимались они отнюдь не работой. Пустой перевод ресурсов и силы.
В воспоминаниях Хабари Джина Мунаката видел Акеми-сан – действительно, красивая женщина, как со старинной гравюры. Легко представить ее не только в кимоно, но и в одеяниях эпохи Хейан. Совершенно не тот тип, что предпочитал сам Мунаката. И, положим руку на сердце, совсем не то, что надо было Хабари Джину.
Мунаката улыбнулся своим мыслям.
– Прошу прощения, но я все равно не понимаю смысла этой прогулки, – Зенджо-сан понизил голос, чтобы сопровождающие не услышали, что он не согласен с королем.
– Предположим, я хочу отвлечься и отдохнуть, – это было не совсем ложью, Мунаката действительно сильно уставал в последние дни.
Зенджо-сан послал ему озабоченный взгляд – несмотря на все трения, о здоровье нового короля он, похоже, беспокоился вполне искренне.
– Вы много работаете, – озвучил он очевидный факт.
– Не волнуйтесь, я не загоню себя. Вы мне очень помогаете.
Зенджо-сан кивнул. Вроде бы похвала пришлась ему по душе. Хотя Мунаката уже был уверен, что они не сработаются. Время, конечно, покажет, но… Слишком большая разница во всем, а значит, конфликт неминуем. Впрочем, не сейчас, что хорошо.
А вот и нужная улица. Рухнувшее здание огородили, а вот рабочих не видно. И прохожих не видно, хотя это место, похоже, никогда не отличалось многолюдностью. Мунаката словно невзначай положил руку на эфес и пошел прямиком к развалинам.
Чувства, инстинкты или что там еще не подвели – угрозу он учуял мгновенно. Огромная каменная плита взмыла в воздух, но тут же с грохотом разбилась о Санктум. Взметнулась пыль. Откуда-то справа метнулся неясный силуэт. Мунаката оказался быстрее, и странно светящийся обломок трубы столкнулся с его саблей. Белесые искры скользнули по лезвию, затрещало, как от разрядов электричества. Руку Мунакаты неприятно тряхнуло, мышцы свело. Он стиснул зубы, однако удар отбил.
Сзади кто-то взвыл, вроде не свой – оборачиваться и проверять времени не было. Все еще смутно видимый противник опять попытался напасть. Мимо уха пролетел камень, потом еще один. Значит, как минимум, трое.
Сабля и обломок трубы столкнулись снова, и, как до этого, руку свело, даже еще сильнее, выше локтя.
Справа и слева звенел металл, кто-то продолжал орать на одной ноте, снова загрохотали камни… Пожалуй, пора прекращать веселье.
Мунаката высвободил всю свою королевскую силу. Это походило на удар в огромный колокол – воздух словно зазвенел от напряжения. Взметнувшуюся пыль смело, открыв взгляду двоих людей, валявшихся на земле. Нет, не людей, стрейнов. Предположительно они должны были так мирно лежать еще пару минут, и Мунаката наконец-то обернулся. Там тоже все закончилось.
Зенджо-сан приставил катану к горлу совсем еще молодого парнишки. Тот злобно на него косился, но ума не шевелиться юноше хватало. Еще кто-то мешком лежал среди обломков. Перемазанные пылью Акияма и Бензай скрутили мужчину постарше, а такой же чумазый Гото держал девицу, похоже, потерявшую сознание. Но вот та пришла в себя, вскинула голову и закричала. Так вот кто выл! Камни завибрировали, попробовали снова подняться. Девчонка резко рванулась вперед и даже почти высвободилась, но Гото ловко ударил ее по затылку. Камни грохнулись в пыль, а девушка-стрейн осела на руках у Гото. Хорошая реакция. И ума хватило не колебаться, и отыгрываться на пленнице не стал.
В целом тоже неплохо. Все живы и здоровы… А нет, Бензай зажимал рану на руке. Впрочем, для Синего клансмена в ней не было ничего страшного.
– Свяжитесь со штабом, пусть выезжают, – скомандовал Мунаката. – И что тут у нас?
Подчиненные переглянулись, потом Акияма вытянулся:
– Разрешите доложить, шеф!
– Разрешаю.
– Пятеро стрейнов. Предположительно, высокого уровня.
Мунаката покачал головой:
– Двое высокого. Остальные середнячки. Что скажете, Зенджо-сан?
– Согласен, шеф. Эта девица и один из тех, кто напал на вас.
– Закуйте их в наручники. Начните с того, кто в сознании, дамы и стрейна в серой куртке, – Мунаката указал подбородком на того из своих противников, кто оказался посильнее.
Акияма и Гото принялись за дело, к ним присоединился отзвонивший в штаб Бензай. Заодно и проверим, насколько быстро сюда подоспеет подкрепление.
Мунаката подошел к лежащему в пыли обрезку трубы и нагнулся:
– Любопытно.
Рука все еще неприятно ныла. Надо будет узнать у умников из Института, что это за магия.
– Да я же его знаю! – выдохнул вдруг Зенджо-сан.
Акияма и Гото как раз надевали наручники на стрейна в серой куртке. Он оказался заметно старше остальных нападавших, лет сорок на вид. Вот стрейн шевельнулся, застонал и открыл глаза. Он с ненавистью уставился на Мунакату и получил в ответ улыбку. Мужчина дернулся и тут увидел Зенджо-сана. Точно, во взгляде стрейна проступило узнавание.
– Ты… – просипел он.
– Масутани Хироши, – Зенджо-сан весь подобрался. – Жив еще!
– И ты жив… И при новом короле, – стрейн криво ухмыльнулся. – Ну надо же, все сдохли, а Зенджо Гоки жив-живехонек. Что ж ты не помер вместе со своим прежним хозяином?
Зенджо-сан сжал единственную руку так, что костяшки побелели.
– Разумеется, решил не доставлять удовольствия таким, как вы, – произнес Мунаката. – И чем же успел прославиться этот стрейн?
– Как раз подобными штучками, – Зенджо-сан кивнул на обрезок трубы. – Пропускает ток через металл или что-то вроде того. В Институте знают точнее – он там уже бывал.
– Даже так! – Мунаката позволил себе приподнять брови.
Стрейн Масутани Хироши хохотнул и тут же закашлялся.
– А ты как думал, новенький король? И снова удеру.
– Это мы еще посмотрим.
– Какой самоуверенный! Не боишься держать рядом убийцу предыдущего короля? Думаешь, если у него теперь одна рука, он в тебя меч не всадит?
Зенджо-сан зарычал.
– Спокойно, – Мунаката чуть повысил голос. – Раз уж вы так разговорчивы, Масутани-сан, то, несомненно, сообщите нам и имена своих сообщников, и того, кто вас надоумил.
– Размечтался, щенок, – тот снова закашлялся.
Мунаката опять улыбнулся, сделал шаг вперед и ударил пленника ногой под дых. Тот, сипло выдохнув, сложился пополам. Мунаката ударил еще раз, в бок, а когда тот рухнул на землю, поставил ему сапог на спину и как следует впечатал в пыль.
– Я не знаю, какие порядки поддерживали в предыдущем Скипетре, Масутани-сан. Вероятно, Хабари Джин был более куртуазен. Но я – не он, а потому в таком тоне разговаривать с собой не позволю. Это ясно?
Стрейн промычал что-то неразборчивое. Мунаката для верности перенес весь вес тела на придавливавшую того ногу, постоял еще немного, а потом отступил.
– Бьешь безоружных… – Масутани Хироши повернул голову набок. Кроме ненависти в его глазах мелькнуло что-то еще – да, искра неуверенности. Уже лучше.
– Нападать из засады, несомненно, благороднее. Вы все нам расскажете, Масутани-сан, – пообещал Мунаката. – А не вы, так кто-то из ваших сообщников.
– Три сопляка и убийца, – стрейн скривился. – Вы этим собираетесь нас напугать?
Зря он продолжил говорить – чужой страх Мунаката всегда умел чуять, пусть даже это только зародыш чувства.
– Эти три сопляка и убийца, как вы выразились, только что вас обезвредили. Подумайте над этим, пока будете сидеть у нас в камере.
Кстати, вот и подмога. Мунаката посмотрел на часы – неплохо, но могло бы и лучше. Придется еще поработать.
– До встречи, Масутани-сан.
Он отошел в сторону, позволив своим людям заняться делом. Хотелось закурить, но нельзя. Нечего демонстрировать нехорошие привычки подчиненным.
Под тяжелыми шагами захрустело каменное крошево.
– Вы знали, – в голосе Зенджо-сана было недовольство. В этот раз он даже не попытался его скрыть.
– Догадывался. Но полной уверенности не было.
– И вы решили рискнуть своими людьми?
– Я решил посмотреть, чего они стоят на практике. Махать бамбуковой палкой в доджо каждый может.
– А если бы кто-то серьезно пострадал?
Мунаката удивленно посмотрел на Зенджо-сана.
– Полежал бы в госпитале. Я ценю своих людей, но не собираюсь обкладывать их со всех сторон ватой.
У того дернулась щека.
Ах да, снова все не так, как при Хабари Джине.
– Мне нужны воины, Зенджо-сан. Скипетра не было больше десяти лет, и стрейны, похоже, совсем потеряли страх.
Тот качнул головой.
– Да, шеф. Похоже.
– Этот Масутани Хироши, как вы сказали, уже сбегал из Института. И лет ему немало. Но что-то вынудило его напасть на меня. Точнее, кто-то.
– Думаете, за ним кто-то стоит?
– Уверен. А это была банальная разведка боем.
– И Масутани позволил так легко пожертвовать собой?
Мунаката улыбнулся:
– Интересно, правда? Впрочем, скоро мы все узнаем.
Зенджо-сан помрачнел. Определенно, любопытства своего короля перед такой тайной он не разделял.
* * *
– Мой бедненький, ты опять поранился! – мама, такая красивая в нарядном кимоно, подбегает и падает на колени прямо в мокрую после дождя траву. Нельзя же так! На светлой ткани появятся безобразные зеленые пятна – он знает об этом, слуги шепчутся, что такие пятна плохо отстирываются. Загубленная красота – никакие раны не стоят этого. Или стоят? Он запутался.
– Не надо! – он вырывает руку из ладоней матери.
– Как же не надо? Смотри, у тебя все пальцы в крови! – она смотрит на него так, словно вот-вот заплачет. Мама часто плачет, не потому что ее кто-то обижает, просто, как говорит тетя, она «тонко чувствует». Зато бабушка каждый раз ворчит, мама только сырость разводит. Он не понимает всего этого, ему просто не хочется видеть ее печальной, а не получается.
Вот и сегодня он случайно разбил ту чашку, но мама заплакала. Стало стыдно, он извинился, мама сказала, что прощает, но он не поверил, потому что слезы у нее из глаз все катились и катились…
Рана пустяковая, уже даже почти не больно. По-настоящему больно было, когда гвоздь продирал кожу. Больно, но правильно, потому что мама не должна плакать. А теперь она плачет снова. И кимоно испорчено… Что делать?
Он позволяет маме снова взять себя за руку и покорно идет за ней, когда она, поднявшись с колен, ведет его домой, перевязывать. В голове все запуталось, но одно он знает точно – он снова виноват. А если есть вина, то должно быть и наказание…
Хабари проснулся резко, как от толчка, и глаза тут же резанул злой электрический свет.
Жарко и душно. Воздух был сперт до невозможности. К спине кто-то прижимался, и от этого между лопатками тек пот.
Где… Хабари вспомнил. Он в чужом месте, которое Красный король назвал своим домом. А человек сзади – Кагуцу Генджи. И это его рука по-хозяйски лежит на бедре.
На мгновение в душе всколыхнулось отвращение. Даже не к Кагуцу – к самому себе. Он, Синий король, валяется тут в грязи, а в обжигающем воздухе пахнет человеческим телом и спермой. Наверное, именно так должна пахнуть животная похоть.
Хабари замутило, он попытался дышать ровнее и чуть не задохнулся. Проклятый обогреватель, он сжег тут весь воздух… Надо выбраться, уйти отсюда. Хабари попробовал пошевелиться, и рука на его бедре тут же сжалась, а в затылок что-то невнятно пробормотали.
Мой хороший… Грязный мальчишка…
Он ничего не понимал, он запутался.
Зря Хабари съездил к Миве-сану. Визит не принес успокоения, наоборот, а теперь еще и это…
Кагуцу за спиной пошевелился, снова что-то прошептал и затих. Хабари осторожно попробовал отодвинуться. Вроде бы Красный король не проснулся. Медленно и аккуратно, только бы не разбудить… Хабари, наконец, уселся, и чужая рука соскользнула с бедра. Кагуцу дернулся, всхрапнул, а потом перевернулся на спину. Хабари замер, но тот опять задышал спокойно и размеренно.
Хабари не удержался и обернулся. Во сне Кагуцу расслабился, но его лицо все равно не стало умиротворенным: никуда не делись складки у рта и между бровей, не разгладилась наметившаяся морщина через весь лоб. Слишком резкие черты, слишком сильно нахмуренные даже сейчас брови… странное лицо – отталкивающее и чем-то завораживающее одновременно. Взгляд скользнул ниже, на задравшуюся рубашку и так и оставшиеся спущенными брюки. Нет! Надо забыть, стереть все из памяти, отвлечься…
– Вас беспокоит Красный король? – спросил тогда Мива-сан, хотя Хабари не обмолвился об этом ни словом.
Он не хотел это обсуждать, не желал вспоминать о Кагуцу Генджи хотя бы сутки. Но Бесцветному королю зачем-то понадобилось растравить раны.
– Вы знаете о его проблемах с Дамокловым мечом?
Хабари покачал головой, а потом вдруг вспомнил, что тогда, у храма Каннон, меч Кагуцу показался ему странным. Потрясающе прекрасный клинок, но в нем была какая-то неправильность, ущербность. Хабари все списал на природу силы Красного короля. Выходит, дело не в этом?
– Кокуджоджи-сан по-прежнему не любит делиться сведениями, – Мива-сан покачал головой. – Но вам стоит это знать. Дело в том, Хабари-сан, что Дамоклов меч Кагуцу Генджи постепенно разрушается. Вероятно, Красный король слишком неумерен. А может, Красная сила такова, что рано или поздно изничтожает самое себя. Нам, увы, это неизвестно. Однако меч рассыпается, и в наших интересах это хотя бы замедлить.
– Что потом? Когда меч разрушится окончательно? – голос Хабари прозвучал так глухо, что он сам удивился.
– Ничего хорошего. Я не знаю, что просчитали Золотые зайцы, так что могу полагаться только на свой дар.
– И что говорит ваш дар?
Мива-сан невесело улыбнулся:
– Вы несколько заблуждаетесь в отношении моего дара. Я не могу дать вам четких инструкций. Я лишь вижу вероятности и на их основе делаю выводы. В ваших силах, силах Синего короля, помочь Кагуцу Генджи. В каком-то смысле вы – олицетворение порядка, а он – хаос. Вероятно, ваше умение восстанавливать и упорядочивать способно если не остановить, то хотя бы замедлить разрушение. Но я не знаю, как именно.
– Вы говорите, что я должен ему помочь? – это в голове не укладывалось. Да и не примет Красный король помощь от Синего. А сам Хабари… Хотелось ли ему помочь? Но разрушение Дамоклова меча приведет… Хабари представил себе это воплощение мощи короля, всю эту силу, падающую с небес. Это будет катастрофа.
– Я ничего не говорю, Хабари-сан. Решать, что и как делать, только вам. Я лишь описываю возможности.
– Сам Кагуцу Генджи, – имя отозвалось на языке привкусом пепла, – знает, что происходит?
Мива-сан кивнул:
– Впрочем, я не уверен, что он представляет себе это в полной мере. Красные слишком порывисты и не привыкли себя сдерживать.
Да, Хабари сам в этом убедился. И что теперь? Что ему делать?..
Кагуцу снова зашевелился во сне, диван жалобно скрипнул, и Хабари вышел из задумчивости. Сейчас не время погружаться в мысли, надо уходить. Он поднялся, принялся застегивать брюки, и руки предательски задрожали. Да что же такое?! Как вообще получилось, что он оказался здесь?
Хабари вернулся от Мивы-сана в еще более расстроенных чувствах. А люди продолжали ждать его решения. Но, получалось, конфликта с Красными допускать нельзя. Хотя… оставался поединок. Если Синий король победит Красного и убьет, Дамоклов меч не упадет, просто исчезнет из мира живых, как и Кагуцу Генджи. Вопрос только, сумеет ли Хабари Джин выиграть? Другой король – это не стрейн, пусть даже самый сильный. Но если искать выход, то, пожалуй, схватка один на один – единственная возможность. Значит, надо победить. Эта мысль вроде бы принесла некоторое успокоение.
Но все равно были сны, воспоминания, мысли. Хабари тянуло к Кагуцу Генджи, это пришлось признать. Потому что тот – тоже король? Но Хабари не испытывал ничего подобного к Дайкаку-сану или Миве-сану. А может, как сказал Бесцветный, дело в том, что силы Красного и Синего королей противоположны по своей сути?..
Наконец брюки оказались застегнуты. Теперь рубашка… безумно хотелось вымыться, ладно, хотя бы протереть себя влажным полотенцем. А тут вообще есть ванная?
Хабари огляделся. Вот плащ, за диваном должна стоять сабля… Он не удержался, подошел к окну и выглянул сквозь щель в гнутых жалюзи. Там оказался лишь соседний дом, такой же обшарпанный и убогий, как все вокруг. Одинокий фонарь внизу походил на болотную гнилушку, настолько его сияние было призрачным и слабым. Темно, тихо, безлюдно. Такое ощущение, что в мире сейчас остались только два человека – Хабари Джин и Кагуцу Генджи.
В царящей в комнате духоте эта мысль мазнула по позвоночнику неприятным холодком. Хабари подхватил саблю и плащ и выскользнул в коридор. Входная дверь, а вот еще одна. Он раскрыл ее, и оттуда пахнуло сыростью и чем-то неприятным. Кажется, ванная. Хабари вошел внутрь, на ощупь нашел выключатель и щелкнул им.
Грязная раковина, треснувшее зеркало над ней, унитаз. Стыки между кафельными плитками украшала темно-зеленая и черная плесень. Ванны нет, видимо, обитатели этого места мылись в бане. По стене пробежал неосторожный паук, из-под ног бросились врассыпную мокрицы. Генджи Кагуцу назвал это место домом – правда? Ни полотенца, ни зубной щетки, ни бритвы… Полка над раковиной была пуста, судя по слою пыли, уже очень давно.
Хабари повесил плащ на единственный крючок, прислонил саблю к стене и посмотрел на себя в зеркало.
Засосы на шее уже почти исчезли. Таков дар Синего короля – уметь все восстанавливать, в том числе и самого себя. Хабари провел пальцами по побледневшим фиолетовым следам. Как же они выглядели пару часов назад? Засос – тот же синяк. Есть что-то издевательское в том, что он такого цвета, словно в нем соединились Красная и Синяя силы.
Хабари открыл кран. В трубах что-то захрипело, зашипело, но вода потекла, пусть и тоненькой струйкой. Он набрал ее в ладони, плеснул в лицо. Хорошо, хотя она тут же отозвалась привкусом ржавчины. Хараби провел мокрыми руками по груди, подмышкам, шее, а потом замер, снова уставившись в зеркало.
Он искал Кагуцу Генджи, чтобы вызвать на поединок. А поединок предлагают лишь равному. Кагуцу Генджи выходил ровней, хотя все внутри протестовало от этой мысли. Красный король третий, тогда как Синий король четвертый. О да, Хабари прекрасно это помнил.
Да ничего подобного! Они не равны! Сейчас Хабари чувствовал себя царевичем Сиддхартхой, впервые увидевшим нищету. Он знал, что есть богатые и бедные, он бывал в трущобах, когда выслеживал стрейнов, это место ощущалось иначе. Хабари Джин угодил в сердце тьмы. Больше того, он сам позволил привести себя сюда.
Кагуцу Генджи позвал, и Хабари Джин пошел. Почему? Потому что ему мучительно хотелось узнать о Красном короле побольше. Не из официальных отчетов, не от Золотых, а самому.
Запретное притягивает, а Красный король казался воплощением всего запретного. Как в детстве – Хабари знал, что если коснуться осколков стекла, или остро наточенного ножа, или гвоздя, торчащего из доски, станет больно. Но его влекло ко всему опасному. А потом были и кровь, и обещанная боль, обе насыщенно красные, пряные и грязные… Совсем как Кагуцу Генджи.
Вчера вечером Хабари сидел на диване возле Красного короля и думал о том, как сказать, что он может помочь. Нет… Хабари помотал головой, и отражение в зеркале повторило его жест. Не так. Не только об этом. Еще он думал, что почти привык к исходящему от Кагуцу Генджи жару, что сейчас этот жар почти приятен. Что то первое отвращение сменилось напряженным любопытством, а после слов Мивы-сана к нему добавилось что-то еще. Наверное, ощущение обреченности. Красный король словно был ее воплощением.
Теперь Хабари казалось, что он подсознательно ждал, что Кагуцу коснется его. Ждал и хотел этого. Он не испугался и не разозлился. Скорее, удивился, что было так мало боли. Стекло почти не резалось, лезвие почти не касалось кожи, огонь почти не жег. Наоборот, они пьянили. Разум кричал, что все происходящее грязно и противоестественно, но Хабари просто не мог остановиться. В мозгу билась одна только мысль, что никто даже вообразить не в силах, что он, они оба способны на такое.
Хабари растворился в новых ощущениях, в незнакомых прикосновениях. Все было иначе, по-другому. Извращенней и правильней одновременно. Кагуцу Генджи пах потом и нагретым камнем. Он тяжело наваливался, ставил на Хабари свои метки, сжимал то грубо, то удивительно нежно. И волосы у него оказались жесткими. Хабари до сих пор помнил, как они кололи руку. И вкус собственной спермы на языке, и чужие губы, даже не поцеловавшие, а почти ужалившие его рот на краткий миг.
А потом захотелось что-то доказать, удивить – то ли Кагуцу, то ли самого себя. Если уж он пал, почему не достичь самого дна? Вены на чужом члене пульсировали, проступали синими прожилками. Если подумать, такой слабый и уязвимый орган. Хабари стоял перед Красным королем на коленях, но было ли это подчинением или игрой своего рода? Он не знал, что думал Кагуцу, но… Достаточно сжать посильнее зубы, и наслаждение закончится. Достаточно ему, Хабари, передумать, и… Кагуцу взбесится, нападет, попробует избить? Только Хабари этого не сделал.
Красного короля надо умиротворить любым путем. Почему не таким?
Хабари прижался лбом к зеркалу.
Что он творит?
У него есть все: имя, уважение, любовь подчиненных… Чего еще ему не хватает?
Хабари глубоко вздохнул. Все, хватит. Надо успокоиться и уходить. Он застегнул рубашку, тут же неприятно облепившую все еще мокрый торс, натянул плащ. Погасил свет и вышел в коридор, отыскал сапоги. На мгновение Хабари охватил испуг от мысли, что дверь окажется заперта. Но Кагуцу то ли позабыл, то ли не счел нужным ее закрыть. Хабари крепко сжал в руке саблю и нырнул в черноту лестничной площадки. Перевязь он наденет потом, на улице.
Ему удалось добраться до штаб-квартиры Скипетра, не привлекая ничье внимание. Пара случайных прохожих – не в счет. Было, наверное, часов пять утра. Воздух звенел от легкого морозца, напоминая, что зима не за горами. И это хорошо – мысли почти прочистились и успокоились. Хабари на всякий случай поднял воротник, хотя следы на горле уже должны были исчезнуть.
Но тихо проскользнуть к себе не удалось.
– Джин-сама! – Зенджо стоял чуть ли не под дверью. Он был в форме, словно и не ложился… Проклятье, если судить по покрасневшим глазам, он действительно не ложился.
– Что-то случилось, Зенджо?
– Прошу прощения, но вы не предупредили, что не придете ночевать. Я вам звонил, но вы не отвечали…
Точно, Хабари выключил мобильный перед встречей с Кагуцу, чтобы ничего не отвлекало.
– Извини, – он достал телефон, включил и увидел список непринятых вызовов. Четыре от Зенджо, три – от Акеми-сан. Как он мог забыть, не подумать о том, что они будут волноваться? – Акеми-сан…
– Я отправил ее спать. Сказал, что с вами ничего не может случиться. Вы просто заняты.
– Да, – ухватился за спасительную подсказку Хабари. – Я был занят. Мы обговаривали с… – голос едва не дрогнул, – Красным королем пути разрешения конфликта.
Зенджо нахмурился.
– Прошу прощения еще раз, но вам не…
– Зенджо! – Хабари осознал, что повысил голос. Проклятье! – Это мое дело.
– Как скажете, Джин-сама, – тот послал ему недоуменно-озабоченный взгляд. – И как?
В том-то и дело, что никак.
– Мы рассматриваем варианты. Я очень устал и хочу спать. Разбуди меня часов через шесть, ладно?
Зенджо кивнул.
Да, поспать… Нет, сначала помыться, хотя смысла в этом никакого. Сегодняшнюю ночь не смоешь.

