Бог меня простит - это его профессия (с) Г. Гейне // Лежу к цели
Название: Грязь
Автор: Moraine
Бета: самофикс и добрые души
Размер: макси (главы 9 и 10 из 14)
Персонажи: Мунаката Рейши / Суо Микото, Кагуцу Генджи / Хабари Джин, Зенджо Гоки, Мива Ичиген и др.
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Все знают, как появился кратер Кагуцу. Однако Мунакату Рейши, нового Синего короля, официальная версия не устраивает. Он хочет выяснить, что тогда произошло на самом деле. Но некоторые тайны лучше не раскрывать.
Предупреждения: Обсценная лексика, вольное обращение с каноном. Все плохо.
читать дальшеГлава 9
Мальчишка-стрейн буравил Мунакату злым взглядом. Тощий и взъерошенный, он напоминал попавшего под дождь воробья. Надо думать, этот глупец считал себя героем. Впрочем, героизм он растрачивал впустую: его не били, не выкручивали руки, голодом не морили. Даже жаль, что такое упрямство пропадало втуне. Впрочем, менее терпеливый Зенджо-сан уже предложил отвесить мальчишке пару оплеух в профилактических целях, но Мунаката пока решил воздержаться. Он согласился с Зенджо-саном лишь в одном – самый юный может оказаться и самым слабым. Остальные двое стрейнов будут тянуть время и торговаться, этот скорее сломается, так что давить надо на него.
Та же злость – это не только ненависть к тюремщикам, это еще и то, за чем прячут страх и неуверенность. А за прошедшие дни и того, и другого должно было стать больше.
– Ну что, Кумаи-кун, по-прежнему не хочешь мне ничего рассказать?
Кумаи Акира предсказуемо промолчал.
Просто чувствовать себя героем, когда тебя кормят три раза в день и дают вволю спать. У Золотых, конечно, не курорт, но и до настоящей тюрьмы здешним камерам далеко. Хотя комната для допросов походила на те, что Мунаката видел в полицейских участках.
Кумаи сидел на стуле, положив руки в блокирующих магию браслетах на стол. Да, это не колодки, которые применяли в Скипетре, – легкие, движениям не мешают… Жаль, очень жаль, что Золотые так быстро забрали стрейнов себе. В штабе с пленниками было бы разговаривать легче.
Мунаката мысленно вздохнул. Что толку об этом думать? Надо работать с тем, что есть. И так упущено много времени, а Масутани и Сувабе как сквозь землю провалились.
– Кумаи-кун, уже очевидно, что главарь вас бросил. Ни он, ни девушка не вернутся за тобой и твоими друзьями. Хотя это было очевидно с самого начала – после побега здешнюю охрану усилили в несколько раз.
Мальчишка по-прежнему молчал.
– Или, быть может, ты думаешь, что зачем-то им нужен? Что есть что-то, что они не сделают без тебя? Это так?
Сам Мунаката предпочел вести допрос стоя. В том, чтобы смотреть пленнику в глаза, нет особого смысла. Врут как раз с чистым и открытым взглядом. А вот о собственных движениях мало кто думает, а они порой выдают лжеца с головой.
После последнего вопроса Кумаи слегка дернулся, и этого хватило.
– В великодушие Масутани-сана я не верю. Все, что я о нем узнал за эти дни, говорит о том, что он весьма умен и расчетлив. Если ты действительно был ему нужен, то вы сбежали все вместе. Но для него важна только Сувабе-сан.
Теперь у мальчишки дернулся уголок рта.
Как интересно! Похоже, Мунаката нашел больное место.
– Сувабе-сан ведь присоединилась к вашей банде позже всех? Твои подельники – они, кстати, отнюдь не молчат, – хотя, увы, и не говорят ничего важного, – упоминали это. Девушка появилась словно из ниоткуда и тут же стала ходить у Масутани-сана в любимицах. Мне сказали, тебе это не нравилось.
Кумаи стиснул челюсти так, что на щеках заходили желваки. Вот она – подростковая ревность во всей ее прелести.
– Впрочем, неудивительно. Золотые сказали, что Сувабе-сан сильнее всех вас, вместе взятых.
Мунаката не удивился бы, если б услышал хруст крошащихся зубов.
– Мне чрезвычайно любопытно узнать, Кумаи-кун, откуда к вам пришла Сувабе-сан.
Давай, мальчик, открой рот. Стоит тебе заговорить хоть раз, и ты не сможешь остановиться. Это всегда так.
– Ничего я о ней не знаю!
Наконец-то. Мунаката слегка улыбнулся.
– Это не так, Кумаи-кун. Сувабе-сан была в вашей банде… сколько? Пару месяцев? Не верю, что ты ничего о ней не знаешь.
Оставалось только сетовать на самого себя, что не нашел это больное место раньше.
Мальчишка нахмурился.
– Она со мной не разговаривала, только с… – он оборвал себя, но Мунаката уже понял.
– Масутани-сан изменился, да?
– Не ваше дело!
– Раньше он возился с тобой, учил. А потом появилась Сувабе-сан, и Масутани-сан сосредоточился на ней. Печально.
Кумаи стиснул руки в кулаки.
– Я правда ничего о ней не знаю!
Мальчишка по-прежнему злился, но уже не только на Мунакату.
– Подумай. Как она у вас появилась?
– Просто появилась. Хироши-сама привел.
Сам Масутани и привел? Любопытно.
– Но ведь он как-то объяснил ее присутствие.
Кумаи резко кивнул.
– Сказал, что его старый знакомый попросил о ней позаботиться. Что, мол, у нее никого нет, а она совсем неопытная. Только… не так это.
Мунаката промолчал, ожидая продолжения, и, разумеется, дождался.
– Нифига она не неопытная! Она многое лучше нас знала! Но… Хироши-сама словно не замечал этого, а Ген с Хирато делали вид, что все так и надо!
Так что Кумаи ненавидел молча.
– Но все равно она нам не нужна была! – теперь мальчишку было не остановить. Наконец-то он изливал накопившуюся за долгое время обиду! – Хироши-сама и так знал, как лучше от Золотых спрятаться! Он всегда от таких, как вы, уходил!
– Да, Масутани-сану удалось сбежать от Золотых, что мало кому удавалось.
– Ха, Хироши-сама уже два раза от вас удрал!
– Но вас бросил.
Мальчишка тут же замолчал.
Что же получается? Масутани сбежал от Золотых и десять с лишним лет от них прятался. Конечно, надо сделать скидку на отсутствие Синего короля и его клана, но не до такой же степени Золотые зайцы беспомощны. Нет, они и сами неплохо справлялись. Как же Масутани это удалось? И еще – Сувабе Юка пришла под его начало вскоре после того, как Мунаката стал Синим королем. В то, что это простое совпадение, верилось слабо.
– Значит, Сувабе-сан появилась в банде, и Масутани-сан заговорил о том, что надо избавиться от Синего короля?
В яблочко! Все же Кумаи, как ни старался, не умел держать себя в руках.
– Думаю, Масутани-сан вам порассказал немало страшных историй о том, как плохо было во времена прежнего Синего короля. Так ведь? Еще Масутани-сан, уверен, говорил, что это опасно, но он все предусмотрел. Поэтому, если вы попадетесь, он обязательно придет к вам на помощь, как приходил раньше.
У мальчишки задрожала нижняя губа, и Мунаката нанес последний удар:
– Только раньше в вашей банде не было Сувабе-сан.
– Она… Она всегда нос задирала. Типа она сильнее и умнее. И как-то хвасталась, что на серьезные дела ходила, а не на такую мелочь, как мы!
– Ничего конкретного Сувабе-сан не упоминала?
– Нет, только бросила как-то Гену, когда мы о деньгах говорили, что держала в руках их столько, что нам и не снилось. Мы решили, что врет она.
Деньгохранилище в Нэриме? Быть может.
– Хироши-сама сказал, что она нам здорово с Синим королем поможет. Ну и что? Толку от нее было?
– И в чем же состоял ваш гениальный план?
Кумаи чуть не зашипел:
– Подстеречь вас и убить. А если не удастся, то все равно вы нас Золотым отдадите, а от них мы удерем и еще что-нибудь придумаем.
– То есть тебе подробностей операции не доверили?
Кумаи вскинулся было, но тут же опустил голову.
А были ли они, эти подробности? Подобный идиотизм скорее походил на дымовую завесу для… вероятно, настоящего плана. Мальчишка же и его приятели оказались обычным пушечным мясом. Остальные двое это скоро поймут, если уже не поняли. Поймет ли сам Кумаи?
– Хироши-сама своих не бросает.
Вот упрямец! Хотя… предположим, что это так, что Масутани Хироши своих не бросал. Ведь пришли ему на помощь приятели прошлый раз? Значит, среди стрейнов у него была хорошая репутация, ему доверяли, ради него рисковали. Что же изменилось сейчас?
– Как же вы собирались сбежать от нас?
– Как раньше убегал Хироши-сама. Его друзья должны были помочь.
– Тебе известно, как именно тогда совершил побег Масутани-сан?
– Конечно! Золотые решили отвести его в другое место, но по дороге друзья его освободили.
– На чем же была основана уверенность Масутани-сана, что в этот раз вас снова куда-то повезут, причем всех вместе?
О, наконец-то задумался!
– Вспомни, может, Масутани-сан или Сувабе-сан что-то упоминали? Какие-то имена?
– Не буду я вам помогать!
Поздно – уже помогаешь.
– Их ждал минивэн, Кумаи-кун. Только их двоих.
Мальчишка заколебался.
– Способности Сувабе-сан в отличие от способностей Масутани-сана очень приметны. Стоит где-то рухнуть зданию, и мы ее тут же найдем.
– Она… – Кумаи выталкивал слова через силу, – она обмолвилась как-то… сказала, что может делать тонкие штуки. Так и сказала. Но я не понял.
Тонкие штуки? Что же, Мунаката и так подозревал, что со способностями девушки-стрейна все не так просто.
– И еще… – Кумаи уставился на свои руки. – Был звонок. Мы выбрали для нападения на вас несколько мест – там, где вы часто бываете. А потом Хироши-саме кто-то позвонил. Не знаю, кто, он вышел в другую комнату и говорил там, а когда вернулся, сказал, что мы идем к тому разрушенному зданию. Что вы там скоро будете. И мы пошли. Вы там и оказались, не один.
– Но вы все равно напали.
Мальчишка сумел только кивнуть.
Тоже, на первый взгляд, явная глупость. Почему не подстеречь Синего короля одного? Может, потому что тогда велик шанс, что Мунаката просто убьет напавшего? А Масутани и Сувабе надо было именно попасть в плен? Но зачем? Все упирается в это проклятое «зачем».
– Спасибо, Кумаи-кун, ты дал мне много пищи для размышлений.
Мальчишка разве что не расплакался, впрочем, сочувствия Мунаката не испытывал. Ни малейшего.
У него было много других дел.
…Обещанный инспектором Фудживарой человек из Ниигаты позвонил в два часа дня. Это был уже второй звонок. Первый раз Эмори Эйджи выслушал Мунакату, задал пару весьма уместных вопросов и пообещал как можно скорее все разузнать. Он действительно показался толковым.
Мунаката обменялся взглядами с сидевшими рядом Авашимой-кун и Зенджо-саном и нажал на кнопку громкой связи.
Эмори-сан сразу перешел к делу:
– Припомнили мои бывшие коллеги кое-что про эту Сувабе. И даже удалось в некоторые бумаги заглянуть. А еще я сопоставил тут кое-что… В общем, интересная картина получается.
– Спасибо, Эмори-сан. Буду вам очень обязан.
Тот усмехнулся:
– Если вы за Фудживару слово замолвите, это я вам буду благодарен. Непорядок, что он всякой мелочью занимается из-за того ограбления. Ладно, слушайте. Сувабе – то еще семейство. Сувабе Горо выпить любил, а у его жены вечно на работе неприятности были. Мои коллеги говорят, склочная бабенка. Ее мать тоже отличалась склочностью и зловредностью – в округе ее терпеть не могли. Так что когда бабуля умерла, соседи только порадовались.
– Да, милая семья.
– Вы ж меня еще и про здания спрашивали? Так вот, смерть старухи как раз с этим связана. Рухнул дом, в котором она жила. Ну как дом? Старая халупа, странно, что раньше не обвалилась.
Было ли это первым проявлением способностей Сувабе Юки?
– Полагаю, внучка бабушку не слишком любила?
– Да уж. Только не складывается маленько. Когда старухина халупа рухнула, все семейство было на фестивале в соседней деревне.
Зенджо-сан нахмурился.
– Деревня далеко? – уточнила Авашима-кун.
– Километров десять.
– Сколько лет тогда было Сувабе Юке?
– Двенадцать. И она вроде все время была с родителями. Или стрейны уже научились раздваиваться или телепортироваться?
Такой возможности Мунаката не исключал, но не в случае Сувабе.
– Но это не единственное рухнувшее здание, косвенным образом связанное с вашей девицей, – продолжал Эмори-сан. – Но там еще непонятней.
– Куда еще непонятнее-то? – прошептал Зенджо-сан.
– Сувабе закончила только среднюю школу, а потом махнула хвостом и удрала к тетке. И в школе у нее все плохо было.
– Ее травили? – снова заговорила Авашима-кун.
– Именно. Особенно в последний год ей досталось. Впрочем, она и сама ангелочком не была, как-то избила одноклассницу так, что той в больнице полежать пришлось. В общем, когда Сувабе ушла из дому, все даже и порадовались.
– Никто о ней не побеспокоился?
– А некому было. А у тетки Сувабе на работу собиралась устроиться. Я уточнил: тетка действительно есть и Сувабе у нее появлялась. Постоянную работу эта девица так и не нашла: то посылки разносила, то почту, то буклеты раздавала… зато связалась с какими-то типами. Но деньги она приносила, а потому тетка, которая сама та еще… хм… В общем, тетке было все равно, чем занимается племянница, пока деньги в доме есть. А потом Сувабе стала совершеннолетней, сказала, что не нуждается ни в чьей опеке, и исчезла окончательно. Но я вам не рассказал про школу.
– Я вас слушаю, – Мунаката невольно улыбнулся – голос у его собеседника стал почти торжественным.
– Сувабе уехала из Каривы в марте. Школа рухнула в апреле, в первый день учебы. Причем здание не особенно старое, что странно. Тогда подумали о халтуре при строительстве и небольшом землетрясении.
