[Celiett]

также в следующем выпуске отомедии обещается новый сарумишный постер, приуроченный ко дню святого валентина
UPD: а вот и он С:

превью

запись создана: 08.01.2014 в 16:54

@темы: official art, Fushimi Saruhiko, Yata Misaki, k project

---

Оф.арт?

[Takigawa Tetsuya]

Нашла в сообществе во ВКонтакте.
Пожалуйста, обрадуйте меня, скажите, что это фейк! >_<

@темы: Isana Yashiro, Yatogami Kuroh, k project

---

[Secret Project]

Первые уже подарки лежат под ёлками!

код баннера

<div align="center"><a href="http://kprojectss.diary.ru/?tag=5018640" target=_blank><img src="http://s1.hostingkartinok.com/uploads/images/2014/01/4893f0b63d9d1dca2ccc306233d3c2e9.jpg"></a></div>

@темы: friends, bunners

---

Карточки Lost King

[Remira]

С наступившим любимых котиков! Не мог не принести))

+7

@темы: official art, Isana Yashiro, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, Totsuka Tatara

---

Новый год с Кеем!

[Takigawa Tetsuya]

У нас наступает год синей (или все-таки голубой?) деревянной лошади. Поэтому Тоша побезобразничала и вот они: Синие кони и Дерево!

Праздник к нам приходит. Праздник к нам приходит. Веселье приносит и день бодрящий, Скипетр 4 всегда настоящий! *на манер рекламы Кока-Кола"


Ёлочка, гори!

@темы: fanart, Fushimi Saruhiko, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, k project, G

---

[Троянский Трип]

Бро Фушими

@темы: official art, k project

---

ложки псто.

[Sei Mikoto]

альтернативная ссылка


альтернативная ссылка

другие странички (+27)

источник

@настроение: все уже все видели, но пусть будет =)

@темы: Neko, official art, scans, Fushimi Saruhiko, Isana Yashiro, Kusanagi Izumo, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, Yatogami Kuroh, Yata Misaki, k project

---

Грязь, главы 13, 14

[Moraine]

Название: Грязь
Автор: Moraine
Бета: самофикс и добрые души
Размер: макси, 51 565 слов (главы 13 и 14, конец)
Персонажи: Мунаката Рейши / Суо Микото, Кагуцу Генджи / Хабари Джин, Зенджо Гоки, Мива Ичиген и др.
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Все знают, как появился кратер Кагуцу. Однако Мунакату Рейши, нового Синего короля, официальная версия не устраивает. Он хочет выяснить, что тогда произошло на самом деле. Но некоторые тайны лучше не раскрывать.
Предупреждения: Обсценная лексика, вольное обращение с каноном. Все плохо.