Глава 6

– Микото, знакомься, это Сузуоки Акио-сан. Сузуоки-сан, это Суо Микото…
– Новый Красный король, да? – дядьке было около сороковника. Приземистый и ширококостный, он все равно казался каким-то зашуганным. Хотя вроде владелец авторемонтной мастерской.
– Он самый, – буркнул Микото. И как Изумо умудрился откопать этого типа? И не скажешь, что Сузуоки – бывший якудза. Хотя это ж было больше десяти лет назад, а люди меняются.
Под взглядом Сузуоки Микото стало неприятно. Тот смотрел с каким-то болезненным любопытством, словно ждал, что Микото сейчас спалит пол-улицы.
– Да-да, очень приятно… – Сузуоки быстро огляделся, хотя чего башкой-то вертеть? Обычный квартал, середина дня, а потому народу вокруг мало. Они стояли на тротуаре возле мастерской, и через распахнутые ворота можно было увидеть, как двое работников Сузуоки-сана возятся с одной из машин. – Кусанаги-сан сказал, вы хотели поговорить о… – Сузуоки уж совсем понизил голос, – Кагуцу-саме?
Микото кивнул. Кагуцу-сама, значит? Спустя десятилетие и кратер?
Внутри мастерской открылась дверь, и из-за нее выглянула женщина. Работники на мгновение отвлеклись от машины и приветствовали ее. Значит, жена Сузуоки. Получается, мастерская у него в здании, смежном с домом. Удобно.
– Акио! Ты… – позвала женщина, увидела Микото и Изумо и осеклась.
– Извини, Мегуми, я сейчас занят.
Сузуоки Мегуми нахмурилась.
– Все в порядке, дорогая. Это знакомые одного моего старого приятеля.
– Добрый день, – та неискренне улыбнулась, но взгляд у нее остался настороженным.
– Ты иди в дом. Скоро Шизу-чан из школы придет, обедать захочет. А мы с молодыми людьми прогуляемся вдоль квартала. Это много времени не займет.
– Да, конечно, – женщина поклонилась и скрылась в доме.
Сузуоки покачал головой:
– На нас тут недавно какие-то недоумки из молодых да ранних наехать пытались, пришлось даже к Минагаве-саме обращаться. Мегуми теперь нервная, особенно когда незнакомцы заглядывают.
– Понимаю, – Изумо качнул головой.
Сузуока метнул на него беспокойный взгляд:
– Поймите меня правильно, я завязал, давно завязал, но…
Изумо изобразил свою самую дружелюбную улыбку:
– Разумеется. Вы предложили нам прогуляться по кварталу, кажется.
– Да-да, пойдемте. Незачем… тут разговаривать.
– И Шизу-чан скоро из школы вернется…
Сузуока аж дернулся:
– Она не знает. И Мегуми не знает. Вы обещали!
– Разумеется, Сузуока-сан. Пойдемте.
И что, Сузуока настолько распсиховался из-за того, что когда-то был якудзой? Микото посмотрел на Изумо. Тот все еще улыбался – такой нехорошей своей улыбочкой. Значит, есть что-то еще. Видимо, именно этим Изумо так застращал Сузуоку.
И они пошли.
– В конце квартала, – сказал Сузуока, – есть небольшой парк. Да не парк даже, за ним никто не присматривает, так что заросло все. Вот там и поговорим.
Обалдеть, какие тайны. Но Микото лишь пожал плечами, а Изумо изобразил на физиономии такое понимание, что очень захотелось взять его за шиворот, отвести в сторонку и вытрясти все, что ему известно. А смысл? Наверняка сейчас все станет ясно.
Парк и впрямь выглядел плачевно – словно кусок невесть как оказавшегося в городе буреломного леса. Сузуока направился вглубь по заросшей дорожке, потом свернул на тропку и наконец вывел гостей на небольшую полянку. Там обнаружились сломанная скамейка и поваленное дерево.
Сузуока кивком указал на лежавший на траве ствол, но Микото и Изумо остались стоять.
– Итак, Кагуцу Генджи, – уронил Изумо.
– Да-да, конечно, – Сузуока вздохнул. – Я… – он выглядел как человек, готовящийся броситься в омут с головой. – Мы росли по соседству.
Ну и? Кажется, Микото упускал что-то важное.
– Я поясню, если уж Сузуока-сан так стесняется, – Изумо достал сигареты и закурил. – Есть один факт, касающийся Кагуцу, который опустили в его биографии даже Золотые зайцы. И к лучшему, на самом деле. Он из буракуминов.
О! Теперь картинка сложилась. Впрочем, предсказуемо. Кагуцу был якудзой, а среди них полно неприкасаемых.
Микото пожал плечами:
– И что?
Сузуока выглядел так, будто на него гора обрушилась, и до Микото наконец-то дошло:
– Если вы росли по соседству…
– Ну да, – Изумо с явным удовольствием затянулся. – Сузуока-сан, вернее, человек, позже взявший себе это имя, тоже из буракуминов.
Но Изумо все же умудрился его найти.
– Это было не так сложно. Когда случился инцидент Кагуцу, не только прорва народу погибла. Еще куча официальных документов пропала. Вот Сузуока-сан этим и воспользовался, за что я никак не могу его осуждать. Так ведь?
Тот кивнул:
– Да, я украл имя… у одного погибшего. Там все равно никого в живых не осталось – весь квартал сначала сгорел, а потом ушел под воду. Я его знал немного, мы были похожи… И деньги я копил на черный день – в тайне от своих, а потому держал их не в Шизуме и даже не в Токио. Так что дал, кому надо, и думал, что теперь комар носа не подточит. Потом выяснилось, что кое-кто меня все же помнит, но я уже платил за защиту Минагаве-саме, так что обошлось.
– А ты как на Сузуоку-сана вышел? – осведомился Микото.
– Кое-что сопоставил, а еще за кумичо небольшой должок был. Ладно, ты хочешь дальше слушать?
Микото хотел.
– Так вот… – Сузуока с некоторым облегчением вернулся с Кагуцу. – Как я уже сказал, жили мы по соседству. Про отца Кагуцу-самы ничего не могу сказать. Он умер, когда тот еще совсем мелким был. А я сам младше Кагуцу-самы лет на пять. Знаю только, скончался его отец от пневмонии и оставил Саори-саму одну с двумя детьми.
– Двумя? – уточнил Изумо.
– У Кагуцу-самы была старшая сестра, Мика. Красотка! – Сузуока вздохнул. – И Саори-сама красивая была и добрая. Эх, жаль, все так закончилось.
Сузуока опять заткнулся. Видимо, решил, что выдал за один присест слишком много, и снова собирался с силами.
Да, весело. Король из буракуминов – Золотые, наверное, в обморок попадали, когда об этом узнали. Но Сланцу похрен, его людские игры с кастами, прикасаемыми и неприкасаемыми не волнуют. А знал ли о происхождении Кагуцу Хабари Джин? Должен был знать. Тогда эти их пляски из псевдовоспоминаний приобретали уж совсем нездоровый вид. Вот черт!
– Саори-сама на нескольких работах убивалась и все хотела, чтобы Мика и Кагуцу-сама из нашей дыры выбрались. А как, сами посудите? Но она слышать ничего не желала, с Национальной лигой освобождения буракуминов связалась, все они какие-то петиции подписывали. В общем, считай, головой о стену колотились. Хотя… Нет, чего-то они по мелочи добивались, конечно. А Саори-сан все верила, что и по-крупному добьются. И с корейцами они общались, вроде ж как они тоже дискримируемые, – Сузуока снова вздохнул. – Разумеется, много кто на Саори-саму зуб точил. И детишкам ее доставалось. Правда, от Кагуцу-самы, как он подрос, быстро отстали. Пусть он невысокий был, а драться любил и умел! И за сестру поколотить мог. Только Саори-саме удержать его, считай, и удавалось. Ее он просто обожал.
Изумо оглянулся в поисках урны, предсказуемо не нашел и бросил окурок на землю. Лицо у него было… Наверное, у самого Микото не лучше.
Сузуока похлопал себя по карманам, тихо ругнулся, и Изумо протянул ему пачку:
– Спасибо. В общем, Саори-сама одна после смерти мужа была. Молодая еще и красивая женщина – и без мужика. Ну и шептались, что она с кем-то из корейцев связалась. Не верю я в это, хотя, как сказал, с ними она водилась. И Кагуцу-сама тоже водится. При нем потом правой рукой кореец был. Ким его звали, не помню имя… Неважно, в общем. А верю я в то, что она кому-то серьезному дорогу перешла с этой своей лигой. Она ж девчонок с панели вытаскивала, кому такое понравится? Вот и случилось нехорошее.
Сузуока скурил сигарету в пять затяжек и уставился на окурок в руке:
– Она смелая была, Саори-сама. Угроз не боялась, а зря. В общем, отловили ее, изнасиловали и лицо порезали. Здорово порезали – страшно смотреть. Тогда все, кто с ней водился, перепугались. И почти все стороной обходить стали. Моя мать оказалась одной из немногих, кто Саори-саму в больнице навещал и по-прежнему с ней разговаривал. А та как сломалась. Понимаете, она ко многому говорилась, но не к тому, что вроде как свои на нее нападут. На Кагуцу-саму в те дни я даже смотреть боялся. Вот сразу ясно становилось – он этих мудаков из-под земли достанет. И плевать, что он – сопляк еще, а те ох как высоко сидят.
В голове Микото ничего умнее «гребаного пиздеца» не вертелось. Кагуцу тут же стал, нет, не ближе, но в чем-то понятнее.
– Думаю, Саори-сама оправилась бы. Она действительно очень сильная была. На упрямстве бы выползла, но тут Мика учудила. Она с каким-то хулиганьем водилась, и те ее на наркоту подсадили. Мика сначала это скрывала, а потом все выяснилось. Вот тогда Кагуцу-сама первый раз и сорвался. Мать мне потом рассказывала, что отлупил он Мику как следует, даром, что сестра. Зря, конечно, только хуже стало. Мика повалялась с синяками, а потом сперла у своей же семьи деньги и удрала. Ее искали, но только через пару месяцев нашли. Померла девка от передоза. Вот тут-то Саори-сама точно сломалась. Кагуцу-сама за ней ухаживал, где мог деньги доставал… Ну а где он мог деньги взять? Только с якудзой связаться. А для Саори-самы это было… В общем, умерла она. Как свечка потухла. Вот тут-то Кагуцу-саму и некому стало сдерживать.
– Это тогда он королем стал? – глухо спросил Микото. Тоже дико хотелось закурить, но он упрямо – сам не понимая собственного упрямства – не лез за сигаретами.
– Попозже немного. Сначала он свою банду сколотил, из тех еще отморозков. Он же туда всех брал, кем остальные брезговали. Как раз тогда они с Кимом окончательно и спелись. Но, кстати, Ким еще мог его порой притормозить. И Эри-сан могла – была у нас в квартале такая женщина, не в себе малость, с ками порой разговаривала, потому ее и не трогал никто. Вроде как из-за этого тебя удача покидала. Ну и все. Банда Кагуцу быстро всех в округе застращала, а потом и на более крупную добычу нацелилась. Сначала на тех, из-за кого Мика на наркотики подсела, а потом и до тех, кто Саори-саму покалечил, добралась. Вот это мы надолго запомнили.
Сузуока сглотнул, нахмурился:
– В общем, всяких шестерок и мелочь они просто перерезали, а вот тех, кто приказывал и исполнял… В общем, пытали их, а потом убили. А главного Кагуцу-сама в живых оставил. Ага, только сначала ему лицо изуродовали, причиндалы отрезали и, говорят, – Сузуока понизил голос, хотя никого вокруг не было, – поступили с ним, как с бабой. В общем, лучше б убили.
Микото сжал губы и впился ногтями себе в ладонь. Было мерзко – не передать, как.
– Вот после этого думали, все, Кагуцу-саме и его людям крышка, потому что совсем оборзели. Но тут что-то случилось, шумиха стихла, а Кагуцу-сама стал водиться с какими-то уж очень солидными людьми.
– Значит, после этого он стал королем, – подал голос Изумо.
– Он-то сам какое-то время молчал, но его люди свое пламя всем, кто хотел, показывали. Кто-то испугался, кто-то, наоборот, еще больше захотел на Кагуцу-саму работать… Я тоже хотел, и в якудзе я уже тогда числился. Но мать встала на пороге и сказала, что себя убьет, если я к Кагуцу Генджи попрошусь. Выходит, жизнь она мне спасла.
– Да уж, – Микото передернул плечами. В затылке заныло – не от меча, от услышанного. Бешеная собака, вот кем был Кагуцу. Такую можно пожалеть, но пристрелить надо – ради остальных. А Хабари Джин почему-то не успел или не смог. Вместо этого… Черт! Микото задрал голову и посмотрел на до безобразия безмятежную синеву. Надо поговорить с Мунакатой. Может, он объяснит, что творилось в дурной голове его предшественника.
– Вот, в общем, и все, – Сузуока опустил глаза. – Несколько лет Кагуцу-сама работал на тех серьезных типов. Он же еще и гайдзинскую мафию гонял, так что нам даже и попривольней жить стало. Ну а потом сами знаете. Если бы не те, кто с ним умер, я бы и рад был, что Кагуцу-сама, наконец, погиб. Слишком страшным он под конец стал. А вы… – он вдруг сбился.
– Что я? – Микото нахмурился.
– Вы уж так, как он, не заканчивайте. Вы и поспокойней вроде, но…
Сузуока, кажется, думал, что Микото сейчас вспыхнет. Или как там реагировал Кагуцу на тех, кто брякал что-то неосторожное? Признаться, Микото на какой-то миг действительно захотелось ему врезать, но он заставил себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов:
– Я постараюсь, Сузуока-сан. Спасибо за рассказ.
– Да не за что. Век бы все это не вспоминал, но пришлось.
– Возвращайтесь к семье, Сузуока-сан, – Изумо выглядел непривычно серьезным. – К Мегуми-сан и Шизу-чан. И все забудьте. Я поговорю с кумичо, документы мы вам подчистим, так что никто больше на вас, как я, не выйдет.
Сузуока кивнул.
– Наверное, мне вас поблагодарить надо, Кусанаги-сан. Но, простите, не могу.
– Ничего, я понимаю.
Сузуока кивнул еще раз:
– Тогда прощайте.
Микото смотрел ему в спину, пока тот выбирался из парка и шел через дорогу.
– И что теперь? – выдохнул Изумо.
Замечательный вопрос. Ответа на него у Микото не было.
– Татаре ничего не расскажем, – только и сказал он. – Незачем ему это знать.
Изумо согласно кивнул.
* * *
Кагуцу проснулся один. В полудреме он вслепую зашарил рукой по дивану, но другого тела рядом не оказалось. Кагуцу резко открыл глаза и сел, озираясь. Никого. Плащ и сабля тоже пропали. Ах ты сука!
Горела так и не выключенная вечером лампа, а сквозь жалюзи тек слабый дневной свет. Сколько же сейчас времени? И как давно удрала эта трусливая мразь?!
Найти его, приволочь сюда за волосы и… Блядь! Голова отомстила резкой стреляющей болью в виске. Спокойно, еще спокойнее… Это не непокорная девка, с другим королем такое не пройдет. Тогда какого хера прошлым вечером чертов Хабари Джин был здесь, валялся на этом диване, стонал, когда ему дрочили, отсасывал, в конец концов?!
Кагуцу откинулся обратно, прикрыл глаза ладонью. Казалось, от обивки все еще пахло Джином. Посадить его на цепь, запереть в подвале… Да, красный ошейник на этой белой коже осмотрелся бы охуенно. Какая чушь! Кагуцу перекатился на бок. Ладно, он что-нибудь придумает, попозже. Нельзя так беситься из-за… Все упиралось в то, что Джин – тоже король. Наверное, поэтому так мучительно хотелось видеть его рядом, поставить на нем свое клеймо.
Все, надо выкинуть пока Джина из головы. А самого Кагуцу ждут Ким и все остальные.
Кагуцу снова сел, встал, подтянул болтавшиеся на бедрах трусы и брюки. За это Джин ответит отдельно. Встретится в следующий раз – и ответит. Поганое воображение тут же нарисовало Синего короля на четвереньках. Мать твою!
Кагуцу заглянул в ванную, кое-как умылся и прополоскал рот. В штабе Красного клана можно будет принять нормальный душ, а пока и так сойдет. Он вывалился из квартиры, сбежал с лестницы и постучал в дверь Эри-сан – та уже должна была встать. Так и оказалось.
– А где твой друг? – тут же спросила Эри-сан, и Кагуцу снова разозлился.
– Уже ушел по делам.
– Не огорчайся так. Не надо тебе огорчаться и злиться, сам знаешь. Хочешь чаю?
Кагуцу только вздохнул.
– У меня тоже дела.
Но у Эри-сан тут же задрожала нижняя губа. Кагуцу чертыхнулся, вошел и бухнулся на один из стульев.
– Ладно, давай попьем чаю.
Квартира Эри-сан была доверху забита бесполезными вещами и вещицами. Хозяйка тащила их отовсюду: что-то ей дарили, что-то она покупала сама, а кое-что добыла на помойке. Тот рваный китайский зонтик, к примеру. Но на нем красовались журавлики, а журавликов Эри-сан любила, равно как и котиков, пандочек и прочую фигню.
Кагуцу уставился на стоявшую на ближайшей полке манеки-нэко – ее Эри-сан отдала еще мать. Тут же пристроился тануки, его принес уже сам Кагуцу.
Оставалось надеяться, что все эти нелепые сокровища в один прекрасный день не погребут под собой хозяйку.
– Держи, Генджи, – с чашки с отколотой ручкой лыбился щенок.
– Спасибо.
– У тебя все хорошо, Генджи? – Эри-сан уселась напротив и сейчас выглядела совершенно нормальной.
– Да так, – он неопределенно повел головой. – Как говорится, лучше, чем боялись, но хуже, чем хотелось.
Эри-сан протянула руку и коснулась ладони Кагуцу:
– Будь осторожен, ладно? Не хочу после Саори и Мики потерять еще и тебя.
– Да что со мной сделается? – стало неловко. Он в два глотка осушил чашку, не ощутив ни температуры, ни вкуса чая.
– Не знаю, Генджи. Просто неспокойно мне.
Кагуцу встал, подошел к ней и поцеловал в макушку.
– Не бойся, Эри-сан. Все будет хорошо, никто больше ни тебе, ни мне не навредит. Купить тебе бусы?
– Да! – она тут же оживилась. – Красные! С большими прозрачными бусинами. Найдешь мне такие?
– Конечно, найду!
Если надо, ведь город перероет, но найдет…
…Ким, разумеется, ждал, как верный пес. И даже позволил себе недовольный взгляд.
– Позвонил бы, – огрызнулся Кагуцу.
– Так срочных дел вроде нет. И Хана тут полночи торчала. А вдруг ты на другой бабе был? Сам знаешь, Генджи-сама, Хана то нормальная, то скандал закатит.
– Дура, – буркнул Кагуцу. Но зайти к Хане надо будет. Может, заодно он отвлечется о мыслей о Синем короле.
– Просто огонь-девка. Жаль, что баба. А то можно было одной из нас сделать.
– Обойдется. Хана – шлюха, вот пусть в борделе и сидит и в мужские дела не суется.
Ким послал ему странный взгляд. Впрочем, его значение Кагуцу понял почти сразу.
– И про это я тоже. Мать влезла в неженские дела, вот и кончилось все плохо.
– Слушай, я…
– Ким, заткнись, а? Я ж про твоего отца и мою мать знаю.
Тот аж подавился воздухом, но все же выдавил:
– Давно?
– Мать перед смертью раскололась. Все просила ему голову не откручивать. А потом твой отец сам помер. Да и мужик он все же был хороший. И мы с тобой вроде как друзья. Так что я решил, что черт со всем этим.
– Спасибо.
– Не благодари. Жив бы он был, может, я не удержался и прострелил ему башку.
Ким помолчал с полминуты:
– А что с Синими? Мы с ними драться будем?
Блядь, да что он… Хотя Ким-то что? Он же о том, что случилось ночью, не знает. И к лучшему! Не хватало еще, чтобы узнал!
– Подождем их хода. Дайкаку-сан мне заданий надавал, так что пусть наши пока делами занимаются.
– Как скажешь.
Ким наконец-то заткнулся и убрался.
А вопрос с Синими продолжал висеть. И вряд ли теперь стоило ждать от Джина и-мейла со списком мест для поединка.
Кагуцу проторчал в штабе до конца дня, потом завалился к Хане. Они предсказуемо поскандалили и так же предсказуемо потрахались. Все равно это был ненастоящий скандал, так, чтобы взбодриться и настроиться на нужный лад. Впрочем, настроиться получилось хреново. Кажется, Хана только уверилась, что он завел себе еще одну бабу. И ладно, ее проблемы.
Затем наступил следующий день, заполненный какой-то дурной суетой, еще один и еще…
Потом заявился Хаджиме.
– Хей, Генджи-сама, – выглядел он непривычно встрепанным.
– Что тебе? – Кагуцу с Кимом изучали на мониторе очередную дурацкую отчетность и пытались понять, действительно ли клиент оказался таким болваном, что решил их обдурить, или это все же недоразумение. По всему получалось, что недоразумение, так что за выбитый зуб стоило извиниться. Не расшаркиваться, конечно, просто оплатить счет дантиста. И хватит.
– Синие с нашими подрались!
– Что?
– Да клянусь вам!
Кагуцу поднялся из-за стола.
– А ну выкладывай, что там случилось!
По рассказу Хаджиме выходило, что Синие и Красные столкнулись на нейтральной территории. В одном из парков устроили какой-то фестиваль, народ предсказуемо надрался и решил похулиганить. И тут из толпы вырулили Синие, которых мало того, что оказалось больше, так они еще были трезвыми.
– И ты хочешь сказать, – процедил Кагуцу, – что Синие нас поимели?
Хаджиме нервно икнул:
– Ну… не совсем. Мы им тоже накостыляли. Но…
– Но… – снова захотелось жечь и убивать. Правда, неясно, кого: своих козлов или все же Синих. Проклятье!
– Синие арестовали Шинджи и Рю.
И ведь старик будет на стороне Синих!
– Мудаки! – рявкнул Кагуцу так, что даже привычный Ким вздрогнул.
– Генджи-сама, ты…
Кагуцу все же взял себя в руки. Не совсем, конечно, – ярость внутри все равно клокотала, но хоть красная пелена перед глазами развеялась:
– Ничего не делать, пока я не вернусь! Понятно? Всем скажи, Ким! Пусть сидят на жопе!
Он дернул с вешалки куртку, и гребаная петля порвалась. Блядь!
– Ты к кому? К старику?
Кагуцу не ответил. До старика он тоже дойдет, если понадобится. Но сначала…
Ему повезло. Кагуцу не знал, что это было, может, поганое шестое чувство, а может, он теперь, как собака, вставшая на след, мог чуять Джина.
Синий король оказался в том самом парке с храмом Каннон. Один, идиот. В этот раз он стоял и пялился на статуи.
– Ну снова здравствуй, – осклабился Кагуцу.
У Джина на скулах вспыхнули яркие пятна. Красные. Вот сука.
– У меня два варианта, – от ярости и желания все внутри завязалось в узел. – Либо мы с тобой прямо сейчас и прямо тут деремся, либо я тебя трахну. Выбирай.