– Много людей погибло?
– Прилично. И похоже на историю с бабкой. Здание в руинах, а ваш подозреваемый давно за много километров.
– Но как? – не выдержал Зенджо-сан.
– Вот это нам и предстоит понять, – Мунаката поправил очки. – Еще что-то интересное, Эмори-сан?
– Да. То самое, что я сопоставил. Пока Сувабе жила у тетки, в городе стало больше краж. Вора так и не поймали. Причем кражи похожие – ни малейшего следа взлома. Просто люди возвращались домой, а тот обчищен. Словно вор ключи подобрал и знал, где хозяева деньги хранят. Я проверил – когда Сувабе съехала от тетки, кражи прекратились. Это, конечно, не ограбленное деньгохранилище, но похоже.
Да, похоже.
– Я у вас в долгу, Эмори-сан.
Тот рассмеялся.
– Ну надо же! Даже немного страшно, что король перед тобой в долгу! Я позвоню, если еще что найду на вашу Сувабе. Уж больно она мне не понравилась.
– Нам она тоже не нравится, Эмори-сан.
Мунаката положил трубку и посмотрел на подчиненных:
– Что скажете?
– Два типа воздействия, – произнесла Авашима-кун. – Такое возможно?
– Почему нет, суть-то вроде одна, – Зенджо-сан потер подбородок.
– Тонкие штуки, – Мунаката поймал удивленные взгляды и пояснил. – Кумаи-кун утром был очень разговорчив. Сувабе-сан в его присутствии как-то упомянула, что может делать тонкие штуки.
– Все равно не понимаю, как обрушились школа и дом бабушки, если девчонка была в другом месте, – теперь Зенджо-сан наморщил лоб.
– Может… – Авашима-кун внимательно изучала узор на ковре. – Может, так же, как открывались замки в домах, из которых она забирала деньги, и как повредилась проводка у Золотых?
– Все равно – фактор времени.
– Еще и пространства, но в случае проводки очевидно, что Сувабе не нужно быть непосредственно на месте, чтобы воздействовать на что-либо. Может, время тоже непринципиально?
– Отдаленный по времени эффект? – предположил Мунаката.
– Именно.
– Вот что тогда получается, – надо собрать паззл, сложить единую картину. – Откуда-то Масутани приводит Сувабе, причем говорит своим подельникам, что о девушке его попросил позаботиться старый друг. Масутани лжет, причем он, что очевидно, знает настоящие способности Сувабе, в чем бы они ни заключались.
– Не нравится мне этот мифический старый друг, – буркнул Зенджо-сан. – Сдается мне, узнаем, кто он, – поймем, кто стоит за Масутани.
– Разумеется. И, уверен, те, кто приехал за Масутани и Сувабе, имеют к этому другу непосредственное отношение. Впрочем, вернемся к теме. Кто-то сообщает Масутани, когда и где мы, скорее всего, пройдем. Цель стрейнов – попасть нам в плен.
– Попасть в наш штаб, – Авашима-кун скрестила руки на груди. – Шеф… Я подумала о тех рухнувших зданиях. В доме у своей бабушки Сувабе наверняка бывала не раз. И в школе.
– А теперь она, получается, очень захотела попасть в Скипетр! – не выдержал Зенджо-сан.
– В эту картину не вписываются ограбления, – заметил Мунаката.
– Да, – Авашима-кун нахмурилась. – Но мы же не знаем точно, бывала в тех домах Сувабе или нет. Эмори-сан сказал, что она подрабатывала, разнося всякие мелочи. Не уверена, что за давностью лет мы сможем точно установить…
– Вот черт! – Зенджо-сан сжал кулак. – Тогда еще Нэрима.
– Ее подельники могли что-то придумать и каким-то образом провести эту девицу внутрь. Но мы не знаем, как именно ей это удается и сколько времени надо.
– Логично предположить, что на что-то небольшое времени ей нужно меньше, – Мунаката подавил желание забарабанить по столу пальцами. – И, как мы выяснили, ей почти не нужна магия.
– Шеф, вы не ощущаете в штабе чего-нибудь необычного? Чужой силы? – Зенджо-сан хмуро оглядел стены и потолок кабинета, словно по ним действительно змеилась враждебная магия.
– Нет, я проверял, – Санктум утверждал, что все хорошо, а вот интуиция… Нет, где-то был подвох, но даже королевская сила его не замечала. – Как раз это меня беспокоит больше всего.
– Если бы мы только знали, в чем именно заключаются способности этой Сувабе… – Авашима-кун впервые на памяти Мунакаты выглядела серьезно озабоченной.
– Мы можем делать предположения. Масутани и Сувабе хотели попасть в Скипетр и попали сюда. Но неожиданно рано появились Золотые и забрали их, – собственная догадка безумно не понравилась. Судя по ответным взглядам, подчиненные подумали о том же.
– Что бы они ни хотели, они не успели, – произнесла Авашима-кун.
Мунаката кивнул:
– Но они должны были предусмотреть такое развитие событий – у Золотых к Масутани счет. Они позволили себя забрать, потому что знали, что сумеют сбежать из Института.
– И они знали, примерно какой срок им понадобится! – выдохнула Авашима-кун.
– И снова – как? – вздохнул Зенджо-сан. – Конечно, можно строить предположения о том, какая в Институте защита. Но одно дело – предположения, а другое… Тогда кто мог передать им хоть какие-то сведения о Золотых?
– Этот кто-то определенно есть, – может, это Золотой? Затаивший обиду после истории с Мизучи-сэнсеем? Или по какой-то причине недовольный появлением нового Синего короля? Или то и другое одновременно? Для рабочей версии подойдет. – Самое плохое, что теперь Масутани и Сувабе могут завершить то, что хотели.
– Вряд ли они снова нам сдадутся.
– А им это нужно, Зенджо-сан? Может, основную часть того, что им надо, они все же воплотили, в чем бы это ни заключалось? То, что я ничего не чувствую, не значит, что тут ничего нет.
– Тогда что мы будем делать, шеф?
Мунаката обвел взглядом кабинет, еще раз вслушался в свои ощущения. Ничего.
– Эвакуировать людей. И ждать.
* * *
Глаза закрывала повязка – снизу она прилегала неплотно, и Хабари мог, опустив взгляд, увидеть пол, заваленный каменным крошевом. Обломки впивались в голые колени, а стоило чуть пошевелиться, они раздирали кожу, и становилось еще больнее. Выступившая в паре мест кровь казалась сначала обжигающе горячей, но тут же остывала.
Руки за спиной стягивала веревка. Генджи завязал ее так сильно, что запястья уже давно потеряли чувствительность. Когда это было? Сколько времени прошло? Хабари не знал. Он мог только вслушиваться в заполнившую старое здание тишину.
Было холодно, но по спине почему-то тек пот. Все тело сковало напряжение и предвкушение. Ожидание мучило, воображение рисовало в мозгу странные видения. Генджи не вернется, и Хабари пора выпутываться самому. Нет, Генджи выжидает, ведь разорвать веревки силой займет лишь мгновение. Но это сломает игру, она потеряет всякий смысл. Нет, надо ждать, ловя малейший звук. А если здесь есть кто-то еще, этот кто-то зайдет и увидит? В животе все скрутилось в болезненно-возбуждающий ком. Нет, нет тут никого, кроме самого Хабари и Генджи. А если бы был? Страшно, стыдно… захватывающе… Нет, это сумасшествие какое-то!
Где же Генджи? Правое колено онемело, Хабари пошевелился, перенеся вес на левую ногу, и едва удержал вскрик. Кожу что-то больно ужалило. Нет, не камень, похоже, кусок битого стекла. Ранка жгла, и на несколько мгновений Хабари потерял себя, сосредоточившись на этом ощущении. На теле словно распустился маленький огненный цветок. Он почти увидел, как распрямляются кровавые лепестки, растекаются по коже, украшая ее бордовым узором.
Почему у Синих раны так быстро заживают? Он всегда жалел об этом, но сейчас эта мысль стала невыносимой.
Легкий шорох. Хабари вскинул голову. Послышалось или нет? Шорох повторился, и нервы болезненно напряглись. Хабари повернулся в ту сторону, откуда, как ему казалось, раздался звук. Снова тишина. Хабари втянул носом воздух, пытаясь уловить хоть малейший запах.
Теперь шорох стал громче. Не показалось – тут кто-то есть. Хабари замер, ожидая. Человек двигался почти бесшумно, но Хабари мог представить, как тот делает шаг, замирает, снова идет вперед, стараясь не тревожить крошево под ногами. Шорох, тишина, шорох, тишина. Сейчас он, наверное, замер в дверном проеме и смотрит. Случайный порыв ледяного ветра лизнул кожу, заставив ее покрыться мурашками, и почти сразу же Хабари снова прошиб пот и тут же замерз между лопатками.
Холод – жар – холод – жар… Тишина – шорох – тишина – шорох… Его каждый раз словно резали ножом. Ну же! Сколько еще ждать?
Что-то зашуршало, заскрипел песок под чьими-то ногами… Но запах был знакомым: так пахнут нагретый металл и пряности.
Вжикнула молния. По скуле к виску Хабари скользнули знакомые грубые пальцы, потом больно сжали волосы и рванули вперед. По губам что-то мазнуло. Хабари покорно открыл их. Член с силой толкнулся в рот, не давая привыкнуть и расслабить горло. Хабари подавился, но ему не позволили отстраниться, сглотнуть, перевести дыхание. Его насаживали на член и притягивали так, что, казалось, вот-вот выдерут пряди с корнями. Из глаз под повязкой выступили слезы, изо рта потекла слюна. Он ничего не мог – только подчиняться навязанному ритму, только делать то, что от него хотят.
Собственный давно болезненно ноющий от возбуждения член напрягся еще сильнее. Тело затрепетало. Он задохнется, еще немного – и щеки просто лопнут, это невозможно… Хабари слышал громкое сбивчивое дыхание над головой, переплетающиеся с его короткими слабыми вдохами. Как рваная мелодия, странный дуэт доминирования и подчинения. Крещендо от стонов до вскриков. Дрожь тел вместо колебаний струн.
Уже этого достаточно, чтобы кончить.
Сперма заполнила рот, заставив судорожно сглатывать. Хабари языком и небом чувствовал, как обмякает, уменьшается во рту член, как выскальзывает, и судорожно закашлялся. Его трясло – и от собственного оргазма, и от напряжения, и от накатывающей слабости.
Повязку сняли. Хабари заморгал от показавшегося неожиданно яркого света. Рядом на корточках сидел Генджи и улыбался.
– Живой? – сегодня он был в костюме – редкое зрелище. Генджи не снял его после утренней встречи с Золотым королем, сказал, что так игра будет забавнее.
Хабари кивнул. Они будто поменялись ролями. Непривычно аккуратный Генджи – в официальной одежде, с приглаженными волосами, и голый и грязный Хабари в пыли.
– Ты весь перемазался, – Генджи жадно смотрел на его лицо, и Хабари снова закашлялся. Проглотить всю сперму не получилось. Теперь она текла по подбородку и шее, смешиваясь со слюной. Собственная начавшая подсыхать сперма неприятно стягивала кожу на животе.
Генджи достал платок, а потом вдруг замер:
– Или, может, не вытирать, оставить тебя так? Что скажешь?
– Не… надо… – язык подчинился с трудом.
– Что не надо? Вытирать? – Генджи качнулся вперед, привычно коснулся лбом лба Хабари. – Джин, ты сейчас охуенен. Твои в истерике бы бились, увидь они тебя таким. Красивый, – губы Генджи скользнули по лбу, поцеловали висок. – И пахнешь обалденно. Я бы оставил тебя таким. Запер бы здесь и оставил.
– Вытри. И развяжи.
Пальцы Генджи прошлись по спине, следуя дорожкам пота. Зубы больно сжались на мочке.
– Ты ничего не забыл?
– Пожалуйста, – выдохнул Хабари.
– Хороший мальчик.
…Позже они устроились в другом помещении, не таком холодном, как подвал, но и тут все равно гуляли сквозняки. Впрочем, рядом с Генджи было тепло. Они лежали на расчищенном от мусора полу, прямо на одежде. Свой костюм Генджи, похоже, загубил бесповоротно, зато он теперь голым телом прижимался к спине Хабари и чертил у него на плечах какие-то неведомые узоры.
– Как твои руки?
Хабари сжал и разогнул пальцы:
– Хорошо, – кожу все еще кололо, но чувствительность уже почти вернулась. Оставалось только смотреть, как медленно исчезают следы веревки с разодранных запястий. Царапины на коленях тоже уже сошли, словно ничего не было. Это огорчало и почти злило.
– Что мне сделать с тобой в следующий раз? – Генджи отодвинулся и принялся рыться в одежде. – Хм… Слушай, тебя хоть раз в жизни пороли?
Хабари покосился на него через плечо. Генджи держал в зубах уже дымившуюся сигарету.
– Нет, никогда.
– А меня отец один раз, когда еще жив был, выдрал. За дело, надо сказать. Мы с ним поругались, и я запустил в него тарелкой. Маминой любимой. Не нарочно – под руку подвернулась. Дурак оказался, в общем. Ну папаша и разъярился. Мама, правда, расстроилась. Не из-за тарелки, хотя из-за нее тоже. Она у меня слишком доброй была.
Хабари замер, не зная, что сказать. О семье Генджи говорил очень редко, даже реже, чем упоминал сам Хабари. Хотя зачем вспоминать про родственников? У Хабари мысли о родителях всегда лишь вызывали головную боль – как напоминание об опостылевших обязанностях.
– Как думаешь? – Генджи снова придвинулся и нежно провел по спине Хабари кончиками пальцев, спустился к ягодицам.
– Можно попробовать, – Хабари попытался представить вместо мягких прикосновений удары, обжигающие, разрывающие плоть, и по позвоночнику тут же прошла дрожь.
– Тебе уже нравится эта идея, да? – Генджи уткнулся лицом ему между лопатками, лизнул кожу. – У меня есть отличный ремень – широкий, со здоровенной пряжкой… Или пока лучше без нее?
Как лучше? Еще пару месяцев назад Хабари даже не пришло в голову думать над таким вопросом. Что же с ним произошло? Почему сейчас это совершенно нормально?
Он посмотрел на запястья. Вот и все – словно ничего и не было.
Хабари облизнул губы:
– Давай с пряжкой.