Глава 13

Авашима-кун смотрела очень внимательно, Мунаката сказал бы даже – изучающее. Она словно ждала, что шеф начнет говорить намеками, но он не собирался переходить на эзопов язык.
– Официально дело о стрейнах Масутани Хироши и Сувабе Юке закрыто. Что касается подельников Масутани, то Золотые займутся ими сами.
Авашима-кун, конечно, не поморщилась, но Мунаката явственно ощутил ее недовольство. Увы, в нынешней ситуации у Скипетра не было оснований опротестовывать решения Золотых. Ничего, есть и другие пути. Если понадобится, Синий клан землю рыть будет, но найдет хоть какие-то зацепки, по которым можно будет связать Масутани и Зеленого короля.
– Прошу прощения, шеф, но как Зайцы объясняют тот факт, что они проглядели такого уникального стрейна, как Сувабе?
Мунаката невольно улыбнулся:
– О, они предложили мне множество объяснений. Даже официальные бумаги прислали, – и смысл этих отписок был один – да, мы упустили девчонку, но никогда в этом не признаемся. Интересно, предположил ли хоть один из Зайцев, что стать невидимкой Сувабе кто-то помог? Кто-то, весьма могущественный?
Теперь Авашима-кун позволила себе поджать губы.
– Смиритесь, – Мунаката задумчиво посмотрел на монитор, на котором как раз был раскрыт очередной документ от Зайцев. – Мы для Золотых – всего лишь новички. Да, Дайкаку-сан мне благоволит и рад, что Синий клан снова выполняет свои обязанности. Но мы неопытны, а потому с нами можно обращаться, как с неумелыми детьми.
– Мы наберемся опыта.
– Конечно, Авашима-кун. Так о чем вы мне хотели доложить?
– Эмори-сан прислал копии всех документов, которые сумел раздобыть на Сувабе. Еще он пообещал, что задействует свои связи и попробует проследить историю этой девицы до Нэримы и после нее. Также Эмори-сан сказал, что у него с инспектором Фудживарой есть несколько наметок в том деле с деньгохранилищем – в свете открывшихся фактов.
Хорошие новости. А если эти наметки помогут все с тем же Зеленым королем…
– Как я понимаю, инспектору снова стали доверять серьезные дела.
Авашима-кун склонила голову набок:
– Полностью в глазах начальства он еще не реабилитировался, но процесс начался.
И процесс пойдет в ту сторону, которая нужна Синему клану. Инспектор Фудживара и Эмори Эйджи – это только начало. У Скипетра будут свои люди и в полиции, и в силах самообороны – везде, где нужно.
А еще надо попробовать поговорить с Сакумой-сэнсеем из Института Золотых – он тогда упомянул, что блокирующие магию браслеты просто так не снять. Это тоже может стать важной ниточкой. Кстати, Зайцы про браслеты не упомянули ни разу. Вряд ли они этого не заметили, видимо, решили разобраться сами.
Мунаката оглядел кабинет. Штаб спокойно спал, как ему и было положено. Ни малейших следов паутины Сувабе, ни одного отблеска ее силы – Мунаката убедился в этом несколько раз, исследовав здание буквально по кирпичику. И все равно паранойя порой поднимала голову.
– Нам надо продумать схему того, как оплачивать услуги людей, подобных Эмори-сану, – Мунаката вернулся к монитору.
Авашима-кун кивнула. Скипетру нужен опытный бухгалтер. Сейчас вся отчетность прозрачна, что, несомненно, правильно для правительственной организации. Но она даже слишком прозрачна – настолько, что Дайкаку-сан, из лучших побуждений, разумеется, намекает, сколько сумм и на что Синему королю стоит использовать. Однако если создавать свою сеть, то придется… Мунаката задумался, подбирая подходящее слово. Придется немного недоговаривать. Зенджо-сан точно такое не одобрит. Если узнает, конечно.
– Быть может, стоит по этому вопросу посоветоваться с тем же Эмори-саном?
Да, похоже, это лучший вариант. Жаль, но просить о помощи человека Суо, Кусанаги, больше нельзя – Синий клан и так слишком задолжал Красному. Очень двусмысленная ситуация получилась.
– Согласен. Внутренний отчет по способностям Сувабе готов?
– Да, шеф.
– Раздайте его подчиненным, пусть ознакомятся. Мне нет дела до страхов Золотых об утечке информации, я хочу, чтобы мои люди знали, с чем могут столкнуться.
У Синего клана будет своя база стрейнов, со своими уровнями допуска. А пока придется добиваться, чтобы Зайцы перестали утаивать от Скипетра нужные сведения.
Снова вспомнилось, как стонал тогда штаб. Если бы Скипетр знал о способностях стрейнов больше! Если бы только Мунаката и его люди предположили, что можно так применять магию! Ведь все началось с малого. Сувабе просто оставила в камере крохотное семечко своей силы, настолько малюсенькое, что колодки его не заблокировали. Потом это семечко проросло, осторожно и незаметно. Магия расползлась, словно вьюнок, по стенам, потолкам и перекрытиям, достигла крыши и принялась нашептывать. И неважно, что сама Сувабе уже была у Золотых.
Возможно, штаб сначала сопротивлялся и не слушал, но вода камень точит. Этому дому, наверное, скоро будет полтора века, он пережил столько владельцев – у него просто обязана была появиться душа. И эта душа не выдержала. Кто знает, сколько сопротивлялись Сувабе другие дома? Вдруг школа устала от вечно кричащих и бегавших по ней учеников, а развалюха бабки – от своей обитательницы? Только и остается, что строить догадки. Есть ли еще стрейны, подобные Сувабе? И как их тогда ловить? Но как-то же Зеленый король ее нашел. Была это счастливая случайность или Зеленые что-то знают, что-то, неведомое даже Золотым? Мунаката только начал искать сведения об этом клане, но уже понял, что он весьма непрост. Это не Красные, а очень неприятный противник.
– Думаете о Зеленом короле?
– Почему вы так решили, Авашима-кун?
– У вас лицо стало серьезным, – она тоже нахмурилась. – Обычно даже когда вы думаете о чем-то важном, то улыбаетесь. Но не когда размышляете о Зеленом короле.
Надо лучше за собой следить. Не хватало еще, чтобы это заметил кто-то еще, кроме Авашимы-кун.
– Все, что касается расследования, связанного с Зеленым кланом, должно быть засекречено.
Доказательств у Синего клана нет, значит, Дайкаку-сан его не поддержит. Зато если Зеленый клан узнает о расследовании, это может спровоцировать конфликт. Вдруг Зеленые как раз добиваются чего-то подобного. Но схватиться с противником, о котором ничего не знаешь… Это худшее, что может произойти.