@темы: yaoi, Kusanagi Izumo, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, NC-17, fanfiction

---

красный день календаря.

[Sei Mikoto]

Новый плакат, который все уже, наверняка, видели.
Занятно, что день рождения Сарухико приходится на День Октябрьской революции. xD

источник

@темы: official art, Fushimi Saruhiko, Yata Misaki, k project

---

Кагуцу Генджи.

[Takigawa Tetsuya]

Фанон и фанарт.

Название: Сердце огня.
Автор: Tosha D. Spade.
Рейтинг: PG? PG-13? R? В рейтингах я ни в зуб ногой.
Примечание: Этот Кагуцу Генджи является фанонным и своему виду обязан фанфику Moraine "Грязь", четыре глав которого уже лежат на этом сообществе.

@темы: fanart

---

Mikoto & Izumo

[Chiisai Kiseki]

отсюда

@темы: Kusanagi Izumo, Suoh Mikoto, k project

---

[Chiisai Kiseki]

+ Анна и Неко

источник

@темы: Neko, Anna Kushina, Yata Misaki, k project

---

Грязь, главы 3, 4

[Moraine]

Название: Грязь
Автор: Moraine
Бета: самофикс и добрые души
Размер: макси (главы 3 и 4 из 14)
Персонажи: Мунаката Рейши / Суо Микото, Кагуцу Генджи / Хабари Джин, Зенджо Гоки, Мива Ичиген и др.
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Все знают, как появился кратер Кагуцу. Однако Мунакату Рейши, нового Синего короля, официальная версия не устраивает. Он хочет выяснить, что тогда произошло на самом деле. Но некоторые тайны лучше не раскрывать.
Предупреждения: Обсценная лексика, вольное обращение с каноном. Все плохо.

З.Ы. Иллюстрация к первой сцене четвертой главы: memourmor.diary.ru/p191940379.htm

Глава 3

– Об этом не может быть и речи, Шимода-сан, – Мунаката ласково улыбнулся стоявшему напротив человеку. Предлагать стул визитеру никто не собирался, поэтому тот мялся и жался посреди ковра перед столом Мунакаты, украдкой бросая взгляды на стоявшие у стены кресла.
– Но Рейши-кун…
Зря, зря, очень зря. Шимода-сан был другом семьи… о, нет, другом отца, а потому пребывал в сладостном заблуждении, что может вертеть Мунакатой, как хочет.
– Вы должны понимать, Шимода-сан, какая ответственность теперь на мне лежит. На мои решения не должны влиять никакие мотивы, кроме блага государства.
Тот закивал, как китайский болванчик, но, увы, все равно ничего не понял.
Мунаката улыбнулся еще ласковей:
– Начнем с азов, Шимода-сан. Я – шеф четвертого отделения департамента переписи и государственной статистики Токийского регионального бюро по правовым вопросам Мунаката Рейши-сан. Никаких Рейши-кунов я не знаю.
Физиономия Шимоды-сана вытянулась. Такого он не ожидал. Впрочем, старый лис быстро взял себя в руки.
– Кажется, Мунаката-сан, вам власть в голову ударила? – он даже сумел усмехнуться. – Не знаю, правда, как к этому отнесется ваш достопочтимый отец.
– Мнение Мунакаты-сана-старшего по этому поводу меня совершенно не интересует, Шимода-сан.
Тот даже побелел от гнева:
– Обязательно передам ему ваши слова при встрече, Мунаката-сан.
– Буду вам премного благодарен.
Дверь за посетителем захлопнулась, и Мунаката с удовольствием откинулся на спинку кресла. Месть была чудесна, и он намеревался насладиться каждым ее мгновением.
Отец, его друзья, сыновья этих друзей, а также прочие родственники и прихвостни могли делать, что угодно, и думать, что угодно, но ни один из них не смеет указывать, как поступать Синему королю. Он – не мальчик на побегушках.
Неудивительно, что за годы, прошедшие после инцидента Кагуцу, все забыли, кто такой Синий король. Ничего, Мунаката собирался напомнить.
В дверь громко постучали – так колотить по несчастному дереву мог только Зенджо-сан.
– Войдите.
– Добрый день, шеф, – Зенджо-сан как-то умудрялся открывать и закрывать дверь единственной рукой, даже если уже держал в ней что-нибудь. – Вот анкеты, которые вы просили.
– Благодарю вас. Там за гардинами есть раскладной стул. Доставайте и садитесь.
Стопка шлепнулась на стол, и Мунаката позволил себе посмотреть на нее с легкой тоской. Людей не хватало, оборудования не хватало, времени не хватало… Он сдвинул очки, потер переносицу и взялся за анкеты.
– Мне в коридоре попался человек…
– Шимода-сан. Больше он сюда не придет, а придет – не пускайте, – отозвался Мунаката, не отрываясь от бумаг.
Зенджо-сан неодобрительно хмыкнул.
– Вас что-то не устраивает?
– Нет, шеф. Это ваше дело.
– Разумеется, – Мунаката отложил первую анкету, все равно в ней не оказалось ничего, достойного внимания.
Зенджо-сан завозился на стуле, кашлянул.
– Вы что-то хотите спросить?
– Да. По поводу политики формирования нового Скипетра.
Мунаката отложил вторую анкету. Снова не то.
– Вас в ней что-то не устраивает?
– Я полагал, вы станете придерживаться прежних правил.
Мунаката посмотрел на Зенджо-сана. Тот скрючился на слишком маленьком для него стуле и выглядел, пожалуй, забавно, если бы не хмурился.
– Если вам неудобно, пересядьте на кресло.
– Благодарю, – отозвался тот, но не сдвинулся.
– По поводу прежних правил, – еще одна анкета годилась только на то, чтобы ее отправили в мусорную корзину. – Они меня не устраивают.
А вот это уже любопытно. Четвертая анкета легла на правую сторону стола.
– Чем? – искренне удивился Зенджо-сан.
– Узостью и косностью. Меня мало интересуют традиции. Все, что мне нужно, – эффективно работающий Скипетр, и как можно скорее. Я буду брать в него кого угодно, если у этих людей есть мозги и если их примет Синяя сила.
– Даже дворников? – позволил себе усомниться Зенджо-сан.
– Если этот дворник не завалит приемные тесты, то да.
– Раньше было не так.
Мунаката поразмыслил над пятой анкетой и отправил ее в правую стопку.
– Раньше в Скипетре и женщин к работе не допускали. Вас не устраивает, как справляется с обязанностями Авашима-кун?
Зенджо-сан засопел:
– Авашима-сан… кажется… хороший работник. Но еще рано судить.
Вот ведь консерватор.
– Не переживайте, Зенджо-сан. Я не допускаю ошибок.
Наверное, он счел, что щенок совсем зарвался, но промолчал.
– Так, – Мунаката протянул Зенджо-сану пять анкет, а остальные смел в мусорное ведро. – Эти люди должны явиться завтра на собеседование. Если не смогут – их проблемы.
Тот послал неодобрительный взгляд, но снова не произнес ни слова.
– Да, и еще, – Мунаката позволил себе снять очки – глаза уже болели от напряжения. – Помните, я спрашивал вас насчет альбома с видами города?
– Да, шеф. Мы опрашиваем всех букинистов, но пока без толку.
– Продолжайте.
– Это редкое издание.
Очень редкое, и, увы, никто не догадался его отсканировать и выложить в сеть.
– Мне кажется…
– Я знаю, что вы не одобряете мой интерес к предыдущему Скипетру.
– Нет, шеф. Я…
– Хорошо, я неправильно выразился. К инциденту Кагуцу.
При звуках ненавистного имени Зенджо-сан подобрался. Это было почти мило.
– Вчера я встречался с Красным королем, – Мунаката смягчил слова улыбкой, но на Зенджо-сана она не подействовала. – Вы бы очень мне помогли, если бы не молчали, а что-нибудь посоветовали относительно него.
– Извините, шеф, но мне нечего советовать. Нынешнего Красного короля я не знаю.
Мунаката сложил руки домиком и посмотрел поверх них на собеседника. Без очков мир перед глазами приобрел легкую смазанность, словно в воздухе повисла едва заметная дымка.
– Вы его видели.
– Только на фотографиях в отчетах.
– Но все же вы в целом представляете, что такое Красная сила.
Тот ненадолго сжал губы.
– Хаос и разрушение, шеф. Только это.
Как же с ним сложно.
– Я понимаю. Но у меня нет повода его арестовывать и держать под надзором. К сожалению. Так что остается только ждать, а мне не нравится такая тактика.
– Красный король опасен, шеф.
Мунаката не удержался от улыбки, вспомнив Суо. Да, он мог быть опасен, несомненно, но… С ним Мунаката чувствовал странную и приятную легкость. Все словно упрощалось: исчезали опостылевшие родственники, зануды-бюрократы из правительства, порядком поднадоевшие Золотые зайцы… Просто Красный и Синий короли – и их сила.
Перед Суо не надо держать лицо, наоборот, Мунаката позволял себе подурачиться, как будто снова становился подростком. И дразнить его оказалось весело. Суо так искренне велся на любую провокацию, с таким упоением отвечал на любой выпад… Хаос, разрушение, но заключенные в прелюбопытнейшую человеческую оболочку. Стоит поблагодарить Миву-сана за совет приглядеться к Красному королю получше. Даже если придется в конце концов посадить Суо на цепь, у Мунакаты останется, что вспомнить.
Зенджо-сан засопел. Наверное, ему не понравилось мечтательное выражение на лице шефа, и Мунаката мысленно одернул себя.
– Я осознаю исходящую от него опасность. Спутниковые снимки кратера Кагуцу впечатляют.
– Я рад это слышать. Разрешите идти?
Мунаката решил позволить эту ретираду.
Когда Зенджо-сан уже взялся за дверную ручку, он все же не удержался:
– Последний вопрос. Фотографий Кагуцу Генджи не сохранилось. Он похож на нынешнего Красного короля?
Зенджо-сан замер так, словно его ударили в спину.
– Да, шеф. Очень похож.
Дверь закрылась, и Мунаката позволил себе беззвучно рассмеяться. Зенджо-сан лгал – вольно или невольно. У Кагуцу Генджи и Суо Микото не было ничего общего. Мунаката теперь знал это точно, потому что сам видел Кагуцу.
* * *
Рисовая бумага, кисти, тушь… В его семье детей обязательно учили каллиграфии. Традиция, священный навык, необходимый для тех, в ком течет, пусть и изрядно разбавленная, кровь тэнно.
Каллиграфия помогала успокоиться, все обдумать, прийти к миру с самим собой. А это сейчас Хабари было необходимо.
Во всем заложен изначальный порядок. Солнце всходит и заходит, зиму сменяет весна, потом приходит лето, а за ним спешит осень. Вселенская гармония пропитывает все вокруг. Так его учили, в этом он никогда не сомневался. Но Красный король был диссонансом, нарушителем границ и законов. Он выбивался, отказывался занимать хоть какое-то место.
Хабари посмотрел на по-прежнему чистый лист. Сосредоточиться не получалось.
Как вести себя с этой новой угрозой? Со стрейнами было просто, хоть среди них порой и попадались исключительные создания. Исключительные и по уму, и по зловредности. Но они все равно изначально находились по другую сторону. Врагов можно, если они того заслуживают, уважать, но их ловят и отдают тем, кто не даст им нарушать мир и спокойствие. А Красный король…
В нем все противоестественно. И он не желает договариваться, наоборот, провоцирует, вызывает на бой и… Руки сами собой сжались в кулаки.
Хабари заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, положил ладони на колени и закрыл глаза. Нет, сейчас нельзя об этом думать. Кагуцу Генджи слишком сильно выбил его из колеи. Еще немного, и это станет бросаться в глаза. Акеми-сан уже заметила – она всегда чувствовала малейшие изменения в его состоянии – но объяснила это тем, что Хабари все еще зол из-за Амано-сана. Да, за Амано-сана Красные обязаны ответить. Но как?! Обратиться к Дайкаку-сану означало показать, что Синий король бессилен, а опускаться до уровня Кагуцу Хабари претило.
Зенджо и еще несколько горячих голов рвались в бой, но пока их сдерживал приказ. Весь клан ждал, какое решение примет король, а сам король…
Хабари взял со столика кисть, перехватил левой рукой широкий рукав, чтобы не мешал, и провел первую линию. Неплохо, хоть и не идеально. Слишком много мыслей в голове. Он вздохнул, отложил кисть и скомкал лист. Еще раз.
Каллиграфией надо заниматься в правильном месте, лучше в традиционном доме, любуясь садом и слушая, как звенит от ветра стеклянный колокольчик. Но эта роскошь была Хабари недоступна. Приходилось сидеть в углу собственного кабинета. На все – немногим меньше часа, а потом снова дела.
Хабари положил новый лист.
Что же такого в Красном короле? Такова природа его силы? Не может быть, чтобы цель его существования – только в разрушении и насилии.
Хабари снова взялся за кисть.
Что надо Кагуцу Генджи? Чего он хочет?
Боль в вывернутой руке, тяжелое дыхание, обжигающее шею, горячая ладонь на голой коже… Кисть дрогнула, оставив безобразный толстый след.
Отвратительно и унизительно.
Во рту пересохло, и Хабари невольно облизал губы.
Ему казалось, от этих прикосновений должен был остаться след. Он раз за разом осматривал себя: шею, живот, все те места, которые запачкал Красный король. Хабари искал там... что угодно. Ожоги, язвы, даже лепромы – он бы ничему не удивился. Но кожа была чистой. Никаких улик его позора.
Все произошедшее стало тайной – его и Кагуцу Генджи. Это казалось насмешкой. Хабари чувствовал так, словно его осквернили, измарали, но… Вспомнился тот клуб, Кагуцу с двумя женщинами. Вокруг все красное, а в центре черная фигура, как обугленная головешка посреди костра. У него был нахальный пьяный взгляд, чуть затуманенный, когда одно из женщин принялась…
Хабари сбросил лист на пол, оперся локтями о столешницу и обхватил голову руками. Почему он не может выкинуть Кагуцу из головы? Не вспоминать его голос, низкий и хриплый, от звука которого волосы на затылке встают дыбом? Пальцы у него были такими же грубыми, как и он сам. Подушечки слегка царапали кожу, казалось, нажми Кагуцу сильнее, и она закровоточит.
Хабари невольно коснулся живота, скрытого сейчас слоями одежды. Запятнан. Он запятнан, и ему необходимо очиститься. Вода не в состоянии это смыть, яд уже проник под кожу и растворился в теле. Наверное, поэтому Кагуцу стал наваждением.
Надо с ним встретиться – хоть от одной этой мысли бросало в странную дрожь – и, если уж он так хочет, вызвать на поединок. Решить все один на один.
Голова заныла, и Хабари оперся лбом о руку. Собственная кожа показалась обжигающе горячей.
Он сам во всем виноват. Вот в чем дело. Хабари Джин не смог выполнить свой долг, справиться с обязанностями Синего короля, поэтому Амано-сана избили. Из глубины души поднялось что-то темное и мутное, скрутило желудок, горечью отозвалось на языке. Он не справился, а пострадали другие. Им было больно, и за это ему надо понести наказание.
Хабари сжал свободную руку в кулак, впился ногтями в ладонь. Сильнее, еще сильнее, пока на коже не появились лунки, а слабая боль – не чета той, что пережил Амано-сан, – прояснила мысли. Нет… это глупо и ничем не поможет. Даже если располосовать себе руку или насажать синяков, Амано-сану легче не станет.
Да, Хабари виноват, но найдет способ все поправить. Раньше он справлялся: защищал своих людей, помогал им, делал все, чтобы и дела, и помыслы Синего клана были чисты.
Возможно, Мива-сан… Да, Бесцветный король! И почему это не пришло в голову раньше? Навестить его и побыть пару дней в горах. Там чудесно думается, а Красный король хоть ненадолго окажется далеко. Пару раз Хабари уже так поступал: не ради советов или дара предвидения Мивы-сана, а просто ради собственного успокоения. Только в этот раз это походило на бегство. Хорошо, на короткое отступление.
В дверь постучали. Время истекло, и пора браться за работу, хотя успокоения он так и не достиг.
– Войдите.
– Вам нездоровится, Джин-сама? – как же он выглядит, если Зенджо с порога заговорил об этом?
– Просто немного устал, – Хабари заставил себя улыбнуться.
– Акеми-сан беспокоится, Джин-сама. Она просила передать, что ждет вас сегодня.
Первый раз идти к ней не хотелось. Но надо, нельзя показывать людям, что с их королем что-то не так.
– Конечно. Что-то случилось, Зенджо?
Тот бросил быстрый взгляд на валявшиеся на полу листы.
– Нет. Слава богам, Красных какой день не видно и не слышно. Хотя… надеюсь, они не готовят очередную пакость.
Хабари поднялся с пола, подошел к окну и посмотрел на раскинувшийся за ним сад.
– Вероятно, Дайкаку-сан снова приказал им… разобраться с кем-нибудь.
– Лучше бы Золотой король приказал нам их арестовать, – не выдержал Зенджо.
– В решении Дайкаку-сана использовать Красных подобным образом есть мудрость.
Зенджо промолчал – правильно, нельзя обсуждать приказы Золотого короля, но Хабари прекрасно видел, что тот не согласен.
– Пусть изничтожают подобных себе. Страна от этого только выиграет.
– Просто… Просто мне не верится, что Сланец избрал такого… низшего из низших, непри…
– Зенджо! – Хабари позволил себе чуть повысить голос. – Мы не будем это обсуждать.
Малейшее упоминание о происхождении Кагуцу Генджи казалось острым ножом, раз за разом вонзавшимся в рану. Словно мало было всего остального.
– Прошу прощения, Джин-сама.
– Давай займемся более насущными делами, – Хабари уселся за рабочий стол. – Отчеты из префектур уже пришли?
– Почти все. К вечеру должны прислать остальные. В целом все спокойно. В Аомори в этом месяце задержали небольшую банду стрейнов…
Обычная текучка должна была отвлечь и… почти отвлекала. Хабари слушал Зенджо, кивал в нужных местах, задавал вопросы, а Красный король упрямым призраком стоял за плечом и ухмылялся.
Надо решать… На что-то решиться… Либо Хабари Джин и Кагуцу Генджи станут врагами, либо… Синий король не знал, как совладать с Красным миром. Не знал, и это пугало.