– Ты умница, – Генджи приподнялся, поцеловал его в затылок. – Черт, хочу, чтобы у тебя волосы были длиннее. Не обстригай их, ладно?
– Они и так до плеч.
– Пусть будут ниже,– Генджи пропустил пряди сквозь пальцы, помассировал ему затылок. – Хочу, чтобы их можно было намотать на руку.
Хабари пожал плечами. Почему бы и нет? А чтобы не мешались, можно будет собирать их в хвост.
Генджи вдруг рассмеялся.
– Что такое?
– Да ничего. Вспомнилось тут. Была такая история, может, байка про самурая и крестьянина. Мол, шел крестьянин, а ему навстречу гордый самурай. Ну, как полагается, крестьянин поклонился, а самурай гордо прошествовал мимо. Крестьянин двинулся дальше, а потом решил обернуться. И тут оказалось, что самурай, разумеется, обалденный мастер меча, успел достать катану и отрубить крестьянину башку так, что тот ничего не заметил. Лишь когда он обернулся, голова взяла и отвалилась.
– Это отвратительно, – Хабари поежился.
– Да ну? А твои предки, думаю, считали это охуеть как прикольным. Представь, были бы мы с тобой не королями, а обычными людьми и встретились пару-тройку веков назад. Ты бы отрубил мне голову, да?
– Скорее, не заметил бы тебя, – зачем этот разговор?
– Наверное. Я – грязный неприкасаемый, ты – чистенький и благородный самурай. Самураям ведь не престало валяться в одной койке с неприкасаемыми, да? Ты бы нашел себе кого-нибудь среди своих. Ты у нас неправильный самурай, Джин.
– Да, неправильный, – и уже смирился с этим.
– А твоя девка? Ты все еще ходишь к ней?
Это покоробило.
– Причем тут Акеми-сан?
– Любопытно. Пару недель назад видел твою куколку на улице.
Пару недель? Кажется, именно тогда Акеми-сан вернулась с прогулки расстроенной. Но она не сказала, почему опечалилась.
– Что ты с ней сделал?
– Ничего, – Генджи зло усмехнулся прямо в ухо. – Просто постоял и посмотрел.
– Акеми-сан не имеет к нам никакого отношения.
– Ты дурак? Впрочем, вы, самураи, похоже, действительно идиоты. Даже своих шлюх на руках носите. Акеми-саааан…
– Она не…
– Заткнись, а? И не ходи к ней, не надо. Она тебе не нужна.
А ведь Хабари действительно давно не заходил к Акеми-сан. И потому что не хотелось, и потому что было… нет, не страшно, тревожно. Вряд ли она догадается, о таком невозможно догадаться, но…
– Я не…
– Замри.
Хабари подчинился. Ягодицу обожгло, сначала несильно, но потом боль волной прошлась по телу, и он невольно зашипел.
– Ну как?
Хабари обернулся – Генджи все еще прижимал затушенный окурок к коже.
– Сейчас больнее, чем когда ты только прикоснулся.
– Ага, знаю, – Генджи отбросил окурок, нагнулся и подул на ожог. – Все равно ж быстро пройдет.
Хабари посмотрел на его украшенные татуировками плечи. В отличие от этих цветных узоров – пройдет. Все всегда проходит – это… несправедливо.
– Мой самурай, – Генджи снова подтянулся повыше и принялся целовать ему спину. – Неправильный самурай.
Хабари выдохнул, выгнулся. Хорошо, слишком хорошо, чтобы быть правильным.
– Грязный самурай, – Генджи засосал кожу под лопаткой.
Грязный. И тут нет ни душа, ни бани. Надо будет что-то придумать – в таком виде возвращаться в штаб нельзя.
– Везде грязный, – губы спустились на поясницу. – Тебе ведь это нравится.
Хабари кивнул. Произнести это вслух до сих пор не получалось – словно он боялся окончательно и бесповоротно нарушить страшное табу.
– Здесь грязный, – Генджи поцеловал ожог от сигареты, все еще отзывавшийся ноющей болью. – И тут.
Хабари через плечо следил, как тот развел ему ягодицы, облизал пальцы и толкнулся ими внутрь. Уже привыкшее тело не сопротивлялось, напротив, радовалось, предвкушало вторжение. Генджи ухмыльнулся и вытащил пальцы, и Хабари не сдержал разочарованного вдоха.
– Сейчас получишь, погоди, – Генджи наклонился и коснулся языком прямо там.
Хабари вздрогнул:
– Не…
Генджи ущипнул его за бедро и оторвался от своего занятия:
– Грязный ханжа.
– Это…
– Я буду делать с тобой, что захочу. И не ври опять, что тебе не нравится.
Хабари уткнулся лицом в скрещенные руки. Недопустимо. Это просто недопустимо. И омерзительно приятно. А Генджи все не прекращал, просто трахал его языком и радовался, что Хабари метался между стыдом и удовольствием. Наконец он отстранился.
– Переворачивайся.
Хабари покорно перекатился на спину, и Генджи подхватил его под бедра. Он облизывался и ухмылялся так довольно, что смотреть на него не было сил.
– Презерватив?
– Нахуй! Выебу тебя так.
Хабари только протянул руки и обвил его за шею. А что еще ему оставалось?
… – Джин-сама!
– Что? – он вынырнул из дремоты. Ах да, он вернулся несколько часов назад, вымылся и решил вздремнуть, потому что голова внезапно заныла. Несильно – просто неприятно кололо в виске. Пары часов сна должно было хватить, чтобы забыть о боли.
– Прошу прощения, – у футона на коленях стоял Зенджо. – Вы просили вас разбудить.
– Спасибо, – Хабари приподнялся на локте, и в виске снова кольнуло даже сильнее, чем раньше. Странно, что сон не помог. – Подожди меня в кабинете, я скоро приду.
– Да, Джин-сама, – Зенджо поднялся, поклонился и вышел.
Проклятая голова. Хабари потер лоб и сел. Ягодица отозвалась болью. Хабари коснулся того места, о которое Генджи затушил сигарету. Оно все еще ныло даже через халат. Сколько времени прошло? Часа четыре, если не пять, а ожог почему-то не затянулся.
Хабари замер. Почему? Что случилось? Сила была с ним, привычная и отзывчивая. Но ожог все равно остался. Хабари помотал головой. Ладно, сейчас нет времени. Он разберется с этим позже.
Глава 10
Мальчишки бесились. Микото наблюдал с дивана, как они, устроившись прямо на полу, о чем-то трепались, то в шутку переругиваясь, то покатываясь от хохота. Кажется, это были какие-то глупости: кто-то с кем-то подрался, кто-то подцепил девицу… Изумо еще не вернулся – отправился разузнать про чертова стрейна Масутани Хироши, а потому молодежь учуяла запах свободы. Никто не стоял над душой, не трясся над драгоценными бутылками и любимой стойкой. Можно потолкаться, побегать, поорать вволю. В общем, обычный вечер в Хомре, только более шумный.
И Татару снова где-то носило. Опять какое-нибудь дикое хобби?
Анна пристроилась на другом конце дивана и пила сок, разумеется, красный. По идее, все это должно было умиротворять. А вот ни хрена.
Микото потер висок. Сегодня все раздражало. Слишком яркий свет, слишком громкий смех, слишком быстрые движения.
Кагуцу держал своих людей в узде. Не обычных сопляков, а головорезов и отморозков. Как? Просто он был еще страшнее, чем они. И им двигала ненависть – общая с ними ненависть. К тем, кто их презирал, унижал, к тем, кто над ними издевался. Все понятно, но кто-то сказал, что ненависть порождает только большую ненависть. Что случилось, если бы Кагуцу не ненавидел? Стал бы он тогда королем? Наверное, все равно стал. Однако закончилось бы все иначе.
И еще… Да, Кагуцу разрушала собственная злость, но разрушала медленно. Как, наверное, сейчас рассыпался меч самого Микото – понемногу, кусочек за кусочком. Так – кто знает? – протянуть можно довольно долго. Но тут появился Хабари Джин с безумием и одержимостью, еще более страшными, чем у Кагуцу. Потому что прежний Красный король хотя бы был честен с самим собой.
Черт, вот зачем об этом сейчас думать? Обо всех этих сомнительных играх, о любви через боль и боли через любовь? Нет, оба были взрослыми людьми – их дело, чем они занимались. Просто… Просто, это, мать вашу, больше тянуло на изощренное саморазрушение.
Мунаката, похоже, умудрялся как-то отстраняться. Или просто делал вид, что покойники в голове его не волнуют. Все же он мудак – не такой, как Хабари Джин, но все равно…
– Микото? – Анна озабоченно смотрела на него, а наполовину полный стакан с соком стоял на столике возле дивана.
– Все норм, – Микото отвернулся, не желая встречаться с ней взглядом. Если в голове снова всплыл Кагуцу, то нечего показывать его мелкой, и мысли о Мунакате тоже не надо.
Что-то грохнуло, зазвенело. Так, кажется, эти придурки все же раскокали какой-то стакан.
Микото хмуро посмотрел на Яту, растерянно пялящегося на осколки вазы, вроде не особо ценной. Рядом, разумеется, вертелся его очкастый приятель с такой кислой рожей, что аж челюсть свело. Остальные старательно делали вид, что они тут ни при чем.
Ята поднял глаза и послал Микото взгляд – виноватый и растерянный одновременно.
– Убрали все, – Изумо всегда нудел, что Микото слишком многое спускает этому пацану с рук. Но сегодня бесило все – и щенячьи глаза Яты тоже. Неправильно, Микото понимал это, просто проклятая голова, Кагуцу, Хабари, Мунаката… Их слишком много!
Мальчишки куда-то понеслись – наверное, за совком и веником, а Микото прикрыл глаза рукой. Нет, только хуже. Может, свалить отсюда? Пошататься по улицам, врезать кому-нибудь?
Хлопнула входная дверь, звякнул колокольчик.
– Что вы тут устроили? Вас даже на пару часов нельзя одних оставить! – Изумо. Вернулся, наконец.
Ята принялся оправдываться, гремя… Черт его знает, чем. Микото не собирался открывать глаза, чтобы это выяснить. И хрен ли так греметь? Почему нельзя все делать тихо? Почему надо топать и кричать? Бля, хоть минутку покоя…
– Эй, Микото, ты бы хоть…
– Что – я?!
В ответ повисла тишина, и Микото понял, что последние слова прорычал.
Он отнял руку от лица и узрел пораженные физиономии мальчишек и слегка удивленного Изумо.
– Ты как?
Как-как? Хреново!
– Зашибись. Что встали? Сказал же убраться!
Какой-то недоумок что-то выронил, и в виске стрельнуло так, что на мгновение потемнело перед глазами. А потом мир стал наливаться красным.
– Микото! – так, теперь и Анна.
– Да заткнитесь вы все хоть на пять минут!
Микото встал, покачнулся. Не думать, просто сосредоточиться на чем-то другом, безобидном. К черту Кагуцу и чужие воспоминания, к черту все… Он просто хотел, чтобы его оставили в покое. Неужели это так сложно?!
Всякое бывало. И раньше на Микото порой накатывало, но он сжимал зубы и пережидал. А эта волна, алеющая волна пламени, готова была накрыть его с головой. Все это неправильно. Это не его злость – не только его.
В гробовой тишине Микото глубоко вдыхал и выдыхал – и считал каждый вход и выдох. Спокойнее, еще спокойнее. Сейчас ярость уйдет, а следом за ней и боль. Только бы никто…
На этот раз колокольчик звякнул совсем слабо. Не обращать внимания! От напряжения Микото пробил пот. Еще немного, и его начнет трясти, как припадочного.
Татара скользнул к нему от двери, протянул руку.
– Не прикасайся, – прошипел Микото.
Тот замер в растерянности.
Необходимо отсюда убраться. Пламя уже покалывало на кончиках пальцев, шептало, провоцировало на сумасшествие.
Обгорелые трупы в сожженном квартале, визжащий и корчащийся человек, объятый пламенем… Кагуцу знал, как его зовут и почему он заслужил огонь… Ярость-ярость-ярость… Сдохните все! Очиститесь…
Нет. Кто-то сказал, что у Красного короля грязное пламя.
Вы, Красные, совершенно не умеете себя контролировать.
Меня целовал ты или Кагуцу?
Нет, не то…
Вы различаетесь сильнее, чем я думал.
Вот оно! Микото вцепился в эту мысль, как в спасательный круг.
Они разные. У них мало общего, ничего общего.
Кагуцу давно умер, а его душа – или что у него было вместо нее? – в аду. Все это просто морок.
Шаги давались с трудом, но Микото заставил себя медленно дойти до лестницы и подняться на второй этаж. Его по-прежнему сопровождала тишина. Хорошо – потому что он все еще висел на волоске над огненной бездной.
Микото вошел в комнату и, не включая свет, упал на кровать. Кажется, он просто вырубился, а когда открыл глаза рядом на стуле сидел Изумо. В темноте был виден только его смутный силуэт и огонек сигареты.
– Я успокоился, – произнес Микото. Голова… нет, еще немного ныла, но вполне терпимо. И даже меч, кажется, стал давить меньше, чем в последние дни. Словно все это время Микото таскал два меча – свой и Кагуцу.
– Я рад, – голос Изумо прозвучал несколько сухо. – Ты нас всех перепугал. Даже Анну с Татарой.
– Где…
– Я отправил их спать. Сказал, что после такого шоу ты наверняка продрыхнешь до утра.
Микото осторожно сел. Вроде все нормально.
– А теперь скажи, что на тебя накатило? – Изумо включил ночник, и Микото наконец-то разглядел его лицо – непривычно серьезное.
Блин, и не объяснишь ведь. Засевшим в голове Кагуцу Микото ни с кем делиться не собирался. Разве что с Мунакатой, и то вышло невольно. А зачем? Ведь не поймут или сделают вид, что поймут, что еще поганее.
– Это из-за Синего короля, да?
– Что? – обалдел Микото.
– Из-за… как его? Мунакаты Рейши? – в голосе Изумо было напряжение, да что там – почти злость. – Как он объявился, ты стал себя странно вести. Слушай, Микото, я все понимаю. Ты – король, он – король. Ни от меня, ни от Татары с Анной тут никакого толку. Но если этот засранец…
От накатившего облегчения Микото хохотнул. Вот черт! Что там Мунаката втирал про разницу в силах и подчиненных? Может, у него и так, но Хомра – не Скипетр. Пусть идет в жопу, но Изумо и Татара – друзья, и плевать на силу и прочую хрень.