– Мы сейчас в очень сложном положении, Авашима-кун. Придется быть предельно осторожными и продумывать каждое действие.
Но нельзя не признать, что такая ситуация и крайне… захватывающа. Это вызов, а вызовы Мунаката всегда любил.
Он поймал себя на том, что снова улыбается. Да, так лучше. Но Авашима-кун по-прежнему была озабочена:
– Что-то еще?
– Снова прошу прощения, но позволю себе заметить, что вам надо больше отдыхать.
– Я отдохнул на прошлых выходных, – хотя отдых у кратера Кагуцу – специфическое удовольствие. Впрочем, кажется, эта поездка помогла упорядочить некоторые мысли.
Авашима-кун явно сомневалась в пользе такого отдыха, но молчала. Мунаката был уверен, что на самом деле она умирала от любопытства, потому что знала, с кем и куда ездил шеф. Как, кстати, знал Зенджо-сан, и его реакции Мунаката ждал уже несколько дней.
– Если вас это утешит, Авашима-кун, то в ближайшее время я намерен съездить к Миве-сану. Обещаю, что в горах я обязательно отдохну.
Та кивнула, но, кажется, не поверила.
Стоило вспомнить о кратере Кагуцу, как тут же зароились мысли о Хабари Джине. Все же стоило поблагодарить Масутани и Сувабе хотя бы за то, что они помогали не думать о предшественнике, а сосредоточиться на настоящем. Теперь проблема пусть временно, но была решена. Пришло время разобраться с призраком Хабари Джина, а не хотелось, потому что в известной мере история прежних королей пугала.
Наверное, если Мунаката чего и боялся, так это утратить контроль, а с ним – и самое себя. В этом смысле они с Хабари Джином оказались полными противоположностями. Мунаката словно смотрелся в кривое зеркало, и, разумеется, ему чертовски не нравилось то, что он видел. Сначала это казалось даже забавным, потом скучным, затем тревожным, а теперь к тревоге примешался страх и, как ни странно, что-то вроде сочувствия. Если бы только Хабари Джин не стал королем… Или если бы он был хоть чуть-чуть другим… Хотя тогда они с Кагуцу не подошли бы друг другу так идеально. Вот и начинаешь верить в предначертанность и в то, что у богов порой черное чувство юмора.
А предначертан ли самому Мунакате Суо? От этой мысли одновременно по позвоночнику бежал холодок, а внутри теплело. Забавно, но их отношения уже давно развивались не так, как планировал Мунаката. Он не собирался сближаться с Красным королем, а теперь тот его спас и Мунаката совсем не прочь еще раз съездить с ним куда-нибудь: не потому что так надо для дела, потому что в обществе Суо можно просто побыть собой.
А ведь Хабари Джин тоже просто хотел побыть самим собой…
– Шеф.
Нельзя настолько глубоко погружаться в мысли.
– Теперь я должен просить прощения, Авашима-кун. Я действительно отвлекся. Можете идти.
Она отдала честь, дошла до двери, открыла ее и вдруг остановилась:
– Зенджо-сан?
– Заходите, Зенджо-сан. Мы как раз закончили, – кажется, первый помощник прежнего главы Скипетра что-то решил.
Тот заглянул внутрь, кивнул Авашиме-кун и, наконец, вошел.
Зенджо-сан дождался, когда дверь с легким скрипом закроется, приблизился к столу Мунакаты и замер. По всему кабинету от него волнами расходилось напряжение. Не надо быть пророком, чтобы понять, что Зенджо-сан решил. Вопрос только в том, во что это обойдется Синему клану.
– Я вас слушаю.
– Я прошу перевести меня на другую работу.
Мунаката приподнял брови. Признаться, он ждал чего-то более резкого. Не хлопанья дверью, конечно, для этого все здесь были достаточно умными людьми, но…
– И каковы же причины?
Зенджо-сан коснулся пустого рукава:
– Я не способен в должной мере выполнять свои обязанности.
Очень… продуманная формулировка. И обе стороны соблюдут лицо.
Следующую фразу Мунаката даже предугадал:
– Я проиграл стрейну и поставил под угрозу вашу жизнь.
Чудесное оправдание, грех таким не воспользоваться. Но и воспользоваться – тоже в известной степени грех, потому что эта причина – чушь, о чем они оба прекрасно знают.
Мунаката оперся локтями на стол и положил подбородок на руки.
Они ошиблись: Мунаката – позвав члена прежнего Скипетра, а Зенджо-сан – решив, что нынешний король будет таким же, как предшественник. Только Мунаката был готов свою ошибку признать, а вот Зенджо-сан…
Все же они с Зенджо-саном разные, слишком разные, причем в самом плохом смысле. Не как те противоположности, которые дополняют друг друга, а как те, кто в лучшем случае никогда не поймет другого, а в худшем – станет смертельным врагом. Станете ли вы моим врагом, Зенджо-сан?
Он стоял и хмурился – в точности как недавно Авашима-кун. Сильный и умелый боец, человек, обладающий большим опытом и в некоторых вопросах – здравомыслием. Однако все эти достоинства разбивались о тот факт, что Мунаката – не Хабари Джин и никогда им не будет. И он никогда не будет нуждаться в Зенджо-сане, как нуждался Хабари. Хотя…
Уходи, ты мне надоел.
Зенджо-сану повезло, что он не услышал этих мыслей Хабари Джина.
Мунаката многое мог бы сказать. И что ему известно о Хабари Джине и Кагуцу Генджи. И что Зенджо-сану не надо делать из прежнего Синего короля святого – по крайней мере, перед Мунакатой. А еще можно было добить Зенджо-сана окончательно: «Ты их видел. Это тебя заметил Хабари Джин, когда они с Кагуцу валялись в грязи. И именно потому что ты узнал про них, ты теперь лжешь. Всем и, быть может, даже самому себе» Мунаката всегда ненавидел, когда кто-то лгал самому себе. Это худший вид лжи.
Но… эти слова ничего не решат, только все усложнят. Пока отношения еще не испорчены настолько, чтобы выходом стала смерть одной из сторон. Не надо их ухудшать.
Ладно, пора заканчивать эту комедию:
– Хорошо. Я подыщу вам другую работу. Менее… сложную.
Зенджо-сан резко поклонился.
Спросит он про Суо и кратер или нет? Нет, удержался, решил умыть руки.
Мунаката подождал, пока за Зенджо-саном закроется дверь. Немного странно быть одновременно недовольным собой и испытывать облегчение.
Суо… Забавно, очередной Синий король снова предпочел своему вассалу Красного короля. История повторяется. Но конец у нее в этот раз должен быть другой.