Глава 4

Разговор с этим фриком, Синим королем, никак не выходил из головы. А еще, как назло, память все чаще преподносила странные сюрпризы. Последней соломинкой стало сегодняшнее утро, когда Микото узрел в зеркале вместо заспанного себя злого мужика с короткими черными волосами и темными глазами. Рожа у него была такой бандитской, что впору испугаться. Остатки сна развеялись в одно мгновение.
Микото засунул голову под ледяной душ и посмотрел в зеркало еще раз. Там отразилась лишь собственная мрачная физиономия. Черт-черт-черт… А во всем виноват этот засранец Мунаката Рейши!
– Микото? – заглянувшей в ванную малявке наверняка уже передался его страх.
Он потрепал ее по волосам и пополз на первый этаж. Придется поговорить с Изумо.
– Раненько для тебя, – приветствовал тот Микото. В баре Изумо оказался один – возился с какими-то коробками. Как нельзя кстати.
Микото плюхнулся на сидение возле стойки и закурил.
– Помнишь, когда ты ходил к Золотым… – черт, как начать-то?
Скорчившийся в три погибели над содержимым очередной коробки Изумо выпрямился и послал ему удивленный взгляд.
– Чего это ты вдруг?
– Да так… Вспомнилось. Они тебе что-нибудь говорили о предыдущем Красном клане? Ну, кроме того, что те плохо кончили?
Изумо облокотился на стойку:
– Ничего конкретного. Им самим явно очень не хотелось это вспоминать. Оно и понятно.
– Хоть в общих чертах расскажи.
– Слушай, несколько лет прошло.
Микото проникновенно на него посмотрел, и Изумо вздохнул:
– Ладно, сейчас соображу. И что на тебя накатило?
Ответа он не дождался, вздохнул еще раз и начал:
– Говорили, что Кагуцу и его люди были из самых низов. Якудза, сам понимаешь. Причем не всякое хулиганье, а серьезные ребята. Я тогда не удержался, порыл кое-что, сопоставил факты… Сдается мне, Кагуцу был при Золотом кем-то вроде цепной собаки. Такой, которой травят неугодных. Смекаешь?
– Нет, – уронил Микото.
Изумо осуждающе покачал головой:
– Я же знаю, что соображалка у тебя работает. Вот чего ты…
– Ты продолжай, не отвлекайся.
– В общем, думаю, Золотой использовал связи Кагуцу среди мафии и регулировал через него черный рынок. Так яснее?
Что же, это объясняло некоторые эпизоды… псевдовоспоминаний.
– Вот ублюдок.
– А по мне вполне разумно, – Изумо пожал плечами. – Тогдашний Красный клан являл собой самую настоящую банду. Причем кого там только ни было: и корейцы, и полукровки, короче, весьма опасный сброд. Наверное, все от них шарахались. Так что я не удивлен, что повторять такой эксперимент в Золотом клане не хотят.
– Так мы на якудзу и не тянем.
– Могли бы, – Изумо на мгновение поджал губы. – Кое-какие связи у нас есть.
Микото поморщился, как морщился каждый раз, когда речь заходила о таких связях и знакомствах.
– Не знаю и знать не хочу.
– Хех! Это ты сейчас так говоришь. А сложись все иначе, никуда бы ты от дорогого кумичо Минагавы-сана не делся. Все мы не делись.
– Ты не отвлекайся.
– Так я, считай, закончил. Все говорили, что Кагуцу был просто бешеный, а как стал королем, у него совсем крышу сорвало. Вот и кончилось все… закономерно.
Микото попытался представить себе предыдущего Красного короля, злого, нетерпеливого, легко впадавшего в ярость… Это если верить собственному – как там сказал Мунаката? – воображению. И такому мужику изо дня в день давит на голову Дамоклов меч, причем разрушающийся Дамоклов меч. Да любой срываться начнет! И сама сила тоже давит, копится, требует выхода… Тут можно даже посочувствовать.
Значит ли это, что он станет таким же психованным, как Кагуцу? Вот мерзкая мысль!
Микото задушил сигарету и тут же закурил следующую.
– Изумо, я тут думаю, что Кагуцу ведь наверняка прорва народу знала – кто-нибудь из якудза, к примеру. Еще с тех времен, когда он не стал Красным королем.
И кому повезло не оказаться внутри радиуса нынешнего кратера.
– Вероятно, – Изумо тоже достал сигарету.
– Можешь мне найти такого?
Изумо так и замер с сигаретой в одной руке, а зажигалкой в другой:
– Зачем? Тебя же эта история никогда не интересовала. И Зайцы намекали, что не стоит ею слишком увлекаться.
– Я передумал. Хочу знать о Кагуцу все.
Изумо закурил, помолчал некоторое время.
– Думаешь найти выход? – наконец тихо спросил он.
Во рту стало горько и противно, и Микото затушил так и недокуренную сигарету.
– Нет. Не люблю гоняться за призраками. Просто хочу знать, что меня ждет, уж если от этого не отвертеться.
Лицо Изумо слегка дернулось, но он все же улыбнулся:
– Как пожелает мой король. Постараюсь найти тебе нужного человека как можно скорее.
Микото не поблагодарил, но несказанное «Спасибо» повисло в воздухе. Хорошо понимать друг друга без слов.
* * *
– Генджи-сама, ты куда?
– Не твое дело! – Кагуцу замер в дверях, оглянулся и вздохнул. – Блядь, Ким, ты ж не думаешь, что Синие сопляки подстерегают меня в соседнем проулке?
Хотя если подстерегают, им же хуже.
Ким усмехнулся, но тут же посерьезнел:
– Я думал, ты сегодня к Хирате-сану пойдешь.
Да, у Хираты хорошо. Можно сыграть партию в шоги, расслабиться… Но ноги несли в другое место.
– Как-нибудь потом. Скажи ему, что я сожалею, и прочую хрень. И что обязательно зайду на неделе.
Ким кивнул, и Кагуцу вышел.
На улице уже было темно и довольно свежо. Хотя холод ему теперь не страшен. Это в детстве он кутался в кучу шмоток и никак не мог согреться. Тогда ему казалось, что холод въелся в кости и будет с ним вечно. Кто ж знал, что все так изменится?
Все эти дни Синие вели себя тихо – надо полагать, их королек никак не мог хоть на что-то решиться. Растерялся, бедолага. Но он обязан сделать что-то. Кагуцу просто-таки предвкушал его ответный ход. Да и снова увидеть Хабари Джина хотелось нестерпимо.
Ничего, наверняка скоро увидит. Некоторые находят кайф в том, чтобы оттягивать удовольствие. Кагуцу этого никогда не понимал, но почему бы не попробовать?
Припозднившиеся прохожие шарахались от него, не иначе как инстинктом чуяли исходившую угрозу. Пусть боятся. Если уважения ему не положено, остается только страх.
В конце улицы показался очередной человек, и Кагуцу невольно присвистнул. Вот уж кого он не думал встретить этим вечером! Ноги сами пошли быстрее, но Кагуцу заставил себя притормозить. Ну уж нет. Когда между ними осталось метров пять, Кагуцу остановился:
– Привет, Джин. Отличная погодка для прогулки.
Синий король – при полном параде и с вечной саблей – смотрел на него с таким целеустремленным выражением на лице, что стало смешно.
– Добрый вечер.
А вот бесившее «Кагуцу-сан» он не произнес.
– Чего тебе?
– Между нашими кланами возник конфликт. Я намерен его разрешить.
Ну и говорит он – нормальный человек в жизни такое не выдаст!
– Явился бросить мне вызов, что ли?
Хабари Джин кивнул. Предсказуемо. И наверняка будет весело.
– Только давай не сегодня.
Если Синий король и удивился, то вида не показал:
– Назначай время и место. Надеюсь, место будет как можно дальше от города.
Он таки перешел на ты. Совсем другое дело!
– Со своей стороны, – продолжал Хабари Джин, – я могу предложить несколько подходящих.
– Не сомневаюсь. Сбрось их мне на и-мейл.
Синий король церемонно кивнул и явно собрался уходить.
– Эй, погоди.
Он удивился, но все же замер. Кагуцу подошел поближе. А выглядел-то королек паршиво – бледный, с синяками под глазами. Неужели так распереживался?
– Пойдем со мной.
– Что?
– Пойдем-пойдем. Или тебя ждет кто?
Хабари Джин неуверенно покачал головой.
– Вот видишь! Давай прогуляемся. Здесь недалеко, – Кагуцу протянул руку, но тот тут же отшатнулся. – Да ладно тебе! Не буду в этот раз ничего выкручивать.
Кагуцу показалось, что он разговаривает с неприрученной собакой. Или кошкой. Главное, чтобы голос звучал ласково и спокойно, и зверушка пойдет к тебе сама. В детстве это всегда срабатывало. Сейчас тоже. Хабари Джин чуть расслабился, и Кагуцу ухватил его за локоть – несильно, но так, чтобы тот не вырвался. А Синий король вырваться, разумеется, попытался.
– Да не дергайся. Ну же?
Хабари Джин немного помедлил, но позволил себя повести, и Кагуцу выдохнул. Надо же! Оказывается, он все это время не дышал! Ну вот, теперь это чудо у него в руках.
Наверное, со стороны они смотрелись странно – два мужика, один схватил другого за локоть. Но отпускать свою добычу Кагуцу не собирался. Вдруг растает, как привидение?
– Куда мы идем? – спросил Хабари Джин, когда они миновали два квартала.
– Домой.
Синий король приподнял брови, но следующего вопроса не задал.
И к лучшему, наверное. Все равно Кагуцу не знал ответа. В голове вместо мыслей носились бессвязные обрывки, но все они трезвонили одно: держи, держи, держи, держи… Вцепись, сломай, если понадобится, но не дай сбежать. Красная сила согласно всколыхнулась внутри.
Они миновали небольшой мостик, перекинутый через заросшую канаву, и Кагуцу направился к невысоким обшарпанным домам. Фонарей здесь было гораздо меньше, но даже в редких лужах света было видно, насколько тут все старое и ветхое. Хабари Джин вертел головой, словно впитывал в себя все, на что падал его взгляд.
– Тут очень бедно, – произнес он страшную банальщину.
– Ага.
– Не знал, что в городе есть такое место.
В этом Кагуцу и не сомневался.
Им нужен был третий дом на левой стороне улицы, отличавшийся от прочих разве что небрежно намалеванными граффити.
Кагуцу толкнул рассохшуюся дверь и затащил своего не совсем вольного спутника внутрь.
– Генджи! – Эри-сан выпорхнула из бокового коридора, но увидела незнакомца и тут же остановилась. – Кто это с тобой?
Незнакомцев она всегда боялась, особенно хорошо одетых.
– Это Хабари Джин, он со мной, так что все в порядке.
Эри-сан неуверенно улыбнулась, но все же подошла. Кагуцу выпустил Синего короля и обнял женщину.
– Я так рада тебя видеть! Почему так редко заходишь, негодник?
– Времени нет. А ты все хорошеешь!
Эри-сан кокетливо поправила седую прядь.
– Плохой мальчишка! Все издеваешься над старой женщиной!
– Эй, Джин, знакомься. Это Мизухара Эри, она тут за всем присматривает.
Синий король несколько деревянно поклонился.
– Очень рад знакомству.
– Такой вежливый! – Эри-сан уже почти расслабилась. – Не то, что твои остальные приятели, Генджи!
– Уж какие есть, – Кагуцу усмехнулся. – Мы будем у меня.
– Хорошо, Генджи. Если захотите чайку или перекусить, спускайтесь.
– Обязательно. Джин, не тормози!
Тот все так же пристально, как на улице, пялился на стены с пузырящейся штукатуркой, украшенной разводами вездесущей плесени. Посреди здешнего бардака он казался белой вороной. Чужак. Страшная глупость – притащить его сюда. Впрочем, поздно. Привел – так привел.
– До встречи, Мизухара-сан, – этот балда снова поклонился, а Эри-сан просияла. Почему-то это взбесило. Кагуцу снова ухватил Синего короля за локоть, на этот раз погрубее, и поволок к лестнице.
– А лифта тут нет? – спросил Хабари Джин, когда они карабкались в темноте по крошащимся ступеням.
– Совсем сдурел? Откуда?
Третий этаж, узкий коридор… На мгновение можно представить, что сейчас нужная дверь откроется, и появится мать, а из-за ее спины будет выглядывать сестра и корчить рожицы…
Но дверь пришлось открывать самому.
Внутри было холодно и пахло все той же плесенью и сырой штукатуркой. Кагуцу щелкнул выключателем и уставился на подтеки на потолке. Пиздец! Ладно, вроде несильно. Что опять устроил Сегучи-сан? Нажрался и забыл выключить воду?
Кагуцу хотел было сказать, что разуваться необязательно, но Хабари Джин уже стягивал сапоги. Ладно, его проблемы, если носки запачкает.
– Сейчас включу обогреватель, будет теплее, – сказал Кагуцу ему в спину. Тот кивнул и прошел в единственную комнату.
Из всей когда-то стоявшей тут мебели Кагуцу оставил лишь диван и невысокий столик. В углу прикорнула тумбочка, на которой красовалась ваза с засохшими бессмертниками. Вазу когда-то расписывала мать. На окне криво висели покореженные жалюзи. Кагуцу никогда их не поднимал. Да и что интересного увидишь снаружи?
Стоило включить обогреватель, как от него завоняло сгоревшей пылью.
Хабари Джин снял плащ, аккуратно сложил его и пристроил на край стола, потом поколебался и расстегнул пояс с саблей. Сейчас он выглядел до безобразия беззащитным. Ну нельзя же так в логове врага! Или он верит, что раз его сюда пригласили, то не нападут? Такая забавная наивность: одновременно тянуло и поддержать эту иллюзию гостеприимства, и разбить ее вдребезги.
– Присаживайся. Диван крепче, чем кажется.
Синий король послушно опустился на несчастную мебель, и та, словно в опровержение, надрывно скрипнула.
Кагуцу сбросил ботинки и избавился от пиджака, оставшись в рубашке.
– Когда-то у нас был котацу, а потом в нем сдох обогреватель. На новый денег не оказалось.
Теперь он может купить себе хоть десяток котацу, но они ему без надобности.
Кагуцу присел на диван возле Хабари Джина и откинулся на спинку. И что теперь? Закурить, что ли? Красная сила внутри звенела и молоточками стучала в ушах. Все, мать их, охотничьи инстинкты обострились до предела. А жертва провоцировала… Как можно не чувствовать разлившегося вокруг напряжения? Вот же оно, осязаемое, щиплющее глаза, душащее, подернувшее все кровавой дымкой!
Гость все молчал, а Кагуцу из последних сил ждал, что тот вот-вот спросит, какого хера он тут делает?
– Здесь… очень печально, – неожиданно выдал Хабари Джин.
Жила-была одна девочка, правда, шапочка у нее была красной, а не синей… но эта дура тоже не боялась волков…
– Угу, – а еще тут куча призраков, но Синий король их не увидит, потому что это его, Кагуцу Генджи, личные призраки.
Хабари Джин потер ладони. Как дите, ей богу. Точно, пошел со страшным серым волком в лес, будто не знает, чем это все кончается. Кагуцу тяжело сглотнул. Почему каждый раз он разрывается между желаниями дать ему в рожу и схватить и не отпускать? А теперь Хабари Джин так близко. Прямо-таки искушающее близко. В его власти, на его территории…
– Что, все равно замерз? Давай согрею, – Кагуцу обхватил его за плечо, притянул к себе. Синий король должен был снова дернуться, попытаться отстраниться, но он то ли растерялся, то ли еще что… Черт, он был теперь совсем рядом. Молоточки в ушах сменились набатом. А почему нет-то? Таких доверчивых дурачков надо наказывать!
Зачем, почему он позволил себя привести?
Кагуцу навалился, вынуждая Хабари Джина лечь. Плечо под рукой напряглось.
– Тсс… Все хорошо. Сейчас тебе станет теплее.
Да, правильно, волк сначала тоже был добрым.
Он вдавил Джина в снова скрипнувший диван. Прижался лбом ко лбу, перехватил взметнувшуюся руку за запястье и опустил на покрывало. Потом медленно разжал пальцы. Рука осталась лежать.
– Все хорошо, – зачем-то повторил Кагуцу. Почему он не сопротивляется? Сука… Вывернуть ему руку, как тогда, заставить уткнуться лицом в диван и… Нет-нет-нет… Блядь, нет. Он же такой…
Джина колотила дрожь, и эта дрожь передалась и Кагуцу. Их обоих трясло, как в лихорадке. Внутри танцевал огонь и требовал, чтобы его выпустили. Кагуцу стиснул зубы. Он попробует… насколько его хватит, попробует быть осторожным. Джин следил за ним, широко распахнув глаза. Невозможно синие – Кагуцу не видел в них испуга, только странную обреченность. Он провел пальцем по виску Джина, скуле, подбородку. Обалденно, просто обалденно! Кажется, он понял, что это такое, когда пишут, что кожа как шелк.
Кагуцу расстегнул пуговицу на вороте рубашки Джина. Тот только задышал чаще, но не пошевелился. Такой покорный… Это заводило так, что темнело перед глазами.
Вторая пуговица, третья… Кагуцу обхватил горло Джина, словно собрался задушить. Кадык под ладонью дернулся, и внутри все запело. Рука снова взялась за пуговицы. Кагуцу уткнулся Джину за ухом, втянул носом запах волос, слегка прикусил мочку, и у того перехватило дыхание. Вот и шея. Кожа на вкус действительно оказалась сладкой. Кагуцу не смог устоять и засосал ее между зубов. Джин легонько охнул, попытался высвободить придавленную руку, но Кагуцу навалился еще сильнее.
– Только не шевелись, ладно? Ведь все в порядке, да?
Джин неуверенно кивнул.
Да, умница.
Так непривычно быть медленным и осторожным. Тело требовало взять, что хочется, сию секунду, но Кагуцу тянул, хотя от этого аж мышцы сводило. Над верхней губой выступил пот, и он нервно слизнул его.
Кагуцу закончил с пуговицами и положил руку на нервно вздымающийся живот, чуть надавил. Мягкий, гладкий. Дорожка волосков от пупка была исчезающе тонкой. Он провел под ней пальцем и уткнулся в ремень. Сейчас… нет, чуть позже. Совсем чуть-чуть. Кагуцу судорожно выдохнул, прижался ухом к животу Джина, погладил бок. Ему доводилось вспарывать чужое брюхо. Он знал, как тонка здесь кожа, как уязвима. Кто-то из древних народов – Кагуцу не помнил, кто – считал, что именно тут находится душа. Вдруг, если будет тихо-тихо, можно ее услышать?
Один вдох, другой. Вот так, чуть успокоиться, унять бушующую внутри силу, иначе он сейчас вопьется в чужие бедра до синяков, до крови.
Что-то легло ему на голову, и Кагуцу не сразу понял, что это рука Джина. Тот неуверенно провел по волосам, потом замер, словно в нерешительности. Кагуцу зарылся лицом ему в живот.
– Теплее? – голос прозвучал глухо, живот под губами заволновался, но ответа не последовало. Значит, надо погреть еще.
Кагуцу приподнялся, снова вернулся к завораживающе белевшей шее. Первый засос уже наливался фиолетовым. Один маленький засос, ему, наверное, одиноко. Кагуцу впился в кожу чуть пониже. Джин со свистом выдохнул сквозь сжатые губы, но не возразил. Черт-черт-черт… Кагуцу чувствовал себя пьяным. Хотелось… Нет, уже даже не спугнуть, просто… Он разрывался между злой жаждой и такой непривычной нежностью.
Кагуцу сдавил Джину пах, потер прямо через ткань. В руку уперся наполовину вставший член. Да у Кагуцу самого сейчас стояло! Но Джин – не привычная ко всему девка из веселого квартала. Так что снова надо потерпеть. Немного, насколько хватит!
Одной рукой справиться с чужим ремнем оказалось не так уж и просто. Но вот пряжка звякнула, Кагуцу рванул молнию и сунул руку внутрь. Джин выгнулся. Черт, кажется, сжал слишком сильно.
– Извини, извини, – зашептал Кагуцу ему в шею, снова прикусывая кожу. Он просто не мог насытиться этой сладостью.
Держать в руке чужой член было… странно. Кагуцу ощущал пульсацию вен, упругость и твердость. Вроде все, как у него самого, но иначе. Джин задышал еще чаще, и Кагуцу для пробы провел вверх-вниз.
– Ах!
Ну хоть что-то!
Кагуцу делал все то, что было бы приятно ему самому. Сжал пальцы, подвигал еще немного, постепенно наращивая ритм. Остановился и потер большим пальцем головку. Та наполнялась кровью и темнела прямо под его прикосновениями. Джин дернул бедрами, словно умоляя продолжить, но Кагуцу, как зачарованный, смотрел, как на головке выступает прозрачная капля. Он потрогал ее, размазал, и Джин застонал уже в полный голос.
– Сейчас, – хрипло шепнул Кагуцу. – Сейчас… – надо что-то сказать, что-то успокаивающее, ласковое, но… В памяти всплыло давнишнее материнское: – Мой хороший.
Он снова задвигал рукой. Джин всхлипнул. Рывки его бедер стали частыми и резкими. Быстрее, еще быстрее… Джин замер, высоко вскинув бедра, и кончил. Сперма брызнула ему на живот и руку Кагуцу.
Джин упал обратно, все еще часто дыша. Член в пальцах обмяк. Кагуцу выпустил его и, сам себе поражаясь, нежно-нежно погладил, потом провел по разводам на животе.
Сперма на пальцах отливала перламутром.
Он поднес руку к лицу Джина.
– Смотри, ты кончил.
Тот ответил мутным взглядом.
– Негодный, грязный мальчишка, – это прозвучало глупо и торжествующе одновременно. Грязный – и это я сделал тебя таким! На лице Джина что-то дрогнуло.
Кагуцу провел перепачканными пальцами ему по губам, толкнулся внутрь.
– Ну же, это твой вкус, попробуй.
Губы неуверенно приоткрылись.
– Вот молодец.
Жарко, влажно, только представить, что…
Кагуцу склонился, вынул пальцы, сам лизнул измазанный спермой рот. Горьковатый привкус отдался на языке.
Они, наконец, поцеловались. Быстро, неловко, как целуются первый раз подростки. Простое соприкосновение губ.
– Теперь давай ты, – Кагуцу уже не трясло – колотило. Он сдвинулся, разрешая Джину выбраться из-под себя. Если сейчас тот решит сдать назад, точно все закончится изнасилованием.
Кагуцу сам расстегнул себе штаны и стащил вместе с трусами на бедра. Член торчал колом. Джин уселся на колени на краю дивана, дотронулся до стояка рукой, и Кагуцу дернуло, как током. Из горла вырвалось рычание. Скорее! Пусть сделает хоть чего-нибудь!
Кагуцу думал, что Джин сейчас ему так же отдрочит. Дрочка на дрочку, так сказать. Но тот наклонился над его пахом и, мать вашу, провел языком по головке.
– Бля!
Джин отстранился, и Кагуцу захотелось пихнуть его обратно. Нельзя же прерывать такое!
– Нет, не так, – странным голосом шепнул Джин.
Да что…
Джин сполз на пол, дернул Кагуцу за пояс… Что ему… И вдруг все стало ясно – по такому знакомому наливавшемуся темнотой, а теперь еще и пьяному взгляду. Кагуцу уселся, как тогда в клубе, а Джин устроился у него между ног. Вот так. А теперь положить ему руку за голову, на охрененно мягкие волосы. Подобрать их, сжать пряди, чтобы не мешали…
Охуенно!
Джин лизнул его член по всей длине, замер у головки.
– Бля… не тяни уже… – выдавил Кагуцу.
Джин взял член у основания и, благослови его боги, наконец-то отправил себе в рот. Предсказуемо подавился, но в этот раз хоть не вздумал останавливаться. Это было неряшливо, неудобно и даже больно, когда член задевали зубы. И это было невероятно, ослепляюще хорошо! Кагуцу дернул бедрами раз, другой, третий… Перед глазами вспыхнула молния и пронзила все тело от мозга до члена.
Он мог только сидеть и пялиться в потолок. Все ощущения после оргазма словно отшибло. Потом проявились звуки. Джин кашлял и возился на полу. Кагуцу заставил себя отлепиться от спинки дивана.
– Ты как?
Тот дернул головой.
– Иди сюда, – Кагуцу затащил Джина обратно на диван, прижал спиной к себе. Он прекрасно помнил, как идеально его задница вписывается в бедра.
– Я…
– Хрен я тебя отпущу, – от него теперь пахло потом и спермой. Черт, жаль, что прямо сейчас нет сил его трахнуть. Чтобы уж точно, до конца… Ничего, будет еще завтра.
Джин затих в его руках. Вот и хорошо, и правильно. Теперь Джин принадлежит ему, только ему. А Кагуцу своего никому не отдавал.