Изумо взирал на него, как любящий дядюшка на безнадежно глупого племянника.
– Извини, – Микото еще раз фыркнул. – Честно – Мунаката тут не при чем!
– Ты еще скажи, что это не по его милости который день выясняю, что это за стрейн такой – Масутани Хироши.
Микото прикусил язык.
– Ну…
– Микото, я тебя давно знаю. И, самое главное, я не идиот, а земля слухами полнится.
– Ладно, – оставалось только вздохнуть. – Просто Мунаката у нас в должниках – это полезно. Я думаю. Но… в общем, насчет того, что было внизу… Тут он действительно не при чем.
Изумо затушил сигарету и послал ему осуждающий взгляд.
– Этот тип – скользкий, как угорь. Ты уверен, что он вообще будет считать себя нашим должником?
– Уверен.
Изумо пожал плечами:
– Ну смотри.
– Кстати, ты о стрейне-то что-нибудь узнал?
– Да, – Изумо закинул ногу на ногу. – Интересный мужик оказался. Даже с Сузуоки было проще, чем с ним. Так что намекни твоему Синему приятелю, что он чертовски нам должен.
– Прямо скажу, не сомневайся.
Изумо только покачал головой.
– Во-первых, Масутани засветился еще при прошлом Скипетре – ему за сороковник. Причем он не брезговал и с обычными бандитами дело иметь. Однако, как мне сказали, ему доверяли – Масутани слово держал и своих не бросал. Во-вторых, он сумел удрать от Золотых.
– Ничего себе!
– И не говори. Это случилось незадолго до инцидента Кагуцу. Сам понимаешь, после него всем стало не до Масутани Хироши.
– Как он сбежать умудрился?
– Говорят, его вытащили приятели. Подкараулили, когда его перевозили из одного места в другое, и отбили. Предупрежу следующий вопрос – Золотые пострадали, причем, говорят, серьезно. Судя по тому, как до сих пор трудно разыскать что-то внятное по этой истории, кого-то даже убили. Я, конечно, с Зайцами мало общался, но понял, что они из тех, что свои проколы предпочитают скрывать.
– Во дает! – Микото даже присвистнул. – Но странно, что Масутани не достали. Даже учитывая кратер.
– Вот, соображаешь же! – Изумо довольно улыбнулся. – И какие твои варианты?
Микото подавил желание застонать.
– Решили, что Масутани помер?
– При отсутствии тела?
– Кто-то надежный им это втер?
– Тоже вариант, кстати, – Изумо даже задумался. – Но чревато для обманщика, когда его ложь раскроется. Хотя за столько-то лет можно придумать себе оправдание… Ладно, более-менее достоверно известно то, что, как ни странно это звучит, Масутани действительно умудрился добрый десяток лет скрываться от Золотых так, что его было не видно и не слышно. Оживился он только в последнее время. Если верить моим информаторам, года два как. Причем все по мелочи. Считай, Масутани снова начал с нуля.
– А как же приятели? Те, которые его вытаскивали.
– Тут вообще все интересно. Было их четверо. К настоящему времени трое мертвы, один пропал без вести.
Микото почесал затылок:
– Хреново быть другом Масутани Хироши.
– Да, есть повод задуматься. В общем, куда ни ткни, все вызывает вопросы. При этом Масутани-то идейный.
– В смысле?
– Золотые и Синие ему хорошо так жизнь испоганили. Я не успел про эту часть его биографии разузнать поподробнее, но если в общих чертах, то еще его родители от Зайцев натерпелись. Мать Масутани тоже стрейном была. И позже кто-то из его друзей сначала к Синим, а потом, разумеется, к Золотым угодил с билетом в один конец.
– Значит, новый Синий король ему поперек горла.
– Да. Скипетр для него – гончие псы при Золотых.
Все равно что-то тут не так.
– А как умерли друзья Масутани?
– Одного застрелили при облаве полицейский, другой вроде сам умер, третий – несчастный случай. Сам понимаешь, Скипетра не было, а Золотые… Опять-таки, как я понял, если стрейн не был каким-то уж совсем уникальным и Зайцы не желали заполучить его себе в лабораторию и если у него хватало ума сидеть тихо, то он вполне мог жить спокойно. А всякую мелочевку и полиция своими силами гонять умудрялась. В общем, с учетом стрейнов было все довольно паршиво.
– И даже если б Зайцы захотели отыскать Масутани, им пришлось бы до хрена побегать. А Масутани это просек и начал высовываться. Но тут снова Синие.
– Как-то так. Но что-то не верится мне, что он тут же наплевал на осторожность и решил так подставиться.
– Осточертело столько прятаться? И как понял, что снова уйти на дно придется, так крышу и сорвало?
Изумо снова закурил.
– Не похоже это на, как ты выразился, срыв крыши. Вот о чем говорят. Как только Мунаката Рейши стал Синим королем, стрейны весьма приуныли. Есть и те, кто рвется в бой, но это, в основном, молодежь, которая смутно себе представляет, что такое Скипетр. Старички же сидят тихо и надеются, что им зачтут десятилетие примерного поведения.
– И что сделал Масутани?
– После своего возвращения, как я уже сказал, он не высовывался. Для стариков Масутани оказался слишком радикален, а для молодежи – недостаточно бунтарь. При этом первые боялись, что Золотые вспомнят об обстоятельствах побега, а вторые винили Масутани в том, что тот столько времени прятался. Тем не менее, небольшую банду он создал. Действовали они, я бы сказал, разумно. Внимания не привлекали и проворачивали что-то относительно законное для прикрытия.
– А когда инициировался Мунаката?
– Внешне ничего не поменялось. По крайней мере, так говорят те, кто так или иначе с Масутани пересекался. Потом – месяц, наверное, прошел, к нему в банду пришла новая девица. И снова пару месяцев тишины.
– Но затем они напали на Мунакату.
– Именно. И что еще для меня странно. Был бы я на месте стрейна, то считал бы Синих только орудием. Главные враги, как ни крути, Золотые. А против них Масутани как будто ничего не замышлял.
– Может, месть глаза застила.
– Во-первых, он не дурак. Во-вторых, когда месть глаза застит, десятилетиями не выжидают.
– Тоже верно.
– В общем, я бы на месте Масутани эти годы потратил на придумывание страшной мести Золотым, а Синие стали бы для меня поводом снова затаиться и вносить в план коррективы. Если бы я так возжаждал убить нового Синего короля, пока тот не набрал людей и не вошел в полную силу, то уж точно не стал бы это делать так глупо.
– Но Масутани сделал.
– Да, и дальше началась феерия. Он совершил глупость, попался и удрал от Золотых второй раз. Как такое возможно?
– Золотые вообще мышей не ловят?
– Некоторые разброд и шатание там явно есть. Вся история с этим поганцем Мизучи на это намекает. Золотой король, получается, не замечал безобразия, творившегося у него прямо под носом. Но мне более реальной кажется другой вариант. Кто-то Масутани помогает. Хотя нет, неправильно выразился. Не помогает – руководит.
– Ты о чем? – Микото скрестил ноги и тоже закурил.
– Масутани никогда не бросал своих. Поэтому когда он удрал от Золотых только с этой своей новой девицей, те, кто его знал, поразились, а потом решили, что это какой-то хитрый план. Но теперь уже понятно, что никакого плана нет – он своих кинул. Или его заставили кинуть.
– Тот, кто прикрывал его от Золотых?
– Думаю, да.
– И зачем?
– Ни малейшего понятия, – Изумо покосился в темноту за окном. – И мы не знаем даже, продался ли этому кому-то Масутани с потрохами или его мнения никто и не спрашивал.
– Кто-то взял Масутани на сворку?
– Как вариант. И пообещал ему что-нибудь, скажем, месть Золотым или Синим.
– Так, погоди. На Мунакату-то они напали по приказу хозяина? – проклятье, надо было расспросить Синего короля поподробнее! – И хозяин, получается, их потом из института Золотых вытаскивал. На хрена такие сложности?
Изумо медленно выдохнул табачный дым:
– Мы что-то упускаем. И если новый Синий король не дурак, то если шансы, что он уже сам все выяснил. Вот что у нас есть. Во-первых, что-то не так с этой новой девицей. Она пришла только два месяца назад, но сбежал из Института Масутани именно с ней. Во-вторых, нападение на твоего Мунакату – часть плана, не знаю, какая, но точно важная. В-третьих, скоро что-то случится.
– Про девицу ты не узнавал?
Изумо послал Микото возмущенный взгляд:
– Давай мы теперь вообще все для Скипетра выяснять будем! Нет, времени не хватило, к тому же я все же на Масутани сосредоточился. Ладно. Лучше помозгуем по поводу хозяина Масутани.
– Ну ладно, – немного обреченно побормотал Микото.
– У него есть возможность удерживать под контролем сильного стрейна – а Масутани, говорят, очень силен. Причем удерживать долгое время. Значит, уже больше десятка лет назад у него были такие способности.
– Еще один стрейн?
– Более сильный, чем Масутани, и никто о нем не знает? Вряд ли. И у этого хозяина есть свои люди – болтают, Масутани и его девицу после побега фургончик ждал. Так что, если брать твою версию, Золотые проглядели не одного могущественного стрейна, а целую организацию, что еще более сомнительно.
– Так Мунакату и раньше убить пытались.
– Явно идиоты-самоубийцы, – отмахнулся Изумо. – Нет, тут иное. Итак, если это не стрейн, то кто еще в Японии может обладать достаточной силой и ресурсами, в том числе людскими?
Он торжественно посмотрел на Микото.
– Ну король, – буркнул тот и обомлел. Потому что, блин, действительно – только король.
– Именно!
– Черт, кто?
Изумо затушил сигарету:
– Точно не мы. Вроде мы с тобой раздвоением личности не страдаем? И не Золотой. Я, признаюсь, еще на кого-то из его подчиненных подумывал, но после истории с Мизучи, говорят, всем Зайцам устроили хорошую проверку. Наверняка что-то вскрылось бы. Так что совсем этот вариант я не отбрасываю, но он мне кажется сомнительным.
– Да зачем это королю? – идея все равно казалась дикой. – Кто-то решил под Золотого копать?
– Может быть, хотя и не факт. Пока точно копают под нового Синего. Ладно, вернемся к королям. Серебряный?
– Он вроде на дирижабле сидит.
– Это мы так думаем.
– Ну хорошо, пусть будет Серебряный.
– Не отлынивай от мозгового штурма. У нас еще есть Бесцветный.
– Сидит где-то в горах. Или мы так думаем.
– Вот, уже лучше. Твой Мунаката, кстати, не так давно у него гостил.
Микото повозил концом потухшей сигареты по дну пепельницы.
– Он не мой. Если б я был злодеем, то тогда бы его и убил.
– Никакого воображения! Зачем нашему злодею так подставляться? К тому же у нас еще два кандидата: Черный и Зеленый.
– И на кого ставишь?
Изумо задумался на пару мгновений.
– На Зеленого.
– А почему не на Черного?
– Потому что Зеленый не ладил еще с прошлым Скипетром.
– И все? Фигня. Такое никто не сожрет.
– Разумеется. Все, что мы тут с тобой нагородили, яйца выеденного не стоит без горы доказательств. Но я все равно ставлю на то, что против нового короля играет кто-то из старых. А вообще, – Изумо подпер подбородок кулаком, – мне время надо. Я ж не фокусник, чтобы кроликов из шляпы вытаскивать. Впрочем, втолкуй сво… Мунакате, к каким выводам мы пришли. Дальше пусть сам побегает.
Микото поморщился и полез за мобильником.
– Что, прямо сейчас с ним говорить собираешься? Ночь на дворе.
– Пол-одиннадцатого, – Микото покосился на свои часы. – Этот псих еще работает, уверен.
Один гудок, второй, третий… Мунаката отзывался, самое позднее, на пятом. Может, и правда уже дрыхнет? На седьмом в мобильнике вдруг что-то громко затрещало, а потом повисла тишина.
Микото уставился на свой телефон – нет, вроде работает. Да фигня это, просто глюк на линии. Микото снова набрал номер. Черт!
– Что там? – осведомился Изумо.
– Абонент вне зоны доступа… Что ты там сказал?
– Ты о чем?
– Про во-первых, во-вторых и в-третьих? Что скоро что-то случится?
Изумо прокашлялся:
– Судя по времени, прошедшему с побега, Масутани должен скоро показаться. Даже странно, что он не появился раньше.
Микото медленно поднялся с кровати.
– Ты чего?
– Так, погулять захотелось.
– Микото!
Он поймал взгляд Изумо – напряженный и изучающий. И, пожалуй, немного недоуменный.
Действительно, какого хрена? Нужно ему вытаскивать Мунакату из задницы? И есть ли эта задница вообще? А если есть, пусть сам справляется. Микото обдумал все эти мысли по очереди один раз, второй. А потом решительно пошел к двери.
Окончание в комментах
Автор: Moraine
Бета: самофикс и добрые души
Размер: макси (главы 9 и 10 из 14)
Персонажи: Мунаката Рейши / Суо Микото, Кагуцу Генджи / Хабари Джин, Зенджо Гоки, Мива Ичиген и др.
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Все знают, как появился кратер Кагуцу. Однако Мунакату Рейши, нового Синего короля, официальная версия не устраивает. Он хочет выяснить, что тогда произошло на самом деле. Но некоторые тайны лучше не раскрывать.
Предупреждения: Обсценная лексика, вольное обращение с каноном. Все плохо.
читать дальшеГлава 9
Мальчишка-стрейн буравил Мунакату злым взглядом. Тощий и взъерошенный, он напоминал попавшего под дождь воробья. Надо думать, этот глупец считал себя героем. Впрочем, героизм он растрачивал впустую: его не били, не выкручивали руки, голодом не морили. Даже жаль, что такое упрямство пропадало втуне. Впрочем, менее терпеливый Зенджо-сан уже предложил отвесить мальчишке пару оплеух в профилактических целях, но Мунаката пока решил воздержаться. Он согласился с Зенджо-саном лишь в одном – самый юный может оказаться и самым слабым. Остальные двое стрейнов будут тянуть время и торговаться, этот скорее сломается, так что давить надо на него.
Та же злость – это не только ненависть к тюремщикам, это еще и то, за чем прячут страх и неуверенность. А за прошедшие дни и того, и другого должно было стать больше.