Мунаката откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Он помнил крики чаек, плеск воды, тепло чужого тела. Почему-то прижиматься спиной к спине человека, которого рано или поздно придется убить, казалось совершенно естественной вещью. Самой естественной в мире.
Кто же для него Суо Микото? Король и ровня? Несомненно. Будущий противник? Разумеется. Но есть что-то еще. Они задирали друг друга, дрались, делили воспоминания, даже целовались, ездили к этому проклятому кратеру… У Мунакаты были знакомые, приятели, даже возлюбленные, хотя, пожалуй, смешно называть так девочку из старшей школы и однокурсницу, с которой он когда-то встречался… Нет, не то. Эти слова не могли передать все то, что они с Суо пережили.
Красный король Суо Микото… друг. Мунаката опробовал непривычное слово на вкус. У него никогда раньше не было друзей. Да, Суо – друг, пусть это неправильно и отдает легким безумием. Первый и, наверное, единственный.
* * *
Скипетр спал.
Два часа ночи – самое глухое время, самое страшное. Время демонов и кошмаров.
В кабинете горела только настольная лампа. Ее свет лужей растекался по синему сукну, а в углах таились тени. Хабари помнил беспомощный взгляд Генджи, которым тот шарил по своей камере. Там тоже клубился мрак. Казалось, Генджи видел что-то во тьме, и от этого волосы на затылке поднимались дыбом.
Боги! Красный король – беспомощный? Как такое может быть?
Хабари посмотрел на лежащий перед ним лист бумаги. Письмо было жалким и недостойным главы Синего клана, но сейчас Хабари не мог написать ничего другого. Ему нужно объяснить Зенджо, что тот должен сделать.
Да, все выполнить способен только Зенджо, самый сильный клансмен среди Синих. А ведь он так и ничего не сказал, когда Хабари вернулся, наконец, в Скипетр. Сделал вид, что ничего не было, что он ничего не видел! Хабари стиснул зубы так, что они громко скрипнули. Боги, Зенджо, почему?! Что тебе стоило разозлиться, разочароваться, сказать, что уходишь, что не можешь служить у такой двуличной мрази, как твой король? Что тебе стоило помочь? Нет, ты выбрал молчание.
Хабари достал из ящика стола нож для бумаг, повертел в руках. Свет свернул на лезвии, послал отблеск в темный угол, в котором, разумеется, не таились никакие чудовища. Хабари провел ножом по пальцу и принялся ждать. Порез все еще затягивался, не мгновенно, как прежде, и, кажется, медленнее, чем неделю назад. Сколько еще пройдет времени, прежде чем Синяя сила перестанет исцелять и восстанавливать? Или Дамоклов меч разрушится раньше? Хабари не хотел ждать – в этом не было смысла.
А еще не было смысла тянуть до утра. Через весь город Красного и Синего королей словно соединили невидимые струны. Они колебались и стонали, как будто наигрывая неведомую мелодию. С каждым часом эти струны натягивались все сильнее и сильнее, вибрировали, как безумные. Кажется, тронь сейчас воздух, и пальцы закровоточат. Генджи сходил с ума. Он уходил, исчезал, рвал все связи. Сколько еще осталось до падения его меча? Может, счет уже шел на минуты?
Я должен тебя остановить.
Хабари еще раз пробежал глазами по письму. Нет, все хорошо. Он сказал, что хотел. Зенджо поймет, все остальные – нет. Поэтому Зенджо солжет – единственный раз, ради своего короля.
Прости, Зенджо, я не должен так с тобой поступать. Черт, как же мерзко это звучит!
Правда в том, что Хабари Джину нет никакого оправдания.
Хабари аккуратно сложил бумагу, приложил печать и поднялся из-за стола. Сабля стояла рядом, прислоненная к стене. Он коснулся эфеса, надел перевязь. Пора.
В полной тишине Хабари вышел из кабинета.
Зенджо, прости мне трусость и эгоизм. Ты можешь твердить, что это не так, однако я – плохой король. Я грешник, Зенджо, но клан не должен расплачиваться за мои грехи.
Хабари миновал темный коридор и принялся спускаться по лестнице. В холле горел свет, и он невольно зажмурился, привыкая.
– Джин-сама!
Сегодня дежурили Шимада-сан и Нарусе-сан.
– Я пройдусь, – произнес Хабари, надевая плащ. Оба клансмена только кивнули. И потому что не смели задавать королю вопросы, и потому что за последнюю неделю привыкли к его ночным прогулкам.
Надо спешить, но нельзя показывать своим, что что-то не так. А сердце уже готово выпрыгнуть из груди от напряжения.
Генджи, если бы только знал… Я не могу спокойно спать, я не могу есть, не могу даже думать, потому что в моих мыслях только ты. Помнишь, ты спросил тогда, почему тебя ко мне тянет и зачем я тебе сдался? Я всегда хотел спросить тебя о том же. У меня нет ответа.
– Зенджо уже спит?
Шимада-сан покачал головой:
– Нет, Джин-сама. Я видел его недавно в библиотеке.
Как Хабари и рассчитывал.
– Передайте ему это, – он протянул Шимаде-сану письмо. – Но не раньше, чем через полчаса.
И Шимада-сан, и Нарусе-сан удивились, но поклонились.
Вот и хорошо.
– Плохая ночь сегодня, – вдруг произнес Нарусе-сан и тут же смутился: – Прошу прощения.
Хабари посмотрел на черноту за окнами. Да, плохая, настолько плохая, что даже простые клансмены это уже чувствуют. Все вокруг звенит – удивительно, что никто, кроме самого Хабари, еще не слышит этого звона. Пожалуйста, пусть струны порвутся не сейчас. Пусть он успеет!
– Я ненадолго.
Хабари шагнул во мрак. Холодно до дрожи, но так даже хорошо – мысли прочистятся.
Снег тихо заскрипел под ногами.
Зенджо, сегодня ночью я убью Красного короля. У меня нет выбора. Я хочу тебя попросить об одной услуге. Я никогда раньше ни о чем не просил: ни тебя, ни клан. А теперь прошу. Мой меч разрушается – а значит, я тоже должен умереть. Но дело не только в этом. Я же сказал, что трус и эгоист, верно, Зенджо? Я не хочу ждать, у меня нет сил бороться, как у Красного короля. И я не могу жить без него.
Позволь мне умереть с ним. Помоги мне умереть вместе с ним. А остальным скажи, что я погиб во время поединка. Ты нас видел – и теперь тебе проще будет это сделать.
Еще раз прости.
Струны натянулись так, что стало больно дышать. Неужели… Нет, они еще целы. Пока целы. Подожди еще чуть-чуть, Генджи. Я иду.
Хабари тряхнул головой и побежал.