@темы: yaoi, Kusanagi Izumo, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, NC-17, fanfiction

---

[Consta+]

Между тем, серия отношенческих твитов продолжается.

Розовая о Фушими и Куро

- Фушими и Куро сражались друг с другом в конце аниме, но общаться практически не общались. А ведь если присмотреться, они в чем-то похожи.

- Они ровесники – сложись их жизни иначе, могли бы быть одноклассниками – и оба успели послужить уже двум королям. Однако нельзя сказать, что опыт у них одинаковый.

- Прежде всего, отношение к своему первому королю у них было диаметрально противоположным. Куро чуть ли не преклонялся перед Ичигеном, ну а Фушими… Суо произвел на него впечатление, но ни о каком восхищении и речи не шло.

- Если бы Фушими услышал дифирамбы Куро («сколько мудрости в словах Ичигена-самы!»), то не мог бы не вспомнить о восторгах другого клансмена, к большой своей досаде. Да уж, хайку авторства Яты, наверное, звучало бы как: «Я ничего не понял // но Микото-сан // самый крутой на свете!».

- С другой стороны, второго своего короля ни Фушими, ни Куро не воспринимают именно как короля. Куро видит в Широ друга, которого хочет защищать и поддерживать, а не объект для поклонения. Мунаката же в глазах Фушими эксцентричный начальник, рядом с которым он чувствует себя просто подчиненным, а не вассалом, как это было с Суо.

- Вот такие они, Фушими и Куро. Ну а если бы им пришлось по какой-то причине проводить много времени в обществе друг друга? Куро из-за своей заботливой натуры просто не может оставить в покое человека, который кажется безалаберным и несобранным, поэтому он бы стал пытаться опекать Фушими. А Фушими это действовало бы на нервы. Точь-в-точь хлопотливая мать с сыном-подростком!

- Ичиген воспитал в Куро серьезное отношение к пище: еда должна быть здоровой и вкусной, ведь что ты ешь – то ты и есть. Так что Куро не спустил бы Фушими привычку несбалансированно питаться. Чтобы обеспечить Фушими все необходимые витамины и минеральные вещества, он даже пошел бы на хитрости: скажем, мелко-мелко нарезал бы овощи, которые Фушими не выносит, чтобы подмешать в гамбургер…

- А если бы это не сработало, Куро придумал бы что-нибудь еще – он не из тех, кто отступает перед лицом неудач. В общем, забавная бы из них вышла парочка.

Оранжевый о Фушими и Неко

- Вот уж кто не сошелся бы характерами. Неко бы прозвала Фушими «вредным очкариком», а он так вообще терпеть не может животных. У него, наверное, аллергия, чих нападает от одного их присутствия.

- Но попробуем запереть их в одной комнате.

- Поначалу они будут избегать друг друга даже взглядом, но Неко довольно быстро освоится. Она живет инстинктами и, как только ощутит, что Фушими не представляет опасности, моментально расслабится.

- Ну а Фушими, напротив, забьется в угол, прижмет колени к груди и будет сидеть с постной миной, уткнувшись в свой телефон. И вводить поисковые запросы в духе «как отпугнуть кошку». Вскоре он начнет запасаться опрыскивателями с водой…

- Неко, уже чувствуя себя как дома, подберется к нему и потрясет за плечо: «Эй! Я хочу есть!» А не получив ответной реакции, начнет лезть ему под руки и хватать телефон. Какой накал страстей!

- Одним словом, в этой ситуации Неко понемногу освоится, а Фушими заработает себе гастрит от стресса. Впрочем, будь на его месте Мунаката, с постной миной сидела бы уже Неко…

Желтая о Куро и Неко

- Куро и Неко появились на октябрьском промо-арте к OVA, поэтому сначала Желтая немного рассказывает о том, как делаются эти ежемесячные выпуски: сначала GoHands отрисовывает персонажей, а потом уже авторы из GoRa, получив готовый арт, придумывают подходящую ситуацию и пишут диалог. На октябрьском у Неко очень симпатичный костюм, и Желтая разыгрывает сценку, как они с Куро покупали эти вещи.

- «Куроске, ну как тебе? Правда я в этом миленькая?» - «Это ч-что еще за бесстыдство! Это ведь все равно что нижнее белье! Хватит уже оголять грудь! А юбка должна быть на двадцать сантиметров ниже колена. И вообще, мы только потому и покупаем одежду, что ты вечно сбрасываешь ее, стоит мне только отвести глаза…»

- Но тут вступает продавец: «У вашей девушки отличный вкус! Такие ноги не грех выставлять напоказ. Возьмите эту накидку – и получится прекрасный комплект на осень». – «Накидку?..» - «Куроске, это я буду носить».

- «Девушка такая хорошенькая, да и молодой человек красивый и высокий – парочка как на подбор! Вы случайно не актеры?» Куро совершенно не замечает намека, кроющегося в «парочке»: «Актеры? Нет, мы нигде не снимаемся…»

- «Хотя когда я еще жил с Ичигеном-самой, то играл однажды в любительском спектакле, поставленном для развлечения местных жителей. Пьеса, написанная Ичигеном-самой, была понятна даже самым маленьким детям, и вместе с тем преисполнена глубокого смысла. Добрые слова Ичигена-самы наводили на серьезные мысли…» - и так далее.

- «Мда… молодой человек, похоже, немного со странностями…» - «Вот-вот! Куроске тот еще извращенец! Одевает меня силком!» - «В-выбирай выражения! Можно подумать, в этом есть что-то неприличное!»

- А если серьезно, то в последней серии аниме Куро и Неко вместе отправились на поиски Широ. Но авторы предполагают, что они далеко не всегда действуют совместными силами – чаще всего разделяются, а потом встречаются где-нибудь, чтобы обменяться собранными сведениями.

- С такими характерами, как у Куро и Неко, сложно ладить, к согласию они приходят редко, да и сверхспособности позволяют им действовать в одиночку. В каком-то смысле, они спокойно расходятся потому, что признают друг друга способными позаботиться о себе.

- В начале аниме Куро и Неко были вечно на ножах из-за Широ. Желтая сравнивает их отношения с отношениями кошки, которая уже давно живет в доме, и собаки, которую только-только завели – разумеется, кошка решит, что у нее хотят отнять территорию и хозяйскую любовь, и начнет пакостить собаке.

- Во всей этой гуще событий и Куро, и Неко сблизились в основном с Широ, а не друг с другом. Даже и сейчас он их связывает как общая цель. Но постепенно у них должны сложиться и собственные, более личные отношения.

- Поиски пока не приносят плодов, что не может их не тревожить. Но Куро и Неко знают, что могут друг на друга положиться и будут продолжать попытки во что бы то ни стало. Эта уверенность помогает им не чувствовать себя одинокими.

Зеленый о Мунакате и Анне

- Зеленый шутит, что ему попались персонажи одного типажа – холодный красавец и холодная красавица. Но, конечно, это не единственное, что у них есть общего. Во-первых, Мунаката – Синий король, а Анна (как известно и нам, и ему) когда-то была претенденткой на этот титул, что уже добавляет неоднозначности в их отношение друг к другу. Кроме того, у них есть и другая точка соприкосновения – Суо.

- Если бы они встретились теперь, после его смерти, то что бы почувствовали? Сцена получается какая-то уж слишком мрачная для воскресенья, будем считать, что они просто смотрели бы друг на друга с непроницаемыми лицами.

- Как ни странно, Мунакате сложнее смириться со случившимся. Суо, в каком-то смысле, встретил смерть так, как сам хотел, и Анна приняла это, хоть и не без горечи. Мунаката же, даже понимая чувства Суо, поставил себе цель остановить его. Возможно, его мучает эта неудача.

- Анна потеряла человека, который был для нее чем-то большим, чем просто защитником, Мунаката потерял достойного соперника – короля, с которым мог держаться на равных… Однако вряд ли они смогли бы даже поговорить о Суо – настолько разные у них представления о нем. Каждый из них знает, через что пришлось пройти другому, но понять до конца… Только время покажет.

- В общем, один вред от Суо!

- Далее Зеленый предлагает фантазию на тему «Анна в Скипетре». Ему кажется, что на попечении у Мунакаты Анна выросла бы более замкнутой и острой на язык.

- События красной новеллы сильно травмировали Анну, но со временем она оправилась. Хотя Суо ничего особо для этого не предпринимал, защиты, которую давало само его присутствие, и поддержки других членов Хомры оказалось достаточно.

- Мунаката, напротив, старался бы уделять ей внимание, но отеческая забота – это не в его духе. Поэтому он (осознанно или неосознанно) просто все время пытался бы ее расшевелить, поддразнивая и не оставляя в покое. И так, защищаясь от его подколов, Анна постепенно пришла бы в норму… но и сама приучилась бы язвить! Скипетру бы здорово от нее доставалось, хуже, чем от Фушими – ведь Фушими, по крайней мере, не может усаживать за работу самого Мунакату.