– Ну что, Кумаи-кун, по-прежнему не хочешь мне ничего рассказать?
Кумаи Акира предсказуемо промолчал.
Просто чувствовать себя героем, когда тебя кормят три раза в день и дают вволю спать. У Золотых, конечно, не курорт, но и до настоящей тюрьмы здешним камерам далеко. Хотя комната для допросов походила на те, что Мунаката видел в полицейских участках.
Кумаи сидел на стуле, положив руки в блокирующих магию браслетах на стол. Да, это не колодки, которые применяли в Скипетре, – легкие, движениям не мешают… Жаль, очень жаль, что Золотые так быстро забрали стрейнов себе. В штабе с пленниками было бы разговаривать легче.
Мунаката мысленно вздохнул. Что толку об этом думать? Надо работать с тем, что есть. И так упущено много времени, а Масутани и Сувабе как сквозь землю провалились.
– Кумаи-кун, уже очевидно, что главарь вас бросил. Ни он, ни девушка не вернутся за тобой и твоими друзьями. Хотя это было очевидно с самого начала – после побега здешнюю охрану усилили в несколько раз.
Мальчишка по-прежнему молчал.
– Или, быть может, ты думаешь, что зачем-то им нужен? Что есть что-то, что они не сделают без тебя? Это так?
Сам Мунаката предпочел вести допрос стоя. В том, чтобы смотреть пленнику в глаза, нет особого смысла. Врут как раз с чистым и открытым взглядом. А вот о собственных движениях мало кто думает, а они порой выдают лжеца с головой.
После последнего вопроса Кумаи слегка дернулся, и этого хватило.
– В великодушие Масутани-сана я не верю. Все, что я о нем узнал за эти дни, говорит о том, что он весьма умен и расчетлив. Если ты действительно был ему нужен, то вы сбежали все вместе. Но для него важна только Сувабе-сан.
Теперь у мальчишки дернулся уголок рта.
Как интересно! Похоже, Мунаката нашел больное место.
– Сувабе-сан ведь присоединилась к вашей банде позже всех? Твои подельники – они, кстати, отнюдь не молчат, – хотя, увы, и не говорят ничего важного, – упоминали это. Девушка появилась словно из ниоткуда и тут же стала ходить у Масутани-сана в любимицах. Мне сказали, тебе это не нравилось.
Кумаи стиснул челюсти так, что на щеках заходили желваки. Вот она – подростковая ревность во всей ее прелести.
– Впрочем, неудивительно. Золотые сказали, что Сувабе-сан сильнее всех вас, вместе взятых.
Мунаката не удивился бы, если б услышал хруст крошащихся зубов.
– Мне чрезвычайно любопытно узнать, Кумаи-кун, откуда к вам пришла Сувабе-сан.
Давай, мальчик, открой рот. Стоит тебе заговорить хоть раз, и ты не сможешь остановиться. Это всегда так.
– Ничего я о ней не знаю!
Наконец-то. Мунаката слегка улыбнулся.
– Это не так, Кумаи-кун. Сувабе-сан была в вашей банде… сколько? Пару месяцев? Не верю, что ты ничего о ней не знаешь.
Оставалось только сетовать на самого себя, что не нашел это больное место раньше.
Мальчишка нахмурился.
– Она со мной не разговаривала, только с… – он оборвал себя, но Мунаката уже понял.
– Масутани-сан изменился, да?
– Не ваше дело!
– Раньше он возился с тобой, учил. А потом появилась Сувабе-сан, и Масутани-сан сосредоточился на ней. Печально.
Кумаи стиснул руки в кулаки.
– Я правда ничего о ней не знаю!
Мальчишка по-прежнему злился, но уже не только на Мунакату.
– Подумай. Как она у вас появилась?
– Просто появилась. Хироши-сама привел.
Сам Масутани и привел? Любопытно.
– Но ведь он как-то объяснил ее присутствие.
Кумаи резко кивнул.
– Сказал, что его старый знакомый попросил о ней позаботиться. Что, мол, у нее никого нет, а она совсем неопытная. Только… не так это.
Мунаката промолчал, ожидая продолжения, и, разумеется, дождался.
– Нифига она не неопытная! Она многое лучше нас знала! Но… Хироши-сама словно не замечал этого, а Ген с Хирато делали вид, что все так и надо!
Так что Кумаи ненавидел молча.
– Но все равно она нам не нужна была! – теперь мальчишку было не остановить. Наконец-то он изливал накопившуюся за долгое время обиду! – Хироши-сама и так знал, как лучше от Золотых спрятаться! Он всегда от таких, как вы, уходил!
– Да, Масутани-сану удалось сбежать от Золотых, что мало кому удавалось.
– Ха, Хироши-сама уже два раза от вас удрал!
– Но вас бросил.
Мальчишка тут же замолчал.
Что же получается? Масутани сбежал от Золотых и десять с лишним лет от них прятался. Конечно, надо сделать скидку на отсутствие Синего короля и его клана, но не до такой же степени Золотые зайцы беспомощны. Нет, они и сами неплохо справлялись. Как же Масутани это удалось? И еще – Сувабе Юка пришла под его начало вскоре после того, как Мунаката стал Синим королем. В то, что это простое совпадение, верилось слабо.
– Значит, Сувабе-сан появилась в банде, и Масутани-сан заговорил о том, что надо избавиться от Синего короля?
В яблочко! Все же Кумаи, как ни старался, не умел держать себя в руках.
– Думаю, Масутани-сан вам порассказал немало страшных историй о том, как плохо было во времена прежнего Синего короля. Так ведь? Еще Масутани-сан, уверен, говорил, что это опасно, но он все предусмотрел. Поэтому, если вы попадетесь, он обязательно придет к вам на помощь, как приходил раньше.
У мальчишки задрожала нижняя губа, и Мунаката нанес последний удар:
– Только раньше в вашей банде не было Сувабе-сан.
– Она… Она всегда нос задирала. Типа она сильнее и умнее. И как-то хвасталась, что на серьезные дела ходила, а не на такую мелочь, как мы!
– Ничего конкретного Сувабе-сан не упоминала?
– Нет, только бросила как-то Гену, когда мы о деньгах говорили, что держала в руках их столько, что нам и не снилось. Мы решили, что врет она.
Деньгохранилище в Нэриме? Быть может.
– Хироши-сама сказал, что она нам здорово с Синим королем поможет. Ну и что? Толку от нее было?
– И в чем же состоял ваш гениальный план?
Кумаи чуть не зашипел:
– Подстеречь вас и убить. А если не удастся, то все равно вы нас Золотым отдадите, а от них мы удерем и еще что-нибудь придумаем.
– То есть тебе подробностей операции не доверили?
Кумаи вскинулся было, но тут же опустил голову.
А были ли они, эти подробности? Подобный идиотизм скорее походил на дымовую завесу для… вероятно, настоящего плана. Мальчишка же и его приятели оказались обычным пушечным мясом. Остальные двое это скоро поймут, если уже не поняли. Поймет ли сам Кумаи?
– Хироши-сама своих не бросает.
Вот упрямец! Хотя… предположим, что это так, что Масутани Хироши своих не бросал. Ведь пришли ему на помощь приятели прошлый раз? Значит, среди стрейнов у него была хорошая репутация, ему доверяли, ради него рисковали. Что же изменилось сейчас?
– Как же вы собирались сбежать от нас?
– Как раньше убегал Хироши-сама. Его друзья должны были помочь.
– Тебе известно, как именно тогда совершил побег Масутани-сан?
– Конечно! Золотые решили отвести его в другое место, но по дороге друзья его освободили.
– На чем же была основана уверенность Масутани-сана, что в этот раз вас снова куда-то повезут, причем всех вместе?
О, наконец-то задумался!
– Вспомни, может, Масутани-сан или Сувабе-сан что-то упоминали? Какие-то имена?
– Не буду я вам помогать!
Поздно – уже помогаешь.
– Их ждал минивэн, Кумаи-кун. Только их двоих.
Мальчишка заколебался.
– Способности Сувабе-сан в отличие от способностей Масутани-сана очень приметны. Стоит где-то рухнуть зданию, и мы ее тут же найдем.
– Она… – Кумаи выталкивал слова через силу, – она обмолвилась как-то… сказала, что может делать тонкие штуки. Так и сказала. Но я не понял.
Тонкие штуки? Что же, Мунаката и так подозревал, что со способностями девушки-стрейна все не так просто.
– И еще… – Кумаи уставился на свои руки. – Был звонок. Мы выбрали для нападения на вас несколько мест – там, где вы часто бываете. А потом Хироши-саме кто-то позвонил. Не знаю, кто, он вышел в другую комнату и говорил там, а когда вернулся, сказал, что мы идем к тому разрушенному зданию. Что вы там скоро будете. И мы пошли. Вы там и оказались, не один.
– Но вы все равно напали.
Мальчишка сумел только кивнуть.
Тоже, на первый взгляд, явная глупость. Почему не подстеречь Синего короля одного? Может, потому что тогда велик шанс, что Мунаката просто убьет напавшего? А Масутани и Сувабе надо было именно попасть в плен? Но зачем? Все упирается в это проклятое «зачем».
– Спасибо, Кумаи-кун, ты дал мне много пищи для размышлений.
Мальчишка разве что не расплакался, впрочем, сочувствия Мунаката не испытывал. Ни малейшего.
У него было много других дел.
…Обещанный инспектором Фудживарой человек из Ниигаты позвонил в два часа дня. Это был уже второй звонок. Первый раз Эмори Эйджи выслушал Мунакату, задал пару весьма уместных вопросов и пообещал как можно скорее все разузнать. Он действительно показался толковым.
Мунаката обменялся взглядами с сидевшими рядом Авашимой-кун и Зенджо-саном и нажал на кнопку громкой связи.
Эмори-сан сразу перешел к делу:
– Припомнили мои бывшие коллеги кое-что про эту Сувабе. И даже удалось в некоторые бумаги заглянуть. А еще я сопоставил тут кое-что… В общем, интересная картина получается.
– Спасибо, Эмори-сан. Буду вам очень обязан.
Тот усмехнулся:
– Если вы за Фудживару слово замолвите, это я вам буду благодарен. Непорядок, что он всякой мелочью занимается из-за того ограбления. Ладно, слушайте. Сувабе – то еще семейство. Сувабе Горо выпить любил, а у его жены вечно на работе неприятности были. Мои коллеги говорят, склочная бабенка. Ее мать тоже отличалась склочностью и зловредностью – в округе ее терпеть не могли. Так что когда бабуля умерла, соседи только порадовались.
– Да, милая семья.
– Вы ж меня еще и про здания спрашивали? Так вот, смерть старухи как раз с этим связана. Рухнул дом, в котором она жила. Ну как дом? Старая халупа, странно, что раньше не обвалилась.
Было ли это первым проявлением способностей Сувабе Юки?
– Полагаю, внучка бабушку не слишком любила?
– Да уж. Только не складывается маленько. Когда старухина халупа рухнула, все семейство было на фестивале в соседней деревне.
Зенджо-сан нахмурился.
– Деревня далеко? – уточнила Авашима-кун.
– Километров десять.
– Сколько лет тогда было Сувабе Юке?
– Двенадцать. И она вроде все время была с родителями. Или стрейны уже научились раздваиваться или телепортироваться?
Такой возможности Мунаката не исключал, но не в случае Сувабе.
– Но это не единственное рухнувшее здание, косвенным образом связанное с вашей девицей, – продолжал Эмори-сан. – Но там еще непонятней.
– Куда еще непонятнее-то? – прошептал Зенджо-сан.
– Сувабе закончила только среднюю школу, а потом махнула хвостом и удрала к тетке. И в школе у нее все плохо было.
– Ее травили? – снова заговорила Авашима-кун.
– Именно. Особенно в последний год ей досталось. Впрочем, она и сама ангелочком не была, как-то избила одноклассницу так, что той в больнице полежать пришлось. В общем, когда Сувабе ушла из дому, все даже и порадовались.
– Никто о ней не побеспокоился?
– А некому было. А у тетки Сувабе на работу собиралась устроиться. Я уточнил: тетка действительно есть и Сувабе у нее появлялась. Постоянную работу эта девица так и не нашла: то посылки разносила, то почту, то буклеты раздавала… зато связалась с какими-то типами. Но деньги она приносила, а потому тетка, которая сама та еще… хм… В общем, тетке было все равно, чем занимается племянница, пока деньги в доме есть. А потом Сувабе стала совершеннолетней, сказала, что не нуждается ни в чьей опеке, и исчезла окончательно. Но я вам не рассказал про школу.
– Я вас слушаю, – Мунаката невольно улыбнулся – голос у его собеседника стал почти торжественным.
– Сувабе уехала из Каривы в марте. Школа рухнула в апреле, в первый день учебы. Причем здание не особенно старое, что странно. Тогда подумали о халтуре при строительстве и небольшом землетрясении.
– Много людей погибло?
– Прилично. И похоже на историю с бабкой. Здание в руинах, а ваш подозреваемый давно за много километров.
– Но как? – не выдержал Зенджо-сан.
– Вот это нам и предстоит понять, – Мунаката поправил очки. – Еще что-то интересное, Эмори-сан?
– Да. То самое, что я сопоставил. Пока Сувабе жила у тетки, в городе стало больше краж. Вора так и не поймали. Причем кражи похожие – ни малейшего следа взлома. Просто люди возвращались домой, а тот обчищен. Словно вор ключи подобрал и знал, где хозяева деньги хранят. Я проверил – когда Сувабе съехала от тетки, кражи прекратились. Это, конечно, не ограбленное деньгохранилище, но похоже.
Да, похоже.
– Я у вас в долгу, Эмори-сан.
Тот рассмеялся.
– Ну надо же! Даже немного страшно, что король перед тобой в долгу! Я позвоню, если еще что найду на вашу Сувабе. Уж больно она мне не понравилась.
– Нам она тоже не нравится, Эмори-сан.
Мунаката положил трубку и посмотрел на подчиненных:
– Что скажете?
– Два типа воздействия, – произнесла Авашима-кун. – Такое возможно?
– Почему нет, суть-то вроде одна, – Зенджо-сан потер подбородок.
– Тонкие штуки, – Мунаката поймал удивленные взгляды и пояснил. – Кумаи-кун утром был очень разговорчив. Сувабе-сан в его присутствии как-то упомянула, что может делать тонкие штуки.