Глава 14

Курить в доме Бесцветного короля было не принято. Конечно, оставался сад – он зеленел прямо за раздвинутыми седзи, близкий и недостижимый одновременно. А все потому, что Мива-сан и Мунаката уже битый час о чем-то там беседовали. Причем трепались-то они, считай, на пару. Хозяин дома спросил пару раз какую-то фигню, Микото буркнул что-то в ответ, тот кивнул, улыбнувшись, и снова принялся разговаривать с Мунакатой. А Микото продолжал сидеть и молчать – дурак дураком.
Может, какой тонкой и поэтичной душе полагалось в восторге созерцать старую сакуру, наслаждаться стуком шиши-одоши или впадать в нирвану от зрелища огроменных карпов в пруду. Но Микото был городским парнем, а потому хотел только две вещи: сигарету и хороший кусок рыбы или даже мяса. А еще хорошая идея – завалиться поспать. Этот маньяк Мунаката заставил его подняться в семь утра, а потом еще всю дорогу бурчал, что стоило выехать на час раньше, чтобы успеть до самой жары. Как будто в машине кондиционер не работал! Не все тут жаворонки, вскакивающие ни свет ни заря!
Микото с трудом сдержал зевок. И когда они уже закончат? Кажется, речь шла о каких-то родичах Мунакаты, про которых Мива-сан откуда-то знал. Микото подозревал, что новый Синий король не из простых, но чтобы настолько!
– Я хотел задать вам один вопрос, Мива-сан, – вдруг произнес Мунаката. – О Хабари Джине.
Скука мгновенно испарилась. Ну наконец-то они добрались до дела!
Мива-сан улыбнулся и отставил чашку с чаем.
– Я даже могу догадаться, какой именно.
Мунаката тоже улыбнулся. Похоже, Микото уже навострился различать все его улыбки. Эта, кажется, означала некоторые недовольство и досаду.
– Вы хотите спросить меня, – продолжал Бесцветный король, – почему я не предупредил Хабари Джина? Я ведь мог предвидеть и такой вариант событий. Почему же я тогда просто не сказал ему, хм, не подпускать к себе Кагуцу слишком близко?
– Да, что-то вроде этого.
Мива-сан окинул взглядом сад и снова посмотрел на собеседника:
– Как я в свое время объяснял Хабари-сану, я вижу лишь вероятности. Одного, предопределенного, будущего нет, оно зависит от выбора, который мы совершаем ежесекундно. Да, я мог рассказать Хабари-сану и о таком развитии событий, но тем самым породил бы только еще больше вероятностей. А суть осталась бы той же: он действительно был способен помочь Кагуцу.
– Но у него не вышло, – не выдержал Микото.
– Полагаете, я должен был вмешаться?
Взгляд у Бесцветного короля оказался неожиданно цепким. Он словно прошил через глаза весь мозг и саданул изнутри по затылку. На Микото никто никогда так не смотрел:
– Ну… Вы знали, что происходит.
– Суо-сан, оба предыдущих короля были взрослыми людьми. Вы думаете, я поступил бы правильно, начав указывать им, что делать? Разумеется, я мог бы – я много чего могу. Я мог бы указывать и вам, и Мунакате-сану, и, кстати, Кокуджоджи-сану. И каждый раз, когда вы меня не послушаете или послушаете, но все равно ошибетесь, сокрушенно качать головой и думать, какие все глупцы. А потом я решил бы, что если люди так глупы, то удобнее будет ими, такими неразумными, управлять. И тогда с моим предвидением и знанием единственно верного пути все мы станем счастливы.
Мива-сан покачал головой и опять взял в руки чашку:
– Такое у меня искушение, Суо-сан.
Мунаката молчал, слегка сжав зубы. На мгновение стало тихо, а потом в пруду хлестнул хвостом по воде карп.
Микото передернул плечами. Черт.
– И что вас останавливает?
Мива-сан отпил чаю:
– Потому что это самообман, Суо-сан. Единого пути нет. И, главное, кто будет сторожить сторожа? Кто убережет от ошибок и глупостей меня?
– Поэтому вы живете здесь и ни во что не вмешиваетесь? – неожиданно глухим голосом спросил Мунаката.
– Похоже, в этот раз события развиваются лучше, чем в прошлый, – сказал Мива-сан, и Микото не понял, ушел он от ответа или просто ответ и так был очевиден.
– Я не похож на Хабари Джина, – произнес Мунаката, и Мива-сан улыбнулся так, словно понял, о чем он. А вот Микото ни хрена не понял. В смысле, разумеется, Мунаката не Хабари. И что?
– Я, знаешь ли, тоже не Кагуцу, – не удержался Микото.
– Мы уже выяснили.
А эта улыбочка Мунакаты всегда вызывала желание дать ему в физиономию. И, видимо, всегда будет.
– Так что если вы приехали ко мне за советом, я вас разочарую, – Мива-сан медленно поворачивал в ладонях чашку, словно запоминал ее контуры. – Не думаю, что они вам нужны. Вы, Мунаката-сан, из тех людей, кто прекрасно действует сам. Просто поступайте так, как сочтете правильным. Суо-сан, вас это тоже касается. Впрочем, – Мива-сан чуть прищурился. – Один совет я вам все же дам. Если надумаете прогуляться, поднимитесь вон на ту гору. Здесь недалеко, а вид оттуда очень красивый.
…Спать их уложили в домике для гостей. Микото прикинул, когда он последний раз ночевал за городом. По всему получалось, что еще в школе.
– Нас местное комарье сожрет, – а еще за хлипкими стенами стрекотали, как сумасшедшие, цикады. Микото думал, что он привык к постоянному шуму, но неумолкающий городской гул и здешние звуки разительно отличались. В Шизуме ты словно плыл по волнам, время от времени вычленяя из них что-то отдельное, а тут, среди вроде бы тиши, даже едва слышные шорохи казались неожиданно четкими.