- В итоге, получается миловидная девочка с бесстрастным выражением лица, которую любит весь наличный состав, хотя она нещадно их гоняет. Интересно, как бы они поладили с Авашимой?

Источники: группа 「K」Anime *GoRa Project*, capioilla, followmeandsmile, Я - японский иероглиф.

@темы: Neko, official-info, Anna Kushina, Fushimi Saruhiko, Munakata Reisi, Yatogami Kuroh

---

[dawncatcher]

Название: Нет смысла бояться
Автор: Leuvarden
Бета: aquato
Размер: мини
Персонажи: Исана Яширо, Ятогами Куро
Жанры: Романтика, Hurt/comfort, Songfic
Рейтинг: PG-13


Прослушать или скачать The Last of Us бесплатно на Простоплеер

Яширо кажется спокойным, как заросшее камышом озеро, и несерьезным, как логика полета бабочки. Его слова - легкий дым, почти правда и не совсем ложь. Когда он говорит с кем-то, он смотрит в глаза собеседнику, но его взгляд все равно ускользает пушинкой на ветру, которую нельзя схватить руками.
Его спокойствие - и ложь, и правда, все вместе, смешалось в одно, один к одному. Его чувства почти реальны, когда он не один, но кажутся подделкой ему самому.
Черный Пес не раз собирался его убить, и Яширо лишь улыбался, прикрывая глаза. Почти невинная ложь: на самом деле Исана Яширо боится смерти, боится почти незаметно, неощутимо, но это чувство словно гниет внутри, отравляет его днем и ночью, незаметно, что не значит безвредно.
Его страх легок и спокоен, особенно днем, когда и времени нет бояться: слишком много событий, чтобы отвлекаться, много разговоров, новых сведений, своих мыслей и чужих слов за такое малое время.
Его жизнь - неустойчивая, зыбкая масса, пересыпаемый из руки в руку песок. Как последний лист на дереве: вот-вот сорвется, исчезнет в холодном воздухе, рассыпется под шагами прохожих - никто не заметит.
Вот бы время остановилось, и исчезло все: все банды, короли и все копии проклятого видео.
Сейчас Яширо улыбается, и его улыбка больше не прохладно-вежливая - почти настоящая, ведь нельзя оставаться равнодушным, когда Неко проказничает, и нельзя не улыбнуться с благодарностью, когда Куро делает им всем обед. Теплое вечернее время словно обнимает его за плечи, нежно, как никогда раньше.
Неко дотрагивается до него тепло, доверчиво, и тут же отвлекается на пролетающую мимо мушку, пытается поймать. Улыбаясь, Широ прикрывает глаза на секунду, а когда открывает, невольно встречается взглядом с Куро: тот смотрит как-то устало и даже немного удивленно, будто собирается спросить, сколько можно ребячиться.
Все это кажется ненастоящим, фальшивым видением. Как если бы это было не реальностью, а потерянным воспоминанием.
На секунду все вокруг как будто трескается, и сердце сводит фантомной судорогой. Яширо продолжает улыбаться и крепче впивается пальцами в ручку зонта, скрывая дрожь. Страх острыми сколами раздирает горло, недолго - минуту - больно, почти невыносимо, перед глазами встают пятна крови на белой рубашке...
Хватит. Всему найдется объяснение.
Со стороны, наверное, выглядит так, будто он задумался.
Его страх холоден, как сталь меча, как мертвое тело, как могильный камень, как сама смерть.
Яширо давится вдохом, кашляет - Неко тревожно оборачивается, Куро на кухне - слава богам - не слышит. Взять себя в руки не так просто, но вполне возможно: не в первый раз, и, если повезет, не в последний. Широ медленно гладит кошку по согретой солнцем шерсти, солнечные зайчики на стене складываются в причудливые узоры, из кухни доносится запах чего-то вкусного; и на самом деле, нет смысла бояться.
Ужинают они, как всегда - весело и шумно, и на время страх исчезает полностью. Неко съедает половину его порции и хочет еще, Куро ей не дает - это выглядит так забавно, что Яширо тихо смеется в кулак.
Ночью Неко уходит гулять. Она вполне может выспаться и днем, лежа на парте или на плече у Широ.
Три шага до кровати кажутся Яширо дорогой на Голгофу, и эта мысль неприятно сдавливает виски. Он отодвигается к стене, зябко кутается в одеяло, стараясь лишний раз не касаться лежащего рядом Ятогами, и думает, что вряд ли он сможет заснуть, и что из-за этого ночь будет казаться бесконечной.

Ущербная луна светит прямо в окно, и был слышен шелест листвы на дереве. Не это мешало Куро спать: он мог спать где угодно, без крыши над головой и без одеяла, и лунный свет или посторонние шумы не были для него помехой.
В голове Ятогами вертелась кощунственная мысль, что смерть Такары Тоцуки неожиданно принесла ему... не счастье - это было бы преувеличением, не удовлетворение... что-то теплое, как остывающий уголек. Неодиночество.
Где-то глубоко в душе Куро уже знал, что Исана Яширо невиновен - и дело не в том, что ему трудно представить, как парень, с трудом находящий кнопку включения у рисоварки, может хладнокровно застрелить из пистолета первого попавшегося встречного.
Яширо казался беспомощным и неприспособленным к самостоятельной жизни, и Неко была ему под стать - хотя, если подумать, для кошки не уметь готовить рис вполне простительно. Куро против воли привязался к ним, и сейчас даже чувствовал некоторую ответственность. Против ожидания это было даже приятно: в конце концов, после смерти учителя, он долгое время был никому не нужен и не интересен, хуже бродячего пса.
Куро лежал, прикрыв глаза, и ему было спокойно, как давно еще не было. Зная, что он теперь может спокойно заснуть, не думая о некстати меняющейся погоде или незваных гостях, не беспокоясь о тепле или поисках неизвестного Бесцветного короля, можно было и не торопиться засыпать, можно было позволить себе насладиться теплом и спокойствием. Пустячок, мелкий каприз, нестрашно.
Рядом с ним Широ спал неспокойно. Куро садится в кровати - бесшумно, даже ткань не шуршит. Медового цвета луна делит цвета на непроглядно-черный и зыбкий, нечеткий белый, из-за этого происходящее кажется картинкой из стилизованного комикса.
Свернувшись в комок, вцепившись белыми в темноте, какими-то ломкими как подтаявший лед пальцами цепляясь за край подушки, Широ неровно, сбивчиво дышит, кажется, давясь воздухом и почти незаметно, мелко дрожит.
Вдох, похожий на всхлип; Куро осторожно, тыльной стороной ладони, дотрагивается до лба - горячий. Мешкает секунду, может, две - будить или нет? - но поздно: Яширо просыпается сам, резко раскрывает глаза и невидяще смотрит перед собой.
И во взгляде - страх, явный, как отраженный луной свет, и чужое, почти незнакомое чувство подобно режущему по горлу. Глаза Яширо блестят в темноте, и эта деталь неприятно отдается в груди.
Так не должно быть. Это же Исана Яширо, которого не смогли вывести из душевного равновесия даже три попытки убить его за один день. Которого не особо удивляет голая девушка, которая становится кошкой. Не удивляют сверхъестественные способности и провалы в собственной памяти...
Ятогами смотрит на Широ пару секунд - лоб покрыт испариной, пальцы чуть подрагивают, хоть он и вцепился в край одеяла - вздыхает легко, почти неслышно, и тянет того за плечо к себе, прижимая головой к груди, надеясь хоть так успокоить - все равно слова здесь будут бессильны.
Широ поначалу от страха перехватывает дыхание - а вдруг Куро догадался о рубашке в крови и сейчас задушит его голыми руками - но послушно прижимается головой к груди, сквозь слой ткани слышит чужое сердцебиение, и медленно, осторожно приходит в себя.
- Кажется, глупо спрашивать, все ли в порядке, - Куро говорит осторожно, вопросительно, как если бы спрашивал.
Яширо незаметно, немного робко улыбается, прикрывая глаза:
- Думаю, ты прав.
Его голос спокоен, а интонация беспечна, как если бы ничего не произошло.
Куро до боли отчетливо слышит его уже спокойное дыхание, и смотрит на часы: полтретьего. Широ молчит и не спешит высвобождаться из его рук, как и сам Куро не спешит его выпускать.
- Так лучше? - спрашивает Ятогами, и его голос в комнате звучит странно, едва ли не надтреснуто.
- Да. Спасибо, Ятогами-кун, - чуть смущенно отвечает Яширо, и, наверное, незаметно краснеет - хотя неизвестно и в темноте не может быть видно.
Широ чувствует себя немного неловко - вот так, перед Куро, трястись от ужаса - вдруг это покажется ему подозрительным? - еще более неловко после этого прижиматься к его груди, и Яширо утешает себя тем, что хотя бы в темноте не видно его горящего от смущения лица.
Широ быстро засыпает снова, уже не отодвигаясь к стенке, а заснув, доверчиво утыкается Куро куда-то в плечо. Ятогами смотрит на обои и как-то не думает отодвигаться или засыпать: можно подумать, в этом есть смысл.

@темы: Isana Yashiro, Yatogami Kuroh, PG-13, fanfiction

---

Грязь, главы 1, 2

[Moraine]

В подарок  Маккуро

Название: Грязь
Автор: Moraine
Бета: самофикс и добрые души
Размер: макси (главы 1 и 2 из 14)
Персонажи: Мунаката Рейши / Суо Микото, Кагуцу Генджи / Хабари Джин, Зенджо Гоки, Мива Ичиген и др.
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Все знают, как появился кратер Кагуцу. Однако Мунакату Рейши, нового Синего короля, официальная версия не устраивает. Он хочет выяснить, что тогда произошло на самом деле. Но некоторые тайны лучше не раскрывать.
Предупреждения: Обсценная лексика, вольное обращение с каноном. Все плохо.