– Все равно не понимаю, как обрушились школа и дом бабушки, если девчонка была в другом месте, – теперь Зенджо-сан наморщил лоб.
– Может… – Авашима-кун внимательно изучала узор на ковре. – Может, так же, как открывались замки в домах, из которых она забирала деньги, и как повредилась проводка у Золотых?
– Все равно – фактор времени.
– Еще и пространства, но в случае проводки очевидно, что Сувабе не нужно быть непосредственно на месте, чтобы воздействовать на что-либо. Может, время тоже непринципиально?
– Отдаленный по времени эффект? – предположил Мунаката.
– Именно.
– Вот что тогда получается, – надо собрать паззл, сложить единую картину. – Откуда-то Масутани приводит Сувабе, причем говорит своим подельникам, что о девушке его попросил позаботиться старый друг. Масутани лжет, причем он, что очевидно, знает настоящие способности Сувабе, в чем бы они ни заключались.
– Не нравится мне этот мифический старый друг, – буркнул Зенджо-сан. – Сдается мне, узнаем, кто он, – поймем, кто стоит за Масутани.
– Разумеется. И, уверен, те, кто приехал за Масутани и Сувабе, имеют к этому другу непосредственное отношение. Впрочем, вернемся к теме. Кто-то сообщает Масутани, когда и где мы, скорее всего, пройдем. Цель стрейнов – попасть нам в плен.
– Попасть в наш штаб, – Авашима-кун скрестила руки на груди. – Шеф… Я подумала о тех рухнувших зданиях. В доме у своей бабушки Сувабе наверняка бывала не раз. И в школе.
– А теперь она, получается, очень захотела попасть в Скипетр! – не выдержал Зенджо-сан.
– В эту картину не вписываются ограбления, – заметил Мунаката.
– Да, – Авашима-кун нахмурилась. – Но мы же не знаем точно, бывала в тех домах Сувабе или нет. Эмори-сан сказал, что она подрабатывала, разнося всякие мелочи. Не уверена, что за давностью лет мы сможем точно установить…
– Вот черт! – Зенджо-сан сжал кулак. – Тогда еще Нэрима.
– Ее подельники могли что-то придумать и каким-то образом провести эту девицу внутрь. Но мы не знаем, как именно ей это удается и сколько времени надо.
– Логично предположить, что на что-то небольшое времени ей нужно меньше, – Мунаката подавил желание забарабанить по столу пальцами. – И, как мы выяснили, ей почти не нужна магия.
– Шеф, вы не ощущаете в штабе чего-нибудь необычного? Чужой силы? – Зенджо-сан хмуро оглядел стены и потолок кабинета, словно по ним действительно змеилась враждебная магия.
– Нет, я проверял, – Санктум утверждал, что все хорошо, а вот интуиция… Нет, где-то был подвох, но даже королевская сила его не замечала. – Как раз это меня беспокоит больше всего.
– Если бы мы только знали, в чем именно заключаются способности этой Сувабе… – Авашима-кун впервые на памяти Мунакаты выглядела серьезно озабоченной.
– Мы можем делать предположения. Масутани и Сувабе хотели попасть в Скипетр и попали сюда. Но неожиданно рано появились Золотые и забрали их, – собственная догадка безумно не понравилась. Судя по ответным взглядам, подчиненные подумали о том же.
– Что бы они ни хотели, они не успели, – произнесла Авашима-кун.
Мунаката кивнул:
– Но они должны были предусмотреть такое развитие событий – у Золотых к Масутани счет. Они позволили себя забрать, потому что знали, что сумеют сбежать из Института.
– И они знали, примерно какой срок им понадобится! – выдохнула Авашима-кун.
– И снова – как? – вздохнул Зенджо-сан. – Конечно, можно строить предположения о том, какая в Институте защита. Но одно дело – предположения, а другое… Тогда кто мог передать им хоть какие-то сведения о Золотых?
– Этот кто-то определенно есть, – может, это Золотой? Затаивший обиду после истории с Мизучи-сэнсеем? Или по какой-то причине недовольный появлением нового Синего короля? Или то и другое одновременно? Для рабочей версии подойдет. – Самое плохое, что теперь Масутани и Сувабе могут завершить то, что хотели.
– Вряд ли они снова нам сдадутся.
– А им это нужно, Зенджо-сан? Может, основную часть того, что им надо, они все же воплотили, в чем бы это ни заключалось? То, что я ничего не чувствую, не значит, что тут ничего нет.
– Тогда что мы будем делать, шеф?
Мунаката обвел взглядом кабинет, еще раз вслушался в свои ощущения. Ничего.
– Эвакуировать людей. И ждать.
* * *
Глаза закрывала повязка – снизу она прилегала неплотно, и Хабари мог, опустив взгляд, увидеть пол, заваленный каменным крошевом. Обломки впивались в голые колени, а стоило чуть пошевелиться, они раздирали кожу, и становилось еще больнее. Выступившая в паре мест кровь казалась сначала обжигающе горячей, но тут же остывала.
Руки за спиной стягивала веревка. Генджи завязал ее так сильно, что запястья уже давно потеряли чувствительность. Когда это было? Сколько времени прошло? Хабари не знал. Он мог только вслушиваться в заполнившую старое здание тишину.
Было холодно, но по спине почему-то тек пот. Все тело сковало напряжение и предвкушение. Ожидание мучило, воображение рисовало в мозгу странные видения. Генджи не вернется, и Хабари пора выпутываться самому. Нет, Генджи выжидает, ведь разорвать веревки силой займет лишь мгновение. Но это сломает игру, она потеряет всякий смысл. Нет, надо ждать, ловя малейший звук. А если здесь есть кто-то еще, этот кто-то зайдет и увидит? В животе все скрутилось в болезненно-возбуждающий ком. Нет, нет тут никого, кроме самого Хабари и Генджи. А если бы был? Страшно, стыдно… захватывающе… Нет, это сумасшествие какое-то!
Где же Генджи? Правое колено онемело, Хабари пошевелился, перенеся вес на левую ногу, и едва удержал вскрик. Кожу что-то больно ужалило. Нет, не камень, похоже, кусок битого стекла. Ранка жгла, и на несколько мгновений Хабари потерял себя, сосредоточившись на этом ощущении. На теле словно распустился маленький огненный цветок. Он почти увидел, как распрямляются кровавые лепестки, растекаются по коже, украшая ее бордовым узором.
Почему у Синих раны так быстро заживают? Он всегда жалел об этом, но сейчас эта мысль стала невыносимой.
Легкий шорох. Хабари вскинул голову. Послышалось или нет? Шорох повторился, и нервы болезненно напряглись. Хабари повернулся в ту сторону, откуда, как ему казалось, раздался звук. Снова тишина. Хабари втянул носом воздух, пытаясь уловить хоть малейший запах.
Теперь шорох стал громче. Не показалось – тут кто-то есть. Хабари замер, ожидая. Человек двигался почти бесшумно, но Хабари мог представить, как тот делает шаг, замирает, снова идет вперед, стараясь не тревожить крошево под ногами. Шорох, тишина, шорох, тишина. Сейчас он, наверное, замер в дверном проеме и смотрит. Случайный порыв ледяного ветра лизнул кожу, заставив ее покрыться мурашками, и почти сразу же Хабари снова прошиб пот и тут же замерз между лопатками.
Холод – жар – холод – жар… Тишина – шорох – тишина – шорох… Его каждый раз словно резали ножом. Ну же! Сколько еще ждать?
Что-то зашуршало, заскрипел песок под чьими-то ногами… Но запах был знакомым: так пахнут нагретый металл и пряности.
Вжикнула молния. По скуле к виску Хабари скользнули знакомые грубые пальцы, потом больно сжали волосы и рванули вперед. По губам что-то мазнуло. Хабари покорно открыл их. Член с силой толкнулся в рот, не давая привыкнуть и расслабить горло. Хабари подавился, но ему не позволили отстраниться, сглотнуть, перевести дыхание. Его насаживали на член и притягивали так, что, казалось, вот-вот выдерут пряди с корнями. Из глаз под повязкой выступили слезы, изо рта потекла слюна. Он ничего не мог – только подчиняться навязанному ритму, только делать то, что от него хотят.
Собственный давно болезненно ноющий от возбуждения член напрягся еще сильнее. Тело затрепетало. Он задохнется, еще немного – и щеки просто лопнут, это невозможно… Хабари слышал громкое сбивчивое дыхание над головой, переплетающиеся с его короткими слабыми вдохами. Как рваная мелодия, странный дуэт доминирования и подчинения. Крещендо от стонов до вскриков. Дрожь тел вместо колебаний струн.
Уже этого достаточно, чтобы кончить.
Сперма заполнила рот, заставив судорожно сглатывать. Хабари языком и небом чувствовал, как обмякает, уменьшается во рту член, как выскальзывает, и судорожно закашлялся. Его трясло – и от собственного оргазма, и от напряжения, и от накатывающей слабости.
Повязку сняли. Хабари заморгал от показавшегося неожиданно яркого света. Рядом на корточках сидел Генджи и улыбался.
– Живой? – сегодня он был в костюме – редкое зрелище. Генджи не снял его после утренней встречи с Золотым королем, сказал, что так игра будет забавнее.
Хабари кивнул. Они будто поменялись ролями. Непривычно аккуратный Генджи – в официальной одежде, с приглаженными волосами, и голый и грязный Хабари в пыли.
– Ты весь перемазался, – Генджи жадно смотрел на его лицо, и Хабари снова закашлялся. Проглотить всю сперму не получилось. Теперь она текла по подбородку и шее, смешиваясь со слюной. Собственная начавшая подсыхать сперма неприятно стягивала кожу на животе.
Генджи достал платок, а потом вдруг замер:
– Или, может, не вытирать, оставить тебя так? Что скажешь?
– Не… надо… – язык подчинился с трудом.
– Что не надо? Вытирать? – Генджи качнулся вперед, привычно коснулся лбом лба Хабари. – Джин, ты сейчас охуенен. Твои в истерике бы бились, увидь они тебя таким. Красивый, – губы Генджи скользнули по лбу, поцеловали висок. – И пахнешь обалденно. Я бы оставил тебя таким. Запер бы здесь и оставил.
– Вытри. И развяжи.
Пальцы Генджи прошлись по спине, следуя дорожкам пота. Зубы больно сжались на мочке.
– Ты ничего не забыл?
– Пожалуйста, – выдохнул Хабари.
– Хороший мальчик.
…Позже они устроились в другом помещении, не таком холодном, как подвал, но и тут все равно гуляли сквозняки. Впрочем, рядом с Генджи было тепло. Они лежали на расчищенном от мусора полу, прямо на одежде. Свой костюм Генджи, похоже, загубил бесповоротно, зато он теперь голым телом прижимался к спине Хабари и чертил у него на плечах какие-то неведомые узоры.
– Как твои руки?
Хабари сжал и разогнул пальцы:
– Хорошо, – кожу все еще кололо, но чувствительность уже почти вернулась. Оставалось только смотреть, как медленно исчезают следы веревки с разодранных запястий. Царапины на коленях тоже уже сошли, словно ничего не было. Это огорчало и почти злило.
– Что мне сделать с тобой в следующий раз? – Генджи отодвинулся и принялся рыться в одежде. – Хм… Слушай, тебя хоть раз в жизни пороли?
Хабари покосился на него через плечо. Генджи держал в зубах уже дымившуюся сигарету.
– Нет, никогда.
– А меня отец один раз, когда еще жив был, выдрал. За дело, надо сказать. Мы с ним поругались, и я запустил в него тарелкой. Маминой любимой. Не нарочно – под руку подвернулась. Дурак оказался, в общем. Ну папаша и разъярился. Мама, правда, расстроилась. Не из-за тарелки, хотя из-за нее тоже. Она у меня слишком доброй была.
Хабари замер, не зная, что сказать. О семье Генджи говорил очень редко, даже реже, чем упоминал сам Хабари. Хотя зачем вспоминать про родственников? У Хабари мысли о родителях всегда лишь вызывали головную боль – как напоминание об опостылевших обязанностях.
– Как думаешь? – Генджи снова придвинулся и нежно провел по спине Хабари кончиками пальцев, спустился к ягодицам.
– Можно попробовать, – Хабари попытался представить вместо мягких прикосновений удары, обжигающие, разрывающие плоть, и по позвоночнику тут же прошла дрожь.
– Тебе уже нравится эта идея, да? – Генджи уткнулся лицом ему между лопатками, лизнул кожу. – У меня есть отличный ремень – широкий, со здоровенной пряжкой… Или пока лучше без нее?
Как лучше? Еще пару месяцев назад Хабари даже не пришло в голову думать над таким вопросом. Что же с ним произошло? Почему сейчас это совершенно нормально?
Он посмотрел на запястья. Вот и все – словно ничего и не было.
Хабари облизнул губы:
– Давай с пряжкой.
– Ты умница, – Генджи приподнялся, поцеловал его в затылок. – Черт, хочу, чтобы у тебя волосы были длиннее. Не обстригай их, ладно?
– Они и так до плеч.
– Пусть будут ниже,– Генджи пропустил пряди сквозь пальцы, помассировал ему затылок. – Хочу, чтобы их можно было намотать на руку.
Хабари пожал плечами. Почему бы и нет? А чтобы не мешались, можно будет собирать их в хвост.
Генджи вдруг рассмеялся.
– Что такое?
– Да ничего. Вспомнилось тут. Была такая история, может, байка про самурая и крестьянина. Мол, шел крестьянин, а ему навстречу гордый самурай. Ну, как полагается, крестьянин поклонился, а самурай гордо прошествовал мимо. Крестьянин двинулся дальше, а потом решил обернуться. И тут оказалось, что самурай, разумеется, обалденный мастер меча, успел достать катану и отрубить крестьянину башку так, что тот ничего не заметил. Лишь когда он обернулся, голова взяла и отвалилась.
– Это отвратительно, – Хабари поежился.
– Да ну? А твои предки, думаю, считали это охуеть как прикольным. Представь, были бы мы с тобой не королями, а обычными людьми и встретились пару-тройку веков назад. Ты бы отрубил мне голову, да?
– Скорее, не заметил бы тебя, – зачем этот разговор?
– Наверное. Я – грязный неприкасаемый, ты – чистенький и благородный самурай. Самураям ведь не престало валяться в одной койке с неприкасаемыми, да? Ты бы нашел себе кого-нибудь среди своих. Ты у нас неправильный самурай, Джин.