Мунаката уже вытянулся на своем футоне и, кажется, успел задремать.
– Не сожрет, – он, не раскрывая глаз, указал пальцем в угол. Там тлела какая-то вонючка от комаров.
Снаружи что-то ухнуло. Или кто-то.
– А это что?
– Сова, наверное.
Мунаката завозился, открыл глаза и приподнялся, опершись рукой о подушку:
– Ты чего не ложишься?
– Да так, – Микото сидел, скрестив ноги, и пялился на ночник. Они полдня лазали по здешним горам. И на ту вершину, про которую сказал Мива-сан, и на соседнюю. А потом спустились в какой-то овраг, где был источник, и чуть в этот источник не свалились. В какой-то момент Микото даже почудилось, что он не с Мунакатой, а с Татарой – того тоже вечно тянуло приключаться на свою задницу. К вечеру ноги у обоих уже отваливались, и вернулись они в дом Мивы-сана чуть ли не ползком.
Но странно – Микото устал, как собака, однако спать не хотел совершенно. Может, дело было в здешнем воздухе, а может…
– Если решишь покурить в доме, я тебя нашему хозяину не сдам, – пообещал Мунаката, и Микото невольно хмыкнул.
– Нет, не хочу.
– Тогда в чем дело? – Мунаката тоже сел и подслеповато прищурился. – Снова Кагуцу?
– Нет. Не то чтобы… В общем, я… – Микото оборвал себя.
Мунаката вдруг протянул руку и коснулся его волос. Микото обалдел от неожиданности, а тот погрузил в них пальцы и медленно провел, поглаживая. Можно было отстраниться. Наверное, даже нужно. Но Микото замер.
Тебе страшно увидеть, как умер твой предшественник? Ты не боишься повторить его судьбу? Кажется, Микото все же не спросил вслух, но Мунаката словно понял:
– Все будет хорошо.
Микото не удержался и фыркнул.
– Я тебе обещаю.
Издевается, что ли? Но Мунаката смотрел на него серьезно-серьезно. А еще он снова был слишком близко – еще немного, и они стукнутся носами.
– Ты много на себя берешь.
– Ты уже говорил. А еще мы выяснили, что я – не Хабари Джин, а ты – не Кагуцу Генджи. Так что все будет иначе.
– Что, совсем-совсем? – во рту на мгновение стало горько.
– Я не могу тебе обещать, что Золотые возьмут и придумают, как остановить разрушение Дамоклова меча. Но готов поклясться, что второго кратера не будет.
Снова захотелось сказать, что этот сукин сын много о себе вообразил. А толку-то?
– Ты мне веришь?
В том-то и дело, что Микото, кажется, позволил себе поверить.
– Ни сожженного города? Ни трупов? Ни воды и проклятущих чаек?
Мунаката слабо улыбнулся:
– Клянусь. И ты не сойдешь с ума и никого не убьешь.
Все-то у него так просто. Или только кажется, что просто?
Микото шумно выдохнул, поняв, что почему-то задержал дыхание.
– Хорошо. Если… Когда меч разрушится, убей меня, – как будто Мунаката нуждался в этом разрешении.
– Спасибо, – Мунаката подался еще ближе. Микото не удивился и не отстранился, когда чужие губы на мгновение прикоснулись к его лбу. Сейчас это было… почти уместным. Кажется, он начал привыкать. Кажется, он скоро привыкнет к тому, что Мунаката рядом, близко, чтобы позволить тому решающее, последнее прикосновение.
– Ты псих, – Микото отодвинулся и откинулся на футон. – Спать пора.
Мунаката выключил ночник. Микото слушал, как он возится в темноте, устраиваясь на своем футоне.
– Дай руку.
– Что? – нет, точно псих.
– Тебе не по себе. И мне тоже.
Нет, чтобы сказать «страшно».
Микото нашарил в темноте чужую руку. Ладонь у Мунакаты оказалась неожиданно твердой и шершавой. Ну да, он же со своей саблей наверняка постоянно тренируется.
– Ты сам сказал, что все будет хорошо.
– Будет, – пальцы крепко сжали ему руку. – Спи.
Микото закрыл глаза.
* * *
Город с маминой вышивки горел.
Вокруг была мешанина из алого, оранжевого и белого. Он брел среди пламени, сам не зная куда. Просто брел и брел. Кажется, он куда-то хотел пойти. К кому-то. Сосредоточиться не получалось – виски тут же пронизывала боль. Проще было ни о чем не думать. Не думать – и позволять огню плясать.
Он замер и задрал голову. Бордовое небо вогнулось, словно неведомая сила все сильнее и сильнее притягивала его к земле. Он поднял руку. Ближе, еще ближе. Скоро небо коснется пальцев, и…
В огне мелькнул синий всполох. Но небо было уже рядом, огромное и тяжелое. Сейчас пламя перекинется на него, и твердь и небеса станут едины.
Синяя искра вспыхнула снова. Она спешила к нему, мчалась изо всех сил, так, словно от этого что-то зависело…
В кончиках пальцев покалывало, а небо вгибалось все больше. Ну же, еще мгновение! В руку словно вонзились тысячи игл. А мигом позже в тело вошла еще одна огромная игла. Поздно. Все равно уже поздно.
Все вокруг взорвалось, и пламя, не причинявшее раньше вреда, охватило его. Он горел, обугливался, таял и за гулом и треском пожираемого огнем мира не слышал собственных воплей. А потом его истерзанное тело обняла синева. Она словно не понимала, что все кончено, она баюкала его и стенала. У синевы было имя. Какое?
Со всех сторон подкрадывалась тьма. Она обещала покой и забвение, такие нужные сейчас. Но имя было важнее, и он вспомнил.
Джин.
Джин, ты не успел.
И мир превратился в ничто.