Глава 1

Дом Бесцветного короля был очень скромным. Даже не дом, домик – крохотное строение, ютившееся на заросшей лесом горе. Хотя Шизуме раскинулся не так далеко от ее склонов, казалось, что отсюда до ближайшего человеческого жилья идти и идти. Каким-то образом Миве Ичигену удавалось жить отшельником совсем рядом с цивилизацией.
Мунаката не согласился бы на такое существование ни за какие сокровища, хотя побывать здесь, несомненно, – весьма интересный опыт.
Бесцветный и Синий короли сидели возле раздвинутых седзи и любовались небольшим внутренним садиком. Вернее, любовался Мива-сан, хотя, наверное, он знал тут каждую былинку. Мунаката же ограничился только тем, что выразил обязательное восхищение старой, скрученной, словно артритом, сакурой и бесформенными зарослями кустов, обрамлявших небольшой искусственный пруд. В темной воде, как и полагалось, лениво плескалась пара карпов, таких огромных, что гость сначала не поверил своим глазам. Впрочем, это единственное, что поразило Мунакату. В остальном обиталище Бесцветного короля оказалось совершенно обычным. И совершенно не соответствовавшим его статусу, хотя в этом вопросе Миве-сану виднее.
– Вы разочарованы? – спросил Бесцветный король. Он сидел на полу напротив Мунакаты и крохотными глотками пил чай, принесенный одним из учеников, тощим темноволосым подростком. Таких учеников – Мунаката помнил, что у Седьмого короля почему-то не было клана – здесь ютилось не больше десятка. Любопытно, какой от них толк, если не считать помощи по хозяйству?
– Скорее, мне это непривычно, – Мунаката посмотрел в лицо собеседнику. Тот улыбнулся, словно гость удачно пошутил.
– Полагаю, если сравнивать с небоскребом Кокуджоджи-сана, моя скромная обитель вызывает удивление.
Нет, не вызывает. После... хм, резиденции Красного короля – при воспоминании о нем у Мунакаты тут же заныло над бровью – его уже мало чем удивишь.
– Дайкаку-сан сказал, что вы предпочли укрыться от мирских страстей.
– Именно такими словами? – теперь Мива-сан уже явно развеселился. – Кажется, он так и не избавился от привычки обо всех судить по себе. Нет, Мунаката-сан, я ни от чего не укрывался. Тем более, от страстей. Просто мне здесь нравится. А вам нет, хотя вы отлично держите лицо. Что, впрочем, неудивительно.
Бесцветный оказался даже интереснее, чем ожидал Мунаката, и Синий король позволил себе ответную улыбку.
– Зато у вас хороший чай. Передайте мое восхищение тому из учеников, кто его заваривал.
– Обязательно, – Мива-сан отставил чашку и спрятал ладони в широких рукавах. – Куро будет приятна ваша похвала. После чая можно перейти и к делам. Что же привело недавно инициированного и, несомненно, безумно занятого Синего короля в мое скромное жилище?
А как же провидческий дар Бесцветного короля? Мунаката не сказал этого вслух, но по лицу Мивы-сана понял, что тот о его мысли догадался. В темных глазах зажегся лукавый огонек.
– Вам погадать? По камням, воде, полету птиц?
– Благодарю, как-нибудь в другой раз. Я пришел… – Мунаката невольно вздохнул, – по другому поводу.
– Чтобы понять его, не надо быть провидцем, – Мива-сан бросил быстрый взгляд на сакуру. – Достаточно просто немного поразмыслить. Вы хотите узнать о вашем предшественнике.
Это было утверждение, а не вопрос.
Мунаката кивнул.
– Странно, если бы не хотели. Неужели Кокуджоджи-сан не удовлетворил ваше любопытство?
– Мне неловко это признавать, но нет. Ни Дайкаку-сан, ни Зенджо-сан не смогли мне помочь.
– О, Зенджо Гоки… – сакура удостоилась еще одного взгляда, на этот раз более долгого. – Вы уговорили его вернуться.
Мунаката отметил, что голос Мивы-сана прозвучал немного странно, но решил не заострять на этом внимание.
– Да, я счел, что такой человек сейчас необходим Скипетру.
– Может быть. И при этом вы отказались от многих других… советчиков.
Может, Бесцветный король и казался отшельником, но он определенно был в курсе происходящих в Шизуме событий.
– Мне нравится ваша независимость, Мунаката Рейши.
– Разве может быть иначе?
– Почему нет? – Мива-сан пристально посмотрел на гостя. – Инициация дарует нам силы, но не избавляет от проблем. Обычных человеческих проблем.
– Со своей семьей я совладаю сам, – ровно произнес Мунаката, и Бесцветный король кивнул так, словно прекрасно знал о том, о чем промолчал его собеседник.
– И чем же вас не устроили ответы Кокуджоджи-сана и Зенджо Гоки?
Мунаката мысленно перевел дыхание.
– Почти ничем. Я узнал некоторые… внешние моменты, касающиеся Хабари Джина. И про его семью тоже.
– Хорошая семья, древний род.
Вряд ли Мива-сан издевался, скорее, намекал.
– Древнее, чем мой, – Мунаката отпил чаю. Сам Мива-сан происходил из рода настоятелей синтоистского храма, Красный король, как выразился бы отец, был обычной дворнягой, а Первый, Серебряный король оказался гайдзином. Но какая разница, если их всех избрал Дрезденский сланец?
– Меня интересует суть, а не обрамление, – произнес Мунаката. – Не то, что предки Хабари Джина были в родстве чуть ли не с императором. И не то, каким прекрасным королем его считает Зенджо-сан. Это все общие слова.
– Зенджо Гоки полагал и, думаю, сейчас полагает, что Хабари-сан – идеал короля.
Да, это несколько раздражало, тут Мива-сан все понял правильно. Не настолько, чтобы обрывать Зенджо-сана, стоило тому заговорить о Хабари Джине, но достаточно, чтобы вызывать скуку. Зенджо-сан намекал – как намекал в свое время отец – стань таким же, стань идеалом, стань чьей-то копией. Мунаката в ответ лишь улыбался. В случае отца он просто делал все по-своему, но с Зенджо-саном… Нет, Мунаката точно так же придерживался своих планов, но не мог получить нужного ответа. Только слова-слова-слова, бессмысленные, как шелест листьев сакуры на ветру. Хотя, говорят, и в них порой можно услышать что-то любопытное.
– От старого Скипетра ничего не осталось, – сказал Мунаката. – Даже воспоминаний очень мало. И все они… сглаженные.
– Как и полагается воспоминаниям, – в пруду плеснул хвостом карп, и Мива-сан с интересом поглядел на пробежавшую по воде рябь. Может, действительно увидел в ней отблеск будущего? – О мертвых, как вы знаете, либо хорошо, либо ничего. Хабари-сан оставил о себе хорошие воспоминания.
– И остались они у очень немногих выживших.
– Вот что вас волнует больше всего, – Бесцветный король посмотрел на Мунакату почти сочувственно. – Инцидент Кагуцу.
– Мне это кажется вполне естественным. Спустя десять лет после образования кратера появился новый Красный король, но все делают вид, что никакой опасности не существует.
– И вы как новый Синий король видите свою цель в том, чтобы предотвратить такое же печальное развитие событий.
– Разумеется. Дамоклов меч Красного короля Суо Микото не в самом лучшем состоянии. Дайкаку-сан это знает, но…
Мунаката замолчал.
– Ничего не предпринимает, – закончил за него Мива-сан. – И что же Кокуджоджи-сан, по вашему мнению, должен сделать? Золотые зайцы – не бойцы.
– Теперь есть Синий клан.
– Вы хотите избавиться от Красного короля до того, как появится второй кратер?
– Пока я слишком мало знаю о произошедшем, чтобы принимать решение.
– Разумно, – Мива-сан вздохнул. – Кстати, вам словечко «мыслепреступление» не знакомо?
– Извините?
Хозяин дома усмехнулся:
– Не обращайте внимание. Привык размышлять вслух.
– Суо Микото – один из семи королей, его избрал Сланец. Значит, он необходим. Зачем-то, – Мунаката нахмурился. – А если Красный король необходим, то должна быть возможность избежать нового кратера.
– Вероятно.
Похоже, Мива-сан что-то знает.
– Короля может убить другой король. Именно это попытался сделать Хабари Джин, но не успел… или… – Бесцветный король никак не отреагировал. – Что-то пошло не так, и умерли десятки тысяч людей. Еще я слышал, что существует некое оружие. Меч.
– Крайне интересный слух, – безмятежно отозвался Мива-сан. Понятно, тут Мунаката ничего не добьется.
– Что еще?
– Красный король сумеет обуздать свою силу сам?
Мунаката невольно улыбнулся:
– Мне кажется это маловероятным.
– Вы так хорошо знаете Суо Микото?
– Я его вообще не знаю.
– Зря, – очередной непонятный взгляд. – Вам надо начать с этого.
– Вряд ли знакомство с Суо Микото поможет мне понять Хабари Джина.
Мива-сан пожал плечами.
О Хабари Джине неразговорчивый Зенджо-сан готов был рассказывать часами. Но если требовалось его прервать, достаточно было упомянуть Кагуцу Генджи. И тут же повисало гробовое молчание. О мертвецах либо хорошо, либо ничего, да? Было ли это молчание вызвано гневом на человека, из-за которого умер король Зенджо? Или чем-то еще? В эти моменты Зенджо Гоки словно окутывало темное облако. Нехорошее такое облако, Мунаката чуял эту нехорошесть. Очень знакомую, если признаться. Но откуда она у Зенджо-сана? Про себя-то Мунаката все хорошо знал, но бывшая правая рука Хабари Джина не походил на человека с грязными секретами в душе. Что-то тут не сходилось.
– Что вас беспокоит на самом деле, Мунаката-сан? – теперь Бесцветный король смотрел на него очень серьезно.
Вряд ли Мива-сан понял что-то по его лицу, Мунаката не позволял себе настолько расслабляться в незнакомом месте. Значит, предвидение? Либо просто умение судить о людях? Мунаката поставил на второе.
– Не беспокойтесь, я не выдам ваши секреты.
Досадно, что его так легко прочли. Или Бесцветному королю можно? Мунаката вздохнул:
– Да, есть кое-что еще. Я ловлю себя на воспоминаниях. Странных воспоминаниях, Мива-сан.
– Продолжайте.
Что бы вам самому не рассказать мне, что я вижу? Мунаката снова не произнес это вслух, хотя очень хотелось.
– Я не должен помнить эти вещи. Я не мог их видеть. Скажем, недели две назад в моих мыслях всплыл некий парк с храмом. Я был уверен, что это замечательное место, что я люблю в нем отдыхать. Но в Шизуме такого места нет.
– Однако вы нашли его.
– Да, в архиве. Вернее, в его уцелевших остатках. На фотографии, которой больше пятнадцати лет. Сейчас вместо этого парка и того, что его окружало, кратер Кагуцу.
– Память порой играет с нами странные шутки. Может, вы видели похожую фотографию в детстве, ездили…
Мунаката покачал головой.
– Нет, это исключено. Я помню слишком много подробностей. Я переживаю слишком много ощущений. И я осознаю себя взрослым человеком, а не ребенком.
– Вы отбросили все альтернативы и пришли к единственному возможному объяснению.
– Мне оно кажется несколько безумным.
– И все же?
– Я считаю, что это обрывки воспоминаний Хабари Джина.
Мива-сан, казалось, обдумывал его слова. Он молчал, Мунакате тоже оставалось только молчать. В саду запела птица, и Бесцветный король встрепенулся.
– Любопытно, но не думаю, что это невозможно. Даже Кокуджоджи-сан не знает, на что способен Дрезденский сланец.
По крайней мере, Мунакате не сказали, что он сходит с ума.
– Не кажется ли вам, что в этом есть польза?
Мунаката приподнял брови.
– Вы же хотите как можно больше узнать о Хабари Джине – даже проделали такой длинный путь. Похоже, вам подарили этот шанс.
– Пожалуй.
При условии, что это именно память предыдущего Синего короля. А что у остальных королей? Мива-сан не сказал, что с ним было так же, но это еще ничего не значит. Бесцветный слишком себе на уме, Мунаката уже понял это. Но тогда Красный король… Эта мысль не понравилась совершенно. Однако придется попробовать.
– Хорошая идея, Мунаката-сан, – и снова Мива-сан выглядел чрезвычайно довольным. Мунаката не мог не отдать ему должное, хотя и терпеть не мог подобных игр – в отношении самого себя, разумеется.
– Простите меня за такие… невольные манипуляции, – теперь Бесцветный король погрустнел. – Вы все еще хотите знать, что я думаю о Хабари Джине?
– Да, Мива-сан.
– Я знал его совсем немного, – Мива-сан выпростал одну руку и провел указательным пальцем по шву между татами. – Он был хорошим королем. Умным, чутким, добрым. Люди Хабари-сана обожали его. Он заботился о них самих, их семьях и близких. Во многом идеальный сюзерен. Еще его очень волновала репутация Скипетра. Это ведь очень хрупкая вещь, сами понимаете. Так что Хабари Джин делал все, чтобы на Синем клане и его людях не появилось ни пятнышка. И ему это удавалось.
Бесцветный король сделал паузу и скрестил руки на груди.
– Скажу вам одну вещь, Мунаката-сан. Я очень рад, что вы не слишком-то похожи на Хабари Джина.
* * *
Первый раз он увидел Кагуцу Генджи во плоти на развалинах, оставшихся от целого квартала.
Квартала было не жалко – старые покосившиеся здания давно стали прибежищем бандитов, проституток и иммигрантов. Подобный нарыв на теле города пора было сносить. Но не таким способом.
Скипетр ловил очередного стрейна, отличавшегося от сонма прочих осторожностью и тем, что он умудрился связаться с мафией, – обычно стрейны доверяли только своему племени. Следы подозреваемого вели как раз в этот квартал, и Хабари отправился со своими людьми, чтобы поставить точку в неожиданно затянувшемся деле.
Они опоздали.
Опаленные огнем стены, обугленные перекрытия, выжженная земля. Сначала Хабари показалось, что здесь тихо, как на кладбище, но потом он расслышал шум, доносящийся из самого центра руин.
Зенджо положил руку на рукоять катаны:
– Красные, Джин-сама.
Что же, теперь понятно, почему тут все сожжено.
– Пойдемте, получим от них объяснения.
Шимада-сан и Иное-сан нервно переглянулись, и Хабари это совершенно не понравилось. Его люди не должны бояться Красного клана, какие бы слухи про него ни ходили.
Хараби пошел вперед, и Зенджо двинулся следом, пристально оглядывая развалины, словно стрейн, которого они явились арестовать, мог там спрятаться.
На первое тело они натолкнулись, когда завернули за угол. Труп чудовищно обгорел, так что нельзя было даже понять, мужчина это или женщина. Он лежал на спине, прижав к туловищу скрюченные руки и ноги. В воздухе отчетливо пахло паленой плотью, и Хабари поморщился. Сзади кто-то судорожно вздохнул.
Какое варварство!
– Ублюдки, – вырвалось у Зенджо.
Хабари прибавил шаг. Кто-то из его людей, кажется, Шимада-сан, отстал. Судя по звуку, его вырвало. Бедняга. Что-то подсказывало Хабари, что дальше будет только хуже.
Так и оказалось. Трупов было много – наверное, все здешние обитатели. Кто-то валялся в проходах между домами, кто-то умер на пороге. Многие, вероятно, сгорели внутри. Может, кому-то повезло, и он успел задохнуться от дыма прежде, чем его настигло красное пламя.
Теоретически – насколько знал Хабари – Красные могли обратить врага в пепел, но они так не поступили. Почему? Неужели им нравился весь этот ужас, что они устроили?
Красные обнаружились в самом центре руин. Их было около десятка – не весь клан. Хабари хотел подойти ближе, но перед ним выскочил невысокий темноволосый мужчина в кожаной куртке. Кореец Ким Хо Сок – правая рука Красного короля и, самое неприятное, член его клана. Кем надо быть, чтобы сделать своим доверенным человеком корейца?
– Убирайся с дороги, – прорычал Зенджо.
Ким Хо Сок его проигнорировал и уставился на Хабари, неприятно ухмыльнувшись. Он склонился в поклоне, который вполне можно было счесть издевательским:
– Прошу прощения у Синего короля, но Генджи-сама приказал, чтобы его не беспокоили.
Да, Красный король здесь. Хабари вгляделся в людей неподалеку. Все они столпились вокруг чего-то… кого-то.
– Да ты знаешь, с кем посмел… – не удержался Зенджо.
– Не надо, – Хабари коснулся плеча подчиненного. Они пришли сюда не ругаться и не драться. – Мы ищем стрейна по имени Эгава Хидео. Он прятался здесь.
Кореец изобразил на лице задумчивость:
– Эгава… Да-да, разумеется. Нижайше умоляю вас подождать секунду.
Он метнулся к своим. Красные раздвинулись, снова сомкнулись, а потом раздвинулись еще раз. Кореец пошел обратно к Хабари, пиная перед собой ногами что-то, словно мяч.
– Генджи-сама спрашивает, устроит ли вас Эгава в таком виде.
Хабари посмотрел на лежавшую в пыли обгоревшую человеческую голову. Узнать лицо Эгавы в мешанине обугленной плоти было можно, хоть и с трудом.
– Эгава нам требовался живым.
Ким Хо Сок виновато развел руками:
– Этот стрейн убил нашего человека.
И поэтому Красные спалили весь квартал и живущих в нем людей?
– Это в высшей степени прискорбно, – продолжал паясничать кореец, – но стрейн Эгава посмел влезть на нашу территорию и покусился на то, что принадлежит Генджи-саме. А здешние обитатели вместо того, чтобы выдать негодяя, его поддержали. Но порядок – прежде всего. Так что пришлось вмешаться.
– Стрейны находятся в юрисдикции Синего клана, – произнес Хабари. Скипетр мог бы попробовать арестовать собравшихся здесь Красных. Мог бы – но вряд ли вышло, просто потому что их больше.
– Эй, Ким, тащи свою жопу сюда! – рявкнул кто-то.
Кореец кинул через плечо быстрый взгляд.
– Прошу прощения, но тот, кто убил человека Красного короля, находится в юрисдикции Красного короля.
– Ким, забери тебя они!
Красные выстроились в два ряда, открыв, наконец, взору Хабари того, чье присутствие он пока только чувствовал.
Невысокий темноволосый человек в кожаной куртке, почти такой же, как у корейца. Худое осунувшееся лицо, злые черные глаза, в которых, казалось, тлеют уголья, сигарета во рту. Красный король Кагуцу Генджи…
Вторая встреча оказалась совсем иной. Они столкнулись в резиденции Золотого короля. История с Эгавой Хидео так ничем и не закончилась, хотя Хабари настаивал на том, чтобы Красный король понес за свои действия хоть какое-то наказание. Хотелось верить, что Дайкаку-сану виднее, как обращаться с этим человеком, но… Все было просто неправильно.
В этот раз Кагуцу Генджи вырядился в строгий черный костюм с галстуком. Типичный якудза, которым он и являлся до того, как его избрал Сланец. И он сам, и его люди – просто бандиты, нельзя забывать об этом.
Дайкаку-сан, Хабари и Кагуцу сидели в комнате для приемов, и Синий король совершенно искренне недоумевал, зачем он здесь. Почему должен слушать, как Дайкаку-сан отчитывает Кагуцу за дела, которые совершенно не касались ни стрейнов, ни магии?
Хабари знал, что Золотой король использует Красного, чтобы контролировать мафию. Это было неприятно, это шло вразрез со всем тем, что Хабари считал правильным, но он заставлял себя признавать, что Дайкаку-сану виднее. Политика, высшие интересы, и все же…
– Прогнать оттуда Триаду… – донеслось до Хабари, и он понял, что утратил нить беседы.
– Да, Дайкаку-сан, – Кагуцу в черном костюме напоминал пламя, каким-то загадочным образом запертое в клетке.
Хабари всегда считал, что огонь очищает, но то, что плескалось внутри этого человека, способно было только запятнать.
Он грязен. Исходящий от него жар липнул к коже, впитывался в волосы, вызывал желание немедленно отмыться. Но Хабари оставалось только спокойно сидеть и ждать конца разговора.
Когда Синему королю стало казаться, что он сейчас задохнется, Кагуцу поклонился Дайкаку-сану – точь-в-точь как высокопоставленному якудзе. Наверное, он и не умел иначе.
– И да, еще одно, – Золотой король сурово посмотрел на Красного. – Не забывайте, что ваш клан обязан подчиняться магическому законодательству точно так же, как и любой другой.
На лице Кагуцу не дрогнул ни один мускул, но Хабари показалось, что в комнате стало еще жарче.
В лифте они спускались вместе. Кагуцу привалился к стене позади Хабари, и тот спиной чувствовал горячий взгляд: изучающий и почти голодный. Грязный.
Хабари ждал чего угодно – что Красный король разозлится, нападет, оскорбит, но тот продолжал молчать и смотреть.
Напряжение было почти осязаемым, но прерывать его Хабари не собирался. Сейчас лифт доедет, двери раскроются, и они разойдутся. До следующей стычки.
Взгляд Кагуцу жег поясницу, а потом переместился ниже.
– Мда… – протянул он.
Хабари обернулся. Зря – не стоило поддаваться.
Кагуцу широко ухмыльнулся:
– Я тут подумал, что даже если обрядить тебя в бабские тряпки, за женщину ты все равно не сойдешь.
Горло перехватило от ярости и растерянности одновременно. Да как… что… Глупые слова куда-то разбежались, и Хабари подавился отравленным воздухом.
– Задница у тебя слишком тощая для бабы. Но и так сойдет.
Лифт остановился.
– И тормозной ты. Хотя это тоже поправимо, – Кагуцу толкнул его плечом, подойдя к дверям. Чужие пальцы с силой – больно! – ущипнули за ягодицу.
– Бывай, Хабари Джин!
Двери разъехались, и Кагуцу вышел. Лицо вспыхнуло от запоздалого гнева и унижения. Догнать и ударить мерзавца! Но Хабари лишь медленно и глубоко задышал. Потому что нельзя в таком виде появляться перед своими людьми. Потому что произошедшее касается только его и Красного короля. Они разберутся друг с другом. Позже и наедине.