– Да, неправильный, – и уже смирился с этим.
– А твоя девка? Ты все еще ходишь к ней?
Это покоробило.
– Причем тут Акеми-сан?
– Любопытно. Пару недель назад видел твою куколку на улице.
Пару недель? Кажется, именно тогда Акеми-сан вернулась с прогулки расстроенной. Но она не сказала, почему опечалилась.
– Что ты с ней сделал?
– Ничего, – Генджи зло усмехнулся прямо в ухо. – Просто постоял и посмотрел.
– Акеми-сан не имеет к нам никакого отношения.
– Ты дурак? Впрочем, вы, самураи, похоже, действительно идиоты. Даже своих шлюх на руках носите. Акеми-саааан…
– Она не…
– Заткнись, а? И не ходи к ней, не надо. Она тебе не нужна.
А ведь Хабари действительно давно не заходил к Акеми-сан. И потому что не хотелось, и потому что было… нет, не страшно, тревожно. Вряд ли она догадается, о таком невозможно догадаться, но…
– Я не…
– Замри.
Хабари подчинился. Ягодицу обожгло, сначала несильно, но потом боль волной прошлась по телу, и он невольно зашипел.
– Ну как?
Хабари обернулся – Генджи все еще прижимал затушенный окурок к коже.
– Сейчас больнее, чем когда ты только прикоснулся.
– Ага, знаю, – Генджи отбросил окурок, нагнулся и подул на ожог. – Все равно ж быстро пройдет.
Хабари посмотрел на его украшенные татуировками плечи. В отличие от этих цветных узоров – пройдет. Все всегда проходит – это… несправедливо.
– Мой самурай, – Генджи снова подтянулся повыше и принялся целовать ему спину. – Неправильный самурай.
Хабари выдохнул, выгнулся. Хорошо, слишком хорошо, чтобы быть правильным.
– Грязный самурай, – Генджи засосал кожу под лопаткой.
Грязный. И тут нет ни душа, ни бани. Надо будет что-то придумать – в таком виде возвращаться в штаб нельзя.
– Везде грязный, – губы спустились на поясницу. – Тебе ведь это нравится.
Хабари кивнул. Произнести это вслух до сих пор не получалось – словно он боялся окончательно и бесповоротно нарушить страшное табу.
– Здесь грязный, – Генджи поцеловал ожог от сигареты, все еще отзывавшийся ноющей болью. – И тут.
Хабари через плечо следил, как тот развел ему ягодицы, облизал пальцы и толкнулся ими внутрь. Уже привыкшее тело не сопротивлялось, напротив, радовалось, предвкушало вторжение. Генджи ухмыльнулся и вытащил пальцы, и Хабари не сдержал разочарованного вдоха.
– Сейчас получишь, погоди, – Генджи наклонился и коснулся языком прямо там.
Хабари вздрогнул:
– Не…
Генджи ущипнул его за бедро и оторвался от своего занятия:
– Грязный ханжа.
– Это…
– Я буду делать с тобой, что захочу. И не ври опять, что тебе не нравится.
Хабари уткнулся лицом в скрещенные руки. Недопустимо. Это просто недопустимо. И омерзительно приятно. А Генджи все не прекращал, просто трахал его языком и радовался, что Хабари метался между стыдом и удовольствием. Наконец он отстранился.
– Переворачивайся.
Хабари покорно перекатился на спину, и Генджи подхватил его под бедра. Он облизывался и ухмылялся так довольно, что смотреть на него не было сил.
– Презерватив?
– Нахуй! Выебу тебя так.
Хабари только протянул руки и обвил его за шею. А что еще ему оставалось?
… – Джин-сама!
– Что? – он вынырнул из дремоты. Ах да, он вернулся несколько часов назад, вымылся и решил вздремнуть, потому что голова внезапно заныла. Несильно – просто неприятно кололо в виске. Пары часов сна должно было хватить, чтобы забыть о боли.
– Прошу прощения, – у футона на коленях стоял Зенджо. – Вы просили вас разбудить.
– Спасибо, – Хабари приподнялся на локте, и в виске снова кольнуло даже сильнее, чем раньше. Странно, что сон не помог. – Подожди меня в кабинете, я скоро приду.
– Да, Джин-сама, – Зенджо поднялся, поклонился и вышел.
Проклятая голова. Хабари потер лоб и сел. Ягодица отозвалась болью. Хабари коснулся того места, о которое Генджи затушил сигарету. Оно все еще ныло даже через халат. Сколько времени прошло? Часа четыре, если не пять, а ожог почему-то не затянулся.
Хабари замер. Почему? Что случилось? Сила была с ним, привычная и отзывчивая. Но ожог все равно остался. Хабари помотал головой. Ладно, сейчас нет времени. Он разберется с этим позже.
Глава 10
Мальчишки бесились. Микото наблюдал с дивана, как они, устроившись прямо на полу, о чем-то трепались, то в шутку переругиваясь, то покатываясь от хохота. Кажется, это были какие-то глупости: кто-то с кем-то подрался, кто-то подцепил девицу… Изумо еще не вернулся – отправился разузнать про чертова стрейна Масутани Хироши, а потому молодежь учуяла запах свободы. Никто не стоял над душой, не трясся над драгоценными бутылками и любимой стойкой. Можно потолкаться, побегать, поорать вволю. В общем, обычный вечер в Хомре, только более шумный.
И Татару снова где-то носило. Опять какое-нибудь дикое хобби?
Анна пристроилась на другом конце дивана и пила сок, разумеется, красный. По идее, все это должно было умиротворять. А вот ни хрена.
Микото потер висок. Сегодня все раздражало. Слишком яркий свет, слишком громкий смех, слишком быстрые движения.
Кагуцу держал своих людей в узде. Не обычных сопляков, а головорезов и отморозков. Как? Просто он был еще страшнее, чем они. И им двигала ненависть – общая с ними ненависть. К тем, кто их презирал, унижал, к тем, кто над ними издевался. Все понятно, но кто-то сказал, что ненависть порождает только большую ненависть. Что случилось, если бы Кагуцу не ненавидел? Стал бы он тогда королем? Наверное, все равно стал. Однако закончилось бы все иначе.
И еще… Да, Кагуцу разрушала собственная злость, но разрушала медленно. Как, наверное, сейчас рассыпался меч самого Микото – понемногу, кусочек за кусочком. Так – кто знает? – протянуть можно довольно долго. Но тут появился Хабари Джин с безумием и одержимостью, еще более страшными, чем у Кагуцу. Потому что прежний Красный король хотя бы был честен с самим собой.
Черт, вот зачем об этом сейчас думать? Обо всех этих сомнительных играх, о любви через боль и боли через любовь? Нет, оба были взрослыми людьми – их дело, чем они занимались. Просто… Просто, это, мать вашу, больше тянуло на изощренное саморазрушение.
Мунаката, похоже, умудрялся как-то отстраняться. Или просто делал вид, что покойники в голове его не волнуют. Все же он мудак – не такой, как Хабари Джин, но все равно…
– Микото? – Анна озабоченно смотрела на него, а наполовину полный стакан с соком стоял на столике возле дивана.
– Все норм, – Микото отвернулся, не желая встречаться с ней взглядом. Если в голове снова всплыл Кагуцу, то нечего показывать его мелкой, и мысли о Мунакате тоже не надо.
Что-то грохнуло, зазвенело. Так, кажется, эти придурки все же раскокали какой-то стакан.
Микото хмуро посмотрел на Яту, растерянно пялящегося на осколки вазы, вроде не особо ценной. Рядом, разумеется, вертелся его очкастый приятель с такой кислой рожей, что аж челюсть свело. Остальные старательно делали вид, что они тут ни при чем.
Ята поднял глаза и послал Микото взгляд – виноватый и растерянный одновременно.
– Убрали все, – Изумо всегда нудел, что Микото слишком многое спускает этому пацану с рук. Но сегодня бесило все – и щенячьи глаза Яты тоже. Неправильно, Микото понимал это, просто проклятая голова, Кагуцу, Хабари, Мунаката… Их слишком много!
Мальчишки куда-то понеслись – наверное, за совком и веником, а Микото прикрыл глаза рукой. Нет, только хуже. Может, свалить отсюда? Пошататься по улицам, врезать кому-нибудь?
Хлопнула входная дверь, звякнул колокольчик.
– Что вы тут устроили? Вас даже на пару часов нельзя одних оставить! – Изумо. Вернулся, наконец.
Ята принялся оправдываться, гремя… Черт его знает, чем. Микото не собирался открывать глаза, чтобы это выяснить. И хрен ли так греметь? Почему нельзя все делать тихо? Почему надо топать и кричать? Бля, хоть минутку покоя…
– Эй, Микото, ты бы хоть…
– Что – я?!
В ответ повисла тишина, и Микото понял, что последние слова прорычал.
Он отнял руку от лица и узрел пораженные физиономии мальчишек и слегка удивленного Изумо.
– Ты как?
Как-как? Хреново!
– Зашибись. Что встали? Сказал же убраться!
Какой-то недоумок что-то выронил, и в виске стрельнуло так, что на мгновение потемнело перед глазами. А потом мир стал наливаться красным.
– Микото! – так, теперь и Анна.
– Да заткнитесь вы все хоть на пять минут!
Микото встал, покачнулся. Не думать, просто сосредоточиться на чем-то другом, безобидном. К черту Кагуцу и чужие воспоминания, к черту все… Он просто хотел, чтобы его оставили в покое. Неужели это так сложно?!
Всякое бывало. И раньше на Микото порой накатывало, но он сжимал зубы и пережидал. А эта волна, алеющая волна пламени, готова была накрыть его с головой. Все это неправильно. Это не его злость – не только его.
В гробовой тишине Микото глубоко вдыхал и выдыхал – и считал каждый вход и выдох. Спокойнее, еще спокойнее. Сейчас ярость уйдет, а следом за ней и боль. Только бы никто…
На этот раз колокольчик звякнул совсем слабо. Не обращать внимания! От напряжения Микото пробил пот. Еще немного, и его начнет трясти, как припадочного.
Татара скользнул к нему от двери, протянул руку.
– Не прикасайся, – прошипел Микото.
Тот замер в растерянности.
Необходимо отсюда убраться. Пламя уже покалывало на кончиках пальцев, шептало, провоцировало на сумасшествие.
Обгорелые трупы в сожженном квартале, визжащий и корчащийся человек, объятый пламенем… Кагуцу знал, как его зовут и почему он заслужил огонь… Ярость-ярость-ярость… Сдохните все! Очиститесь…
Нет. Кто-то сказал, что у Красного короля грязное пламя.
Вы, Красные, совершенно не умеете себя контролировать.
Меня целовал ты или Кагуцу?
Нет, не то…
Вы различаетесь сильнее, чем я думал.
Вот оно! Микото вцепился в эту мысль, как в спасательный круг.
Они разные. У них мало общего, ничего общего.
Кагуцу давно умер, а его душа – или что у него было вместо нее? – в аду. Все это просто морок.
Шаги давались с трудом, но Микото заставил себя медленно дойти до лестницы и подняться на второй этаж. Его по-прежнему сопровождала тишина. Хорошо – потому что он все еще висел на волоске над огненной бездной.
Микото вошел в комнату и, не включая свет, упал на кровать. Кажется, он просто вырубился, а когда открыл глаза рядом на стуле сидел Изумо. В темноте был виден только его смутный силуэт и огонек сигареты.
– Я успокоился, – произнес Микото. Голова… нет, еще немного ныла, но вполне терпимо. И даже меч, кажется, стал давить меньше, чем в последние дни. Словно все это время Микото таскал два меча – свой и Кагуцу.
– Я рад, – голос Изумо прозвучал несколько сухо. – Ты нас всех перепугал. Даже Анну с Татарой.
– Где…
– Я отправил их спать. Сказал, что после такого шоу ты наверняка продрыхнешь до утра.
Микото осторожно сел. Вроде все нормально.
– А теперь скажи, что на тебя накатило? – Изумо включил ночник, и Микото наконец-то разглядел его лицо – непривычно серьезное.
Блин, и не объяснишь ведь. Засевшим в голове Кагуцу Микото ни с кем делиться не собирался. Разве что с Мунакатой, и то вышло невольно. А зачем? Ведь не поймут или сделают вид, что поймут, что еще поганее.
– Это из-за Синего короля, да?
– Что? – обалдел Микото.
– Из-за… как его? Мунакаты Рейши? – в голосе Изумо было напряжение, да что там – почти злость. – Как он объявился, ты стал себя странно вести. Слушай, Микото, я все понимаю. Ты – король, он – король. Ни от меня, ни от Татары с Анной тут никакого толку. Но если этот засранец…
От накатившего облегчения Микото хохотнул. Вот черт! Что там Мунаката втирал про разницу в силах и подчиненных? Может, у него и так, но Хомра – не Скипетр. Пусть идет в жопу, но Изумо и Татара – друзья, и плевать на силу и прочую хрень.
Изумо взирал на него, как любящий дядюшка на безнадежно глупого племянника.
– Извини, – Микото еще раз фыркнул. – Честно – Мунаката тут не при чем!
– Ты еще скажи, что это не по его милости который день выясняю, что это за стрейн такой – Масутани Хироши.
Микото прикусил язык.
– Ну…
– Микото, я тебя давно знаю. И, самое главное, я не идиот, а земля слухами полнится.
– Ладно, – оставалось только вздохнуть. – Просто Мунаката у нас в должниках – это полезно. Я думаю. Но… в общем, насчет того, что было внизу… Тут он действительно не при чем.
Изумо затушил сигарету и послал ему осуждающий взгляд.
– Этот тип – скользкий, как угорь. Ты уверен, что он вообще будет считать себя нашим должником?
– Уверен.
Изумо пожал плечами:
– Ну смотри.
– Кстати, ты о стрейне-то что-нибудь узнал?
– Да, – Изумо закинул ногу на ногу. – Интересный мужик оказался. Даже с Сузуоки было проще, чем с ним. Так что намекни твоему Синему приятелю, что он чертовски нам должен.
– Прямо скажу, не сомневайся.
Изумо только покачал головой.
– Во-первых, Масутани засветился еще при прошлом Скипетре – ему за сороковник. Причем он не брезговал и с обычными бандитами дело иметь. Однако, как мне сказали, ему доверяли – Масутани слово держал и своих не бросал. Во-вторых, он сумел удрать от Золотых.