@темы: yaoi, Kusanagi Izumo, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, NC-17, fanfiction

---

[Consta+]

Кто-нибудь еще помнит про обещанную отоме игру по К? А вот GoHands, как выяснилось, помнит. Сегодня были опубликованы дизайны персонажей и открылся сайт игры.

Действие будет происходит в старшей школе. Дизайны:

Кусочки профайлов:

- выпускной класс - Суо, Тоцука, Мунаката; второй год старшей школы - Ята, Фушими, Куро, Широ;
- Кусанаги уже учится в колледже. Когда-то они с Суо были одноклассниками, но Суо неопредленное число раз оставался на второй год......
- Мунаката тоже по возрасту уже должен бы был закончить, но он уезжал за границу и теперь доучивается;
- разумеется, Мунаката - президент студенческого совета. Фушими тоже одна из ключевых фигур, следит за дисциплиной;
- деление на цветные группировки сохраняется, бар "Хомра" сохраняется, сверхспособности... кажется, тоже сохраняются. о_о Прошел слушок, что глав.героиня будет стрейном.

Жизнеутверждающая иллюстрация из интервью (интервью, правда, о манге, но суть сохраняется):

запись создана: 26.12.2013 в 11:45

@темы: official art, k project

---

Кей для тех кому за...

[Takigawa Tetsuya]

Продолжаю развлекаться на тему более взрослых персонажей.
Пожилой Мунаката! *злодейский хохот*


А это мои "размышления" на тему взрослого Яты.
Первый вариант, как мне кажется ближе, но второй мне нравится больше.
P.S. На бите написано "Suoh M." Х)))

@темы: fanart, Munakata Reisi, Yata Misaki, k project, G

---

Вдарим по застою в соо кривым фанартом!

[Takigawa Tetsuya]

Куро и Нэко N лет спустя.

@темы: fanart, Neko, Yatogami Kuroh, G

---

«K -THE FIRST-»

[Takigawa Tetsuya]

Утащено с Контакта. Как вам новая манга?

@темы: official art, k-Manga, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, k project

---

Мувик!

[Takigawa Tetsuya]

Тоша требует баттл! Х)))

Новый персонаж Кея давно утерянный брат Куро реинкарнация Суо и Татары в одном лице внебрачный сын Дайкаку и Клавдии/Дайкаку и Адольфа кто он?
Ну и заодно как вам очередной, кхм... тип в плаще и с катаной Миша?

@темы: official art, k-Anime, k project

---

[Shisui-sama]

K poster in Anime-ju
с наступающим от ГоРы :3
расположение ног Суо...
прямо-таки загадка

@темы: official art, k-Anime, Fushimi Saruhiko, Isana Yashiro, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, Yatogami Kuroh, Yata Misaki, k project

---

Между жизнью и смертью.

[Takigawa Tetsuya]

Название: Мой.
Персонажи: Тоцука Татара, Суо Микото, Кусанаги Изумо.

от греха подальше прячу под кат.

@темы: fanart, Kusanagi Izumo, Suoh Mikoto, Totsuka Tatara, PG-13

---

Грязь, главы 11, 12

[Moraine]

Название: Грязь
Автор: Moraine
Бета: самофикс и добрые души
Размер: макси (главы 11 и 12 из 14)
Персонажи: Мунаката Рейши / Суо Микото, Кагуцу Генджи / Хабари Джин, Зенджо Гоки, Мива Ичиген и др.
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Все знают, как появился кратер Кагуцу. Однако Мунакату Рейши, нового Синего короля, официальная версия не устраивает. Он хочет выяснить, что тогда произошло на самом деле. Но некоторые тайны лучше не раскрывать.
Предупреждения: Обсценная лексика, вольное обращение с каноном. Все плохо.