Глава 2

Новоявленный Синий король подстерег его на заброшенной стройке.
Странный тип со странными закидонами – Микото еще не определил, как к нему относиться. Понятно, что враг, потому что лез в дела Хомры. Но стоило отмахнуться от него, как от назойливой мошки, или все же этот Мунаката Рейши заслуживал более пристального внимания? По крайней мере, драться с ним было весело.
Хотя Микото сомневался, что Синий король притащился сюда ради очередной драки. На него это не походило. Ничего, сам скажет, зачем явился.
Микото вытянулся на нагретых солнцем бетонных плитах, закурил и прикрыл глаза. Долго ждать не пришлось. Почти сразу на него упала тень. Микото затянулся, вслепую стряхнул пепел и затянулся еще раз. Тень никуда не делась, но визитер продолжал упрямо молчать.
– Что надо, Мунаката? – Микото соизволил приоткрыть один глаз. Так и есть – стоит, обряженный в свою дурацкую форму и с саблей на поясе. Что интересно, один, даже без той цыпочки с офигительной грудью. Его заместитель, ха! Изумо весь извелся, как только узрел в рядах Синих эту девицу.
– Поговорить, – мрачно уронил незваный пришелец.
– Какая досада – у меня аудиенции расписаны на год вперед. Позвони Изумо, может…
– Прекрати валять дурака.
От неожиданности Микото открыл и второй глаз – его Синее величество и впрямь выглядел озабоченно. Впору подумать, не влип ли кто из Хомры в неприятности. Нет вроде – Изумо уже сообщил бы.
– Ладно, что надо Четвертому королю от Третьего? – эту подколку Мунаката игнорировал с их второй встречи, но Микото не смог удержаться.
Мунаката скрестил руки на груди и послал Микото многозначительный взгляд. Нет, не так – Многозначительный. Сразу стало тоскливо. И почему здесь нет Изумо? Он бы эту многозначительность тут же раскусил и раскатал гостя ровным слоем. А теперь придется мучиться самому.
– Суо, что тебе известно об инциденте Кагуцу?
Вот так – с места в карьер. Микото подавился сигаретным дымом и закашлялся. Пришлось сесть и постучать себя по груди.
– Чуть больше, чем обычным людям. А то ты не знаешь!
– Не знаю.
Мунаката прошелся туда-сюда и снова замер, потом уставился на недостроенную многоэтажку неподалеку.
– Чего это вдруг Синий король заинтересовался этой давней историей? – и чертовски неприятной, кстати.
– Что в этом удивительного? – Мунаката опять посмотрел на него. – Она напрямую связана с предыдущим Синим кланом.
И предыдущим Красным.
Микото отбросил недокуренную сигарету и пожал плечами.
– У тебя есть остатки архива, доступ к базе данных Золотых, этот мужик из прошлого Скипетра… И ты пришел сюда задавать дурацкие вопросы?
Рожа у Мунакаты стала совсем непроницаемой. Вот ничем его не проймешь: ни откровенным хамством, ни тыканьем. Стоило при первой встречи обратиться к нему: «Эй ты, как тебя…», как этот тип изобразил самую паскудную из арсенала своих ухмылочек и тут же стал звать Микото исключительно на ты. Словно приятеля, забери его демоны. Но сдавать назад было поздно. С тех пор они друг другу и тыкали, хотя так обращаться к Микото разрешалось только Изумо и Татаре.
– Ладно, – Микото обреченно вздохнул. – И что тебе рассказать?
– Все, – Синий король с сомнением посмотрел на торчащий рядом обломок бетонной плиты, смахнул с него пыль, поморщился, но все же уселся.
Так, это надолго.
– Может, тебе Изумо расскажет?
Ответом была приподнятая бровь.
– Просто… – Микото задрал голову и посмотрел на безмолвное небо, – он ходил к Золотым. Ему они наплели всю эту ересь, а уже потом Изумо пересказал ее мне.
– Я хотел бы услышать эту, как ты выразился, ересь от тебя.
И чего он привязался?
– Хорошо. Но услуга за услугу.
Бровь поднялась еще выше.
– Ладно тебе! Не сдались мне твои тайны. Эта твоя… зам.
– Авашима-кун?
Точно, цыпочку звали Авашима… Черт, имя снова забыл.
– Ага. Она твоя женщина?
На физиономии Мунакаты проступило откровенное изумление, и Микото невольно порадовался, что сумел его поразить.
– Суо, я не знаю, какие отношения у вас с Хомре, но… Тебе известно понятие субординации?
Очень захотелось брякнуть какую-нибудь пошлость, но Микото сдержался.
– Понял-понял. Вы там и на свиданки, наверное, бегаете строго по расписанию, заполнив с десяток бумажек.
Мунаката неожиданно улыбнулся, и Микото почему-то почувствовал себя паршиво. С чего бы? Наоборот, порадует сегодня вечером Изумо, что девчонка свободна. Хотя зачем тому сдалась эта баба? Наверное, такая же отмороженная, как ее начальство.
– После разъяснения столь важного вопроса можешь, наконец, перейти к сути?
– Ну слушай. Пока я королем не был, все говорили, что эта дырка в земле то ли из-за землетрясения, то ли из-за извержения. Или из-за землетрясения, вызванного извержением. Помню, в школе на географии училка даже что-то рисовала на доске. Литосферные плиты, одна поднимается, другая опускается, вулканы просыпаются… И прочая херня. Мы это, разумеется, сожрали. Вопрос только был, почему Кагуцу? Тут тоже отвечали всякую пургу. Что этот чувак – ученый, какой-то там спасатель, героически погибший, когда вытаскивал ребенка, старушку или собачку… Чушь, короче.
Микото покосился на Мунакату. Тот замер на своем обломке, словно статуя, и молчал, напряженно слушая общеизвестный бред, как будто с ним делились новым откровением.
– Потом меня выбрал Сланец, и тут же появились Золотые зайцы. Я уже говорил, с ними Изумо беседовал. На него они и вывалили историю о предыдущем Красном короле. Как понимаешь, я был охренеть как счастлив.
Мунаката равнодушно кивнул:
– Что именно они говорили?
– Что Кагуцу Генджи не сумел справиться со своей силой. Что превысил уровень Вайсманна. Что его Дамоклов меч упал. В результате дыра в земле и куча трупов. Повезло разве что в том, что все это быстренько скрылось под водой. Не все, конечно, но, говорят, новый залив – место романтическое, если привидений не бояться.
– И все?
Микото почесал в затылке.
– Разумеется, попугали тем, что если я не буду осторожен, кончу так же. В общем, сиди на жопе ровно и занимайся медитацией. Авось пронесет.
– Не пронесло, – уронил Мунаката, и тут же захотелось встать и как следует ему врезать.
– Не твое дело.
– Как раз мое.
– А, да, – Микото хмыкнул. – Предыдущий Синий король Хабари, который как раз умудрился прошляпить грядущий кратер. Мунаката, тебя что, вина предшественника ест?
Мунаката поднялся со своего обломка. Неужели наконец-то поддался? А вот хрен вам! Вместо того чтобы вытащить чертову саблю, он подошел к Микото и плюхнулся рядом.
– У тебя есть еще сигареты?
Микото молча протянул пачку.
– Благодарю.
Надо же, и своя зажигалка отыскалась, хотя Микото уже готовился предложить огоньку.
– Вот что знаю я, – Мунаката нахмурился. – Все видели, что Дамоклов меч Кагуцу осыпается, но ничего не делали. Может, надеялись, что обойдется, может, на что-то еще… А потом стало слишком поздно. Хабари убил Кагуцу, но падение меча это не остановило. Даже больше. Дамоклов меч Хабари тоже начал разрушаться.
– Об этом я не знал.
Мунаката глубоко затянулся, но к досаде Микото не закашлялся.
– Чтобы мы не получили второй кратер, Хабари Джин приказал убить себя доверенному человеку.
– Этому однорукому, который теперь у тебя служит?
Мунаката кивнул.
– Весело там у вас.
Синий король рассеяно улыбнулся:
– Можно и так сказать.
Микото обдумал все, что Мунаката сейчас на него вывалил, и ему это не понравилось. После второго обдумывания не понравилось еще больше.
– Эй, ты случайно не собрался повторить судьбу своего предшественника? Да и мне помирать раньше времени, признаться, неохота.
Мунаката затушил окурок и послал ему задумчивый взгляд:
– Ты не думал о том, чтобы перестать быть королем?
– Как?! Прийти к Сланцу и сказать, извини, мол, я передумал? Что-то перспективы меня не устраивают?
– А хоть бы и так.
Этот дебил был совершенно серьезен.
– Только после тебя, – Микото громко фыркнул. – Нет уж, буду барахтаться до последнего.
– Это безответственно.
– Слушай, сука, – вот теперь он действительно разозлился. – Это не твое дело. Про кратер я понял.
Прекрасно, блядь, понял. И когда понял, стало страшно – так, как в жизни не было. Но этой очкастой роже Микото в своем страхе признаваться не собирался.
– Хорошо, – все так же ровно отозвался тот. – Я учту твою позицию.
Нет, все-таки надо этого мудака как следует поджарить!
– Тебе никогда не хотелось узнать побольше о прошлом Красном короле?
И как Мунаката умудрялся скакать с темы на тему, совершенно не меняя выражение лица?
– Нет!
– Почему? – недоумение казалось вполне искренним. – Вдруг если узнать…
– Я – не он.
Да и у кого узнавать-то? Весь предыдущий Красный клан в полном составе покоится на дне кратера.
– Ты так уверенно это заявляешь, но совершенно не знаешь, каким был Кагуцу Генджи, – Мунаката качнулся вперед. Слишком близко. Микото отклонился назад и тут же ругнулся. Нечего уступать врагу личное пространство.
– Могу представить, – он скрипнул зубами.
– Тогда поделись, – Мунаката пристально вгляделся ему в лицо. – На чем основана твоя уверенность?
– У меня богатое воображение.
Мунаката задумался, словно Микото раскрыл невесть какую тайну.
– Да, воображение – это хорошо. Я в последнее время тоже часто… даю волю воображению.
– Да? – ничего более осмысленного Микото выдать не смог.
– Думаю, как выглядел город до кратера. Дома, улицы, парки… Наверное, там было красиво.
– Может быть, – осторожно отозвался Микото. Куда он клонит-то?
– И прежний штаб Скипетра. Был он похож на нынешний?
– Это можно у твоего однорукого спросить.
– Пожалуй. Но я предпочитаю полагаться на воображение.
Точно намекает.
Взять его, что ли, за отвороты и сказать, чтобы не страдал фигней и выложил, что надо?
– Знаешь, есть такая вещь – дежа вю.
Неприятно засосало под ложечкой.
– Слышал где-то.
– У тебя его порой не бывает?
Вот черт. Разговор пошел уже совсем не туда.
– Нет. У меня с головой все хорошо. Потусторонних голосов не слышу, глюков не ловлю.
На мгновение показалось, что это Мунаката сейчас возьмет его за воротник.
– Хорошо, – вдруг выдохнул тот. – Если ты так настаиваешь.
Мунаката поднялся и принялся методично отряхивать плащ.
– Но… Если ты вдруг узнаешь что-то про Кагуцу, позвони.
– Я же сказал – плевать мне на Кагуцу.
– Да, я слышал. Свяжись со мной, я буду ждать.
Он еще и глухой!
Мунаката махнул рукой и пошел прочь.
Ублюдок! Совсем свихнулся, если решил, что ему кто-то будет звонить!
Или… Микото судорожно вздохнул. Или эта сволочь что-то знает, тоже что-то чувствует? Дежа вю, как он сказал?
А даже если и так, обойдемся без него!
Микото снова вытянулся на плите и полез было за сигаретой. Но курить внезапно расхотелось.
* * *
– Синие пришли, – сказал Ким.
В приватных апартаментах клуба царил уютный полумрак. А еще тут было тихо – музыка доносилась, только если кто-то открывал дверь. И хорошо, потому что чертова голова, как и почти всегда под вечер, начинала ныть. Еще час-два, и в нее словно начнут вворачивать шурупы.
Кагуцу со злостью посмотрел в потолок. Меча видно не было, но мерзкая махина никуда не девалась и давила, и давила, и давила – каждое мгновение.
– Что, всей толпой?
Девка, прильнувшая к нему справа, тихо ойкнула, а потом захихикала. Дура! Новенькая, а потому еще не знает здешних правил. Кагуцу отвесил ей легкий подзатыльник. Она затихла и прижалась к нему еще крепче. Вот так лучше.
Порой ему хотелось остаться одному, чтобы никто не видел, как он воет и мечется от боли и ярости. Порой от наваливающегося гнета спасала шлюха под боком. Или даже не одна.
– Нет, трое.
– И один из них – их смазливый королек… – его ауру Кагуцу не перепутал бы ни с чьей другой.
Ким кивнул.
– Что будем делать, Генджи-сама?
Кагуцу поморщился:
– Говорить. Или ты попробуешь вышвырнуть отсюда короля?
Хотя Ким мог бы. Попытаться, по крайней мере.
– Как прикажешь, Генджи-сама.
– Остальных не пускай. Они мне не интересны.
Ким понимающе ухмыльнулся и убрался за дверь.
– Нам тоже уйти, Генджи-сан? – спросила Хана и попыталась отстраниться. Эта была постарше и поумнее.
Кагуцу рывком вернул ее обратно:
– Нет, сиди!
Хана, которую звали совсем не Хана – но кто запомнит эти дурные корейские имена? – положила руку ему на грудь.
– Эй… как тебя? Дай мне сигарету!
Новенькая суетливо вскочила с дивана, выхватила сигарету из валявшейся на столике пачки и юркнула обратно под бок. Хоть шустрая, и то хорошо.
Кагуцу позволил вложить себе в рот сигарету и не без удовольствия услышал, как шлюшка ахнула, когда та вспыхнула сама собой.
Дверь снова распахнулась, впуская особенно мерзкий аккорд и Синего короля.
Ким предпочел остаться снаружи, и правильно. Все равно бы его выставили.
Хабари Джин замер, принялся оглядываться. Кагуцу догадывался, что его поразило. Красное, красное, красное. Тут все было задрапировано красным самых разных оттенков: от истошно-алого до темно-бордового. Чудесный, мать его, цвет – и огня, и крови.
В здешней полутьме и отсветах форма Синего короля казалась почти фиолетовой. Если содрать с него эти тряпки и одеть во что-то красное… Бесит, как же бесит! Кагуцу дернул головой, и висок тут же пронзило болью.
Какого хера его принесло? Мало ему было разговора в лифте? Нарывается, сука…
– Что тебе, Хабари Джин?
Тот соизволил, наконец, посмотреть на Кагуцу. И неодобрительно сжал губы, самоуверенная мразь.
Обычно все было просто: если кого ненавидишь – убей или, на крайний случай, искалечь, если от кого есть толк – заставь работать на себя. А вот с Синим королем все оказалось не так, и это безумно злило. До зубовного скрежета и пелены перед глазами.
Он лез не в свое дело, вился вокруг Дайкаку-сана, требовал чего-то… И, разумеется, старик слушал. Не надо врать, что все короли – ровня. Тупая брехня! Никто не даст тебе забыть, откуда ты вылез. И все всегда будет по слову таких, как Хабари Джин. Благородных, красивых, ничем не запятнанных.
Хотелось избить его до полусмерти, чтобы ползал и умолял, чтобы был весь в крови, стал красным… Но одновременно… Тогда, в лифте, Кагуцу захотелось его коснуться. Не ущипнуть за задницу, а просто коснуться – руки, лица, чтобы убедиться, что это живой человек, а не прекрасная фарфоровая кукла. Как в журналах, которые когда-то притаскивала сестра. Точеные черты, идеальная кожа, такая, что страшно пальцем тронуть, но хочется, дико хочется. А то, что хочется, надо хватать, иначе урвут другие! Это Кагуцу тоже давно усвоил.
Так что прикажешь делать с Хабари Джином? Избить и сломать или схватить и не отпускать? Если бы он не был королем…
Сигарета закончилась. Безымянная девка забрала окурок и отправила его в пепельницу. Неплохо ее натаскали.
Хабари Джин вышел из задумчивости.
– Добрый вечер, Кагуцу-сан.
– Скорее, ночи, – Кагуцу оскалился. Сан, значит! Этот ублюдок издевается или действительно витает в облаках? – Мы ж вроде коллеги, так что можно без церемоний, Джин.
Оскорбился и возмутился. По телу Кагуцу прокатилась красная волна – приятно-то как! Ну же, ответь! Или так и будешь гордо молчать? Благородных мальчиков учат не опускаться до быдла? Снова захотелось ударить так, чтобы разбить ему рот в кровь. А еще можно вцепиться в чужую губу зубами. И кровь тоже будет… Кагуцу судорожно сжал, а потом разжал пальцы. Нет, хватит.
– Так что привело тебя в здешнее логово разврата, Джин? Хотя… Могу порекомендовать пару-тройку здешних шлюх. Прокатишься на радуге до небес и обратно.
Синего короля отчетливо передернуло, но он все же соизволил ответить:
– Я пришел по поводу вчерашнего происшествия в доках.
– Не твоя компетенция.
– Нет, моя, – он упрямо качнул головой. – Ваши люди нарушили законодательство, статьи…
– Пошел на хуй! – перед глазами на мгновение все стало красным. – Если я и буду перед кем-то отчитываться на этом свете, то перед стариком, а не перед тобой.
– Пострадали гражданские и двое полицейских.
Синий королек и правда думал, что Кагуцу сейчас начнет оправдываться? Осталось только пожать плечами и перехватить новую шлюшку за задницу.
– В следующий раз не будут соваться под руку.
Дайкаку-сан сказал избавиться от китаез – они избавились. Старику важно только, чтобы денежки втекали в Японию, а не утекали из нее, но идиотам, возомнившим себя самураями, этого не понять.
– Иди ловить стрейнов, Джин. А то они у тебя совсем распоясались. Как бы Дайкаку-сан не решил, что мы и с ними лучше справимся.
– Я буду настаивать, чтобы Сакуму Шинджи и Умезу Хаджиме, из-за которых это произошло, взяли под арест.
Кагуцу оскалился:
– Рискни. Если моих людей хоть пальцем коснутся, я отловлю кого-нибудь из твоих парнишек, а потом верну по частям.
Синий король посмотрел на него… недоуменно. Его проблемы, если не воспринял угрозу всерьез. Хотя… нет, на первый раз Кагуцу решил быть добрым. Просто прикажет избить как следует. Войну между кланами старик не одобрит.
– Я вынужден буду передать ваши слова Дайкаку-сану, – церемонно произнес Хабари Джин.
Нормальный мужик уже давно держал бы Кагуцу за грудки и орал, что за своих ему башку оторвет. Серьезные люди сделали бы непроницаемые морды и ушли, а потом ударили в спину. Этот же просто не знал, как поступить. Даже захотелось ласково потрепать его по волосам и посоветовать не лезть больше. По-хорошему сказать. Но ведь не поймет.
– Передавай, – посмотрим, что сделает старик. Кагуцу поставил бы что угодно на то, что Дайкаку-сан погрозит для вида, скажет не зарываться, но все останется, как есть. Потому что иначе быть не может. – Если закончил, вали отсюда. Я занят, если ты еще не понял.
Хабари Джин красноречиво посмотрел на Хану и безымянную девку, и глаза снова стало заволакивать красным.
Кагуцу ухватил новенькую шлюшку за затылок и заставил наклониться к своему паху. Та сообразила, что от нее хотят, и сползла с дивана на пол. Синий король продолжал стоять столбом. Глупый.
– Свободен.
Кагуцу притянул к себе Хану. Та обвила его руками за шею, лизнула ухо, тихонько рассмеялась так, что по шее побежали мурашки. Ее происходящее забавляло. Девчонка наконец-то справилась с ремнем и молнией, вытащила член и взяла в рот. Вот молодец! Кагуцу положил ей руку на голову, подтолкнул, чтобы сосала порезвее, впился в губы Хане. Та легонько охнула, а потом с жаром ответила. С Ханой они всегда друг друга понимали. Порой Кагуцу даже жалел, что не в его правилах заводить себе постоянную шлюху.
Хана мурлыкала ему что-то на ухо, покусывая мочку, безымянная девка сосала, причмокивая. Боль в висках чуть отступила, и Кагуцу на мгновение прикрыл глаза. А когда открыл, перед ними все еще маячил Хабари Джин. Окаменел от изумления, что ли?
О, даже покраснел, хотя, может, это из-за драпировок показалось. С такой бледной кожей краснеют быстро. Интересно, а как у него – румянец спускается с щек на шею и грудь? И если ухватить эту шею и сжать, какими будут синяки?
Вот Хабари Джин приоткрыл рот, словно начал задыхаться, и в мозгу вспыхнула картинка – что это его губы обхватили сейчас член и скользят по нему. Что под рукой его волосы, а не колючие от лака кудряшки шлюхи. Видение блеснуло так ярко, что перехватило горло.
Блядь, он никогда не хотел мужиков! Случалось, насиловал пару раз, когда надо было указать зарвавшейся шавке ее место в стае, но и только.
Кагуцу прикусил губу, чтобы не застонать. Он поймал чужой взгляд – растерянный и какой-то темный, сладкий-сладкий.
– Хочешь… – слова вырывались с трудом. – Хана тебе… отсосет? Как… гостю… за счет заведения?
Хана клюнула Кагуцу в висок и уже откровенно рассмеялась.
Синий король наконец-то вышел из столбняка. Дверь хлопнула так, что стены задрожали. И Кагуцу тоже расхохотался…
… И все же его тянуло к Синему корольку как магнитом. Чем дальше – тем больше. Колдовство какое-то.
Такое мальчишеское желание пораздражать, позадирать, спровоцировать на глупость. Тем более, возможностей для этого Хабари Джин давал немеряно.
Старику он все-таки нажаловался. Разумеется, Дайкаку-сан ограничился тем, что отчитал Кагуцу наедине и сказал быть аккуратнее. А еще пришлось приказать Шинджи и Хаджиме хотя бы пару недель не отсвечивать на улицах ради всеобщего спокойствия. Парни предсказуемо взбеленились. Оставалось только вздохнуть и привести угрозу Синему корольку в действие: какого-то из его мальчиков на побегушках отловили и поколотили. Несильно – за этим проследил Ким, но Хабари Джин предсказуемо взвился.
Кагуцу хохотал до слез, когда ему рассказали, как злые Синие носились по всему городу в поисках обидчиков. Без толку, конечно. Однако ситуацию все же стоило прояснить, и он решил проведать Хабари Джина лично.
Подловить Синего короля одного оказалось не так просто, но тут главное – терпение, хотя с ним у Кагуцу всегда были проблемы. Спустя пару дней Хабари Джин обнаружился в небольшом парке возле старого храма Каннон. Не иначе как медитировать поперся. Такой шанс упускать не следовало.
– Привет, Джин!
Синий король устроился прямо на траве посреди небольшой лужайки. Сидел, скрестив ноги, и точно думал о вечном. Или о чем там полагается думать возвышенным умам?
– Кагуцу-сан, – ровно произнес он, взял лежащую рядом саблю и поднялся.
Внутри все скрутило от предвкушения.
– Как здоровье?
У Хабари Джина дернулась щека.
– Благодарю, прекрасно. В отличие от Амано-сана.
– А, вот как его звали… Либо ты преувеличиваешь, либо твои люди слишком хилые. Я сказал своим быть на первый раз понежнее.
Скажи, что я чудовище, варвар, изверг, еще какую-нибудь банальщину.
– Чего вы добиваетесь, Кагуцу-сан?
Кагуцу подошел к нему вплотную. Надо отдать Синему корольку должное – он не отшатнулся. Так они и замерли: Кагуцу смотрел в глаза с расширившимися зрачками, чувствовал чужое дыхание на губах, чуть убыстрившееся, но все еще спокойное.
– Я хочу, чтобы ты знал свое место, Хабари Джин, Четвертый король.
– Вы хотите поединка, Кагуцу-сан?
– Генджи. Называй меня Генджи, Джин.
Синий королек все еще сдерживался, хотя зрачки уже почти затопили радужку, а дыхание стало частым и резким. Видеть на его лице злость было прекрасно.
– Можно и подраться, Джин, хотя старик будет против. А ты ведь не любишь нарушать правила? Хочешь, я покажу тебе свой меч? Меч Третьего короля?
Кагуцу не стал дожидаться ответа. Хабари Джин задрал голову и уставился на появившийся в небе Дамоклов меч. Огромный, темный, тяжелый… Как и всегда безжалостно давивший. Кагуцу тоже посмотрел вверх – против воли.
Дайкаку-сан и его зайцы все уши прожужжали, что с его мечом что-то не так, что он понемногу разрушается и надо быть осторожнее. Ха! Он и осторожность?! Кагуцу и сам знал, что дело хреново. Башка трещала не просто так – меч, сука, намекал, как мог.
– Что скажешь? – лучше глядеть на чужую шею – такую беззащитную и белую. Черт, от Хабари Джина даже пахло приятно. Рот тут же наполнился тягучей слюной.
– Красивый меч, – он тяжело сглотнул. Кадык дернулся, и захотелось надавить на него пальцем.
– Твой, наверное, тоже красивый. И та зубочистка, которую ты таскаешь на поясе, тоже красивая. А у меня только вот это, – Кагуцу выхватил из кармана любимый нож-бабочку, помахал им перед глазами Синего короля и убрал. – Не такой длинный, но толку побольше будет.
Хабари Джин нахмурился:
– Это оружие…
– Как раз для такого, как я, – Кагуцу ухмыльнулся. – Самое то, чтобы во время драки всадить в ребра или печень. А еще у меня, как у любого мужика, есть третий меч. Им тоже можем померяться.
Лицо Синего королька пошло красными пятнами.
– Вы…
– Ты, Джин, ты. Мы же договорились.
О, наконец-то он попытался ударить! Кагуцу перехватил его руку, вывернул и вжался в чужую спину. Светлые волосы защекотали нос, и он с трудом подавил дурацкое желание зарыться в них глубже. Повалить его прямо здесь и трахнуть, чтобы никогда больше не мешался.
Синий король зашипел, попытался высвободиться, но Кагуцу только сильнее заломил ему руку.
– Не дергайся, Джин, только больнее будет. Тебе же никогда не делали больно? Ты же из хорошей ласковой семейки, где тебя любили и на руках носили?
– Ты псих!
– Ну наконец-то! Видишь, как у тебя сразу улучшилась память? – Кагуцу вжался бедрами в задницу Хабари Джина. Идеально, как детали одного конструктора. Кагуцу думал, что его жертва снова дернется, но Хабари Джин застыл. Что это он? Так испугался новой боли?
Кагуцу слышал сорванное дыхание, чувствовал дрожь в прижатом теле. Да, так хорошо, так правильно. Провести свободной рукой по его животу, дернуть рубашку, скользнуть в проем между пуговицами. Кожа оказалась нежной, словно у женщины. Еще миг он наслаждался тем, как сокращались под пальцами мышцы, а потом опустил руку ниже. И его тут же отбросило Синей силой.
Кагуцу грохнулся на спину – сильно, так что из легких вышибло весь воздух, и захохотал. В небе плыл второй Дамоклов меч – действительно, охрененно красивый.
– Ты просто больной!
Кагуцу перекатился на бок. Позвоночник протестующее заныл, но это были мелочи по сравнению с разъяренным Хабари Джином. И все же этот болван не напал – упустил такую возможность! Нет, он предпочел развернуться и сбежать.
– Ты тоже больной! – крикнул ему вслед Кагуцу. Тоже больной, идиот. Потому что когда я ухватил тебе пониже, у тебя тоже стоял. И теперь ты не отвертишься.

@темы: yaoi, Kusanagi Izumo, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, NC-17, fanfiction

---

Продолжение книжной темы

[Din Battler]

Версии, чей плащ накинут на плечи Фушими, принимаются

@темы: official art, Fushimi Saruhiko