– Ничего себе!
– И не говори. Это случилось незадолго до инцидента Кагуцу. Сам понимаешь, после него всем стало не до Масутани Хироши.
– Как он сбежать умудрился?
– Говорят, его вытащили приятели. Подкараулили, когда его перевозили из одного места в другое, и отбили. Предупрежу следующий вопрос – Золотые пострадали, причем, говорят, серьезно. Судя по тому, как до сих пор трудно разыскать что-то внятное по этой истории, кого-то даже убили. Я, конечно, с Зайцами мало общался, но понял, что они из тех, что свои проколы предпочитают скрывать.
– Во дает! – Микото даже присвистнул. – Но странно, что Масутани не достали. Даже учитывая кратер.
– Вот, соображаешь же! – Изумо довольно улыбнулся. – И какие твои варианты?
Микото подавил желание застонать.
– Решили, что Масутани помер?
– При отсутствии тела?
– Кто-то надежный им это втер?
– Тоже вариант, кстати, – Изумо даже задумался. – Но чревато для обманщика, когда его ложь раскроется. Хотя за столько-то лет можно придумать себе оправдание… Ладно, более-менее достоверно известно то, что, как ни странно это звучит, Масутани действительно умудрился добрый десяток лет скрываться от Золотых так, что его было не видно и не слышно. Оживился он только в последнее время. Если верить моим информаторам, года два как. Причем все по мелочи. Считай, Масутани снова начал с нуля.
– А как же приятели? Те, которые его вытаскивали.
– Тут вообще все интересно. Было их четверо. К настоящему времени трое мертвы, один пропал без вести.
Микото почесал затылок:
– Хреново быть другом Масутани Хироши.
– Да, есть повод задуматься. В общем, куда ни ткни, все вызывает вопросы. При этом Масутани-то идейный.
– В смысле?
– Золотые и Синие ему хорошо так жизнь испоганили. Я не успел про эту часть его биографии разузнать поподробнее, но если в общих чертах, то еще его родители от Зайцев натерпелись. Мать Масутани тоже стрейном была. И позже кто-то из его друзей сначала к Синим, а потом, разумеется, к Золотым угодил с билетом в один конец.
– Значит, новый Синий король ему поперек горла.
– Да. Скипетр для него – гончие псы при Золотых.
Все равно что-то тут не так.
– А как умерли друзья Масутани?
– Одного застрелили при облаве полицейский, другой вроде сам умер, третий – несчастный случай. Сам понимаешь, Скипетра не было, а Золотые… Опять-таки, как я понял, если стрейн не был каким-то уж совсем уникальным и Зайцы не желали заполучить его себе в лабораторию и если у него хватало ума сидеть тихо, то он вполне мог жить спокойно. А всякую мелочевку и полиция своими силами гонять умудрялась. В общем, с учетом стрейнов было все довольно паршиво.
– И даже если б Зайцы захотели отыскать Масутани, им пришлось бы до хрена побегать. А Масутани это просек и начал высовываться. Но тут снова Синие.
– Как-то так. Но что-то не верится мне, что он тут же наплевал на осторожность и решил так подставиться.
– Осточертело столько прятаться? И как понял, что снова уйти на дно придется, так крышу и сорвало?
Изумо снова закурил.
– Не похоже это на, как ты выразился, срыв крыши. Вот о чем говорят. Как только Мунаката Рейши стал Синим королем, стрейны весьма приуныли. Есть и те, кто рвется в бой, но это, в основном, молодежь, которая смутно себе представляет, что такое Скипетр. Старички же сидят тихо и надеются, что им зачтут десятилетие примерного поведения.
– И что сделал Масутани?
– После своего возвращения, как я уже сказал, он не высовывался. Для стариков Масутани оказался слишком радикален, а для молодежи – недостаточно бунтарь. При этом первые боялись, что Золотые вспомнят об обстоятельствах побега, а вторые винили Масутани в том, что тот столько времени прятался. Тем не менее, небольшую банду он создал. Действовали они, я бы сказал, разумно. Внимания не привлекали и проворачивали что-то относительно законное для прикрытия.
– А когда инициировался Мунаката?
– Внешне ничего не поменялось. По крайней мере, так говорят те, кто так или иначе с Масутани пересекался. Потом – месяц, наверное, прошел, к нему в банду пришла новая девица. И снова пару месяцев тишины.
– Но затем они напали на Мунакату.
– Именно. И что еще для меня странно. Был бы я на месте стрейна, то считал бы Синих только орудием. Главные враги, как ни крути, Золотые. А против них Масутани как будто ничего не замышлял.
– Может, месть глаза застила.
– Во-первых, он не дурак. Во-вторых, когда месть глаза застит, десятилетиями не выжидают.
– Тоже верно.
– В общем, я бы на месте Масутани эти годы потратил на придумывание страшной мести Золотым, а Синие стали бы для меня поводом снова затаиться и вносить в план коррективы. Если бы я так возжаждал убить нового Синего короля, пока тот не набрал людей и не вошел в полную силу, то уж точно не стал бы это делать так глупо.
– Но Масутани сделал.
– Да, и дальше началась феерия. Он совершил глупость, попался и удрал от Золотых второй раз. Как такое возможно?
– Золотые вообще мышей не ловят?
– Некоторые разброд и шатание там явно есть. Вся история с этим поганцем Мизучи на это намекает. Золотой король, получается, не замечал безобразия, творившегося у него прямо под носом. Но мне более реальной кажется другой вариант. Кто-то Масутани помогает. Хотя нет, неправильно выразился. Не помогает – руководит.
– Ты о чем? – Микото скрестил ноги и тоже закурил.
– Масутани никогда не бросал своих. Поэтому когда он удрал от Золотых только с этой своей новой девицей, те, кто его знал, поразились, а потом решили, что это какой-то хитрый план. Но теперь уже понятно, что никакого плана нет – он своих кинул. Или его заставили кинуть.
– Тот, кто прикрывал его от Золотых?
– Думаю, да.
– И зачем?
– Ни малейшего понятия, – Изумо покосился в темноту за окном. – И мы не знаем даже, продался ли этому кому-то Масутани с потрохами или его мнения никто и не спрашивал.
– Кто-то взял Масутани на сворку?
– Как вариант. И пообещал ему что-нибудь, скажем, месть Золотым или Синим.
– Так, погоди. На Мунакату-то они напали по приказу хозяина? – проклятье, надо было расспросить Синего короля поподробнее! – И хозяин, получается, их потом из института Золотых вытаскивал. На хрена такие сложности?
Изумо медленно выдохнул табачный дым:
– Мы что-то упускаем. И если новый Синий король не дурак, то если шансы, что он уже сам все выяснил. Вот что у нас есть. Во-первых, что-то не так с этой новой девицей. Она пришла только два месяца назад, но сбежал из Института Масутани именно с ней. Во-вторых, нападение на твоего Мунакату – часть плана, не знаю, какая, но точно важная. В-третьих, скоро что-то случится.
– Про девицу ты не узнавал?
Изумо послал Микото возмущенный взгляд:
– Давай мы теперь вообще все для Скипетра выяснять будем! Нет, времени не хватило, к тому же я все же на Масутани сосредоточился. Ладно. Лучше помозгуем по поводу хозяина Масутани.
– Ну ладно, – немного обреченно побормотал Микото.
– У него есть возможность удерживать под контролем сильного стрейна – а Масутани, говорят, очень силен. Причем удерживать долгое время. Значит, уже больше десятка лет назад у него были такие способности.
– Еще один стрейн?
– Более сильный, чем Масутани, и никто о нем не знает? Вряд ли. И у этого хозяина есть свои люди – болтают, Масутани и его девицу после побега фургончик ждал. Так что, если брать твою версию, Золотые проглядели не одного могущественного стрейна, а целую организацию, что еще более сомнительно.
– Так Мунакату и раньше убить пытались.
– Явно идиоты-самоубийцы, – отмахнулся Изумо. – Нет, тут иное. Итак, если это не стрейн, то кто еще в Японии может обладать достаточной силой и ресурсами, в том числе людскими?
Он торжественно посмотрел на Микото.
– Ну король, – буркнул тот и обомлел. Потому что, блин, действительно – только король.
– Именно!
– Черт, кто?
Изумо затушил сигарету:
– Точно не мы. Вроде мы с тобой раздвоением личности не страдаем? И не Золотой. Я, признаюсь, еще на кого-то из его подчиненных подумывал, но после истории с Мизучи, говорят, всем Зайцам устроили хорошую проверку. Наверняка что-то вскрылось бы. Так что совсем этот вариант я не отбрасываю, но он мне кажется сомнительным.
– Да зачем это королю? – идея все равно казалась дикой. – Кто-то решил под Золотого копать?
– Может быть, хотя и не факт. Пока точно копают под нового Синего. Ладно, вернемся к королям. Серебряный?
– Он вроде на дирижабле сидит.
– Это мы так думаем.
– Ну хорошо, пусть будет Серебряный.
– Не отлынивай от мозгового штурма. У нас еще есть Бесцветный.
– Сидит где-то в горах. Или мы так думаем.
– Вот, уже лучше. Твой Мунаката, кстати, не так давно у него гостил.
Микото повозил концом потухшей сигареты по дну пепельницы.
– Он не мой. Если б я был злодеем, то тогда бы его и убил.
– Никакого воображения! Зачем нашему злодею так подставляться? К тому же у нас еще два кандидата: Черный и Зеленый.
– И на кого ставишь?
Изумо задумался на пару мгновений.
– На Зеленого.
– А почему не на Черного?
– Потому что Зеленый не ладил еще с прошлым Скипетром.
– И все? Фигня. Такое никто не сожрет.
– Разумеется. Все, что мы тут с тобой нагородили, яйца выеденного не стоит без горы доказательств. Но я все равно ставлю на то, что против нового короля играет кто-то из старых. А вообще, – Изумо подпер подбородок кулаком, – мне время надо. Я ж не фокусник, чтобы кроликов из шляпы вытаскивать. Впрочем, втолкуй сво… Мунакате, к каким выводам мы пришли. Дальше пусть сам побегает.
Микото поморщился и полез за мобильником.
– Что, прямо сейчас с ним говорить собираешься? Ночь на дворе.
– Пол-одиннадцатого, – Микото покосился на свои часы. – Этот псих еще работает, уверен.
Один гудок, второй, третий… Мунаката отзывался, самое позднее, на пятом. Может, и правда уже дрыхнет? На седьмом в мобильнике вдруг что-то громко затрещало, а потом повисла тишина.
Микото уставился на свой телефон – нет, вроде работает. Да фигня это, просто глюк на линии. Микото снова набрал номер. Черт!
– Что там? – осведомился Изумо.
– Абонент вне зоны доступа… Что ты там сказал?
– Ты о чем?
– Про во-первых, во-вторых и в-третьих? Что скоро что-то случится?
Изумо прокашлялся:
– Судя по времени, прошедшему с побега, Масутани должен скоро показаться. Даже странно, что он не появился раньше.
Микото медленно поднялся с кровати.
– Ты чего?
– Так, погулять захотелось.
– Микото!
Он поймал взгляд Изумо – напряженный и изучающий. И, пожалуй, немного недоуменный.
Действительно, какого хрена? Нужно ему вытаскивать Мунакату из задницы? И есть ли эта задница вообще? А если есть, пусть сам справляется. Микото обдумал все эти мысли по очереди один раз, второй. А потом решительно пошел к двери.
Окончание в комментах
@темы: yaoi, Kusanagi Izumo, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, NC-17, fanfiction
-
-
26.11.2013 в 21:21-
-
26.11.2013 в 21:22-
-
26.11.2013 в 23:07Все волшебные, всех люблю. Поймала себя на мысли, что когда начинала читать, Кагуцу и Джин были черно-белые. Первый черный-черный, а второй прям белоснежный. А потом стали как инь-ян - в Хабари появилась какая-то червоточина, а Кагуцу наоборот, стал казаться более человечным, со своими ценностями, простыми и понятными, которые ценит и защищает, как умеет. А сейчас и вовсе - Красного жалко до невозможности, и Синий на его фоне кажется куда порочнее. Потрясающе увлекательное развитие характеров.
И Суо с Мунакатой... и Кусанаги... "скажи сво... Мунакате" Прелесть. Так хочется, чтобы эти двое действительно смогли удержать друг друга, а не потопить, как прошлое поколение. Ведь призраки прошлого - всего лишь призраки, правда?) Что-то размечталась.
Спасибо Вам за такую чудесную историю, с нетерпением жду продолжения!!
-
-
26.11.2013 в 23:31Осталось немного — всего четыре главы. Очень буду стараться не затягивать с ними.
в Хабари появилась какая-то червоточина, а Кагуцу наоборот, стал казаться более человечным, со своими ценностями, простыми и понятными, которые ценит и защищает, как умеет. А сейчас и вовсе - Красного жалко до невозможности, и Синий на его фоне кажется куда порочнее.
Да, с обоими все совсем непросто. И если начинать разбираться, то оба — просто несчастные люди. Хотя это не делает Кагуцу менее опасным (он все же головорез и отморозок, как ни крути) и не отменяет тараканов Хабари.
Хабари не то что порочный, просто все это копилось под гнетом, а потом вдруг резко высвободилось. Разумеется, у него голова пошла кругом.
Так хочется, чтобы эти двое действительно смогли удержать друг друга, а не потопить, как прошлое поколение.
Не буду спойлерить.
Мне бесконечно приятно получать такие замечательные отзывы.
-
-
26.11.2013 в 23:53Хотя это не делает Кагуцу менее опасным (он все же головорез и отморозок, как ни крути) и не отменяет тараканов Хабари.
Не спорю, но с каждой строчкой они оба становятся ближе и роднее, и переживаешь за них обоих все сильнее. И ох уж этот рояль в кустах - незаживающий ожог на бедре, сны, перекидывающиеся на сознание членов клана. Вроде как вот оно- дорвались друг до друга, все же хорошо должно быть, но почему-то только хуже и тревожнее. awwww...
Не буду спойлерить.
Не прошу даже)) просто лелею мечты)
Мне бесконечно приятно получать такие замечательные отзывы.
Бесконечно приятно, что есть такие талантливые авторы
-
-
27.11.2013 в 10:02После всего того, что у меня напридумывалось, крайне любопытно, конечно, будет увидеть официальную версию от ГоРа.
З.Ы. Рояль в кустах — это немножечко другое.