Глава 11

Десять часов вечера. Мунаката выключил компьютер и снял очки – на сегодня хватит. Он потер уставшие глаза, поморгал. Нет, все же это никуда не годится – ему нужны помощники. Задача начальника не в том, чтобы все делать самому. Такой начальник плох и ни на что не годен. Его задача – найти тех, кто будет делать то, что нужно, достаточно ответственных и сообразительных, чтобы им можно было доверять. Вот только где их взять?
Теперь, когда на обычный ворох дел наслоилось ожидание, мутное и тревожное, Мунаката ощущал нехватку людей еще сильнее, чем прежде. Все вместе слишком выматывало, хотя ждать он всегда умел – иначе бы просто с ума сошел со своим семейством. Но, главное, то, что Скипетр мог только ждать, было унизительно. Этакое постоянное напоминание о том, что Синий клан все еще слаб.
Сны, в которых поселился Хабари Джин, тоже не приносили облегчения. Сначала Мунакате удавалось воспринимать их отстраненно – словно старый фильм, окончание которого прекрасно знаешь. Но чем дальше, тем сложнее становилось себя сдерживать, не чувствовать, не сопереживать. В этом не было никакого смысла – прошлое не изменишь. Однако доводы разума не действовали – неуместные сейчас чужие воспоминания въелись в душу.
Нет, лучше подумать о Масутани и Сувабе. Нападут они сегодня или продолжат выжидать? Уже который вечер Мунаката, заканчивая работу, обходил здание и пытался почувствовать хоть что-то. Зенджо-сан и Авашима-кун занимались тем же и тоже впустую. Но опасность была, пусть даже все указывало на обратное.
И есть еще подчиненные. Вопросов они не задавали. Точнее, пока не задавали. Сейчас в штабе осталось человек шесть, самых сильных, способных защитить себя, если случится что-то нехорошее. По крайней мере, хотелось на это надеяться. Остальные временно работали прямо в казармах – не слишком удобно, зато безопасно.
Мунаката надел очки и встал из-за стола. Пора на вечерний обход.
В коридоре к нему присоединился вышедший из бокового прохода Зенджо-сан.
– Авашима-сан осматривает западное крыло, – сообщил он.
Мунаката кивнул. Похоже, снова ничего.
Нынешнему Скипетру выделили старое здание, построенное, судя по стилю, в эпоху Мейджи. Разумеется, его отремонтировали, укрепили, усилили магией. Та же тюрьма в подвале – в каком-то смысле шедевр. Золотые зайцы клялись, что она разве что короля не удержит. Кстати, досадное упущение, потому что, быть может, Мунакате когда-нибудь придется запереть здесь короля или хотя бы попробовать сделать это.
Вот магия Золотого клана, вот – Синего. Их Мунаката чувствовал прекрасно. Но та же магия Золотых Сувабе не остановила. В чем же дар этой девушки? Только ли в воздействии на камни? Швырялась глыбами Сувабе впечатляюще, но отнюдь не это проявление дара убило ее бабушку и одноклассников.
– Кто остался в штабе?
– Пара человек еще работала, когда я заглядывал в кабинеты последний раз.
– Обслуга?
– Все, кроме сторожей, должны были уйти.
Да, нельзя забывать и об обычных людях, работающих на Скипетр.
Мунаката и Зенджо-сан дошли до лестницы на первый этаж. Тишина, пустота – ни малейшего намека на опасность.
– Давайте посмотрим, что у нас там.
Зенджо-сан принялся спускаться первым, словно внизу затаилось что-то, способное угрожать Синему королю. И словно Зенджо-сан был способен защитить Мунакату от этого. Никакой логики! Мунаката покачал головой. Нет, ему никогда не постичь порядки предыдущего Скипетра.
На первом этаже было то же самое, что и на втором. Тишина, спокойствие, залитые ярким электрическим светом пустые коридоры…
Заглянуть в каждую из здешних комнат? Надо, конечно, – этот пункт входил в программу обязательного вечернего обхода, но Мунаката позволил себе на мгновение поколебаться. Да, он устал, ему надоело. Вот слабость прошла, и Мунаката протянул руку к дверной ручке, первой в длинном ряду.
Свет потух.
Мунаката огляделся. Похоже, электричество пропало во всем здании.
– Что…
– Спокойно, может, неполадки с проводкой, – впрочем, в это Мунаката уже и сам не верил. Наконец-то он что-то ощутил. Что-то странное, исчезающе слабое… – На улицу, быстро!
Мунаката выбежал на двор и замер, вглядываясь в темноту – не горели даже уличные фонари. За спиной пыхтел Зенджо-сан. Потом Мунаката услышал, как тот достает катану. Да, Зенджо-сан тоже увидел врага.
Они стояли перед распахнутыми воротами – Масутани Хироши и Сувабе Юка. В густых сумерках Мунаката скорее угадывал их силуэты, но вот магию теперь нельзя было не заметить. Казалось, Масутани светился своей силой. А Сувабе? Снова ничего или…
– Шеф!
Да, теперь Мунаката наконец-то почувствовал.
Всего лишь едва заметный ручеек, еле ощутимое прикосновение, но здание вдруг застонало, словно человек от нестерпимой боли. Оно отзывалось – и отзывалось на магию Сувабе.
– О, боги! – хрипло прошептал Зенджо-сан.
Штаб Скипетра опутывала слабо светящаяся во тьме паутина. Она казалась слишком тонкой и редкой, но Мунаката сразу же понял, что это впечатление обманчиво. Дело было не в силе магии, а в ее сути. Магия шептала, уговаривала, подчиняла. Она хотела одного – чтобы штаб рухнул, чтобы согласился развалиться сам.
Как просто и как изящно!
Дверь с грохотом захлопнулась, словно сработала мышеловка. Здание и стало ловушкой – магия запечатала все входы и выходы. Там же люди! Авашима-кун и те, о ком упомянул Зенджо-сан. Кто они теперь – жертвы или заложники? В кармане зазвонил мобильный – совсем не вовремя.
– Займитесь девушкой, – скомандовал Мунаката. Масутани вроде бы сильнее, так что драться с ним придется самому Синему королю.
Воздух заискрился, запахло, как при грозе. Мунаката закутался в свою магию, как в кокон, и все равно от первого удара тело слегка онемело. Сейчас Масутани не сдерживался – он был сильнее, гораздо сильнее, чем счел Мунаката при их первом поединке. Но король могущественнее любого стрейна.
Все еще надрывавшийся мобильный вдруг резко замолчал, и тут же сбоку раздался смех Сувабе. Волна Синей силы заставила Масутани отпрыгнуть, и Мунаката бросил взгляд на Зенджо-сана и девушку-стрейна.
Та остервенело бросалась на противника. Брусчатка, кирпичи из ограды – Зенджо-сан еле успевал отбиваться. Сувабе таки могла сражаться в полную силу и поддерживать магию вокруг здания. В груди что-то екнуло – следовало это предусмотреть.
Зенджо-сан увернулся от очередного камня и замахнулся катаной. Клинок просвистел возле самой головы Сувабе, и тонкая линия, связывающая девушку-стрейна и штаб, потухла. Все? Ничего подобного! Сувабе действительно не надо было все время воздействовать на здание. Паутина по-прежнему едва заметно поблескивала и шептала. И, осознал Мунаката, штаб слушал и поддавался!
Совсем рядом затрещал электрический разряд, и Мунаката едва успел увернуться. Во вспышках магии и электричества лицо Масутани казалось грубо вырезанной маской хохочущего они.
Мунаката потянулся к Санктуму. Получится ли накрыть им весь штаб? И поможет ли это?
Здание вспыхнуло синевой, снова протяжно заскрипело – на этот раз гораздо громче. Что с людьми внутри? Кажется, Мунаката чувствовал их, но вокруг было слишком много силы, она все затопила, и искорки-жизни подчиненных просто растворялись в ней.
Умри-умри-умри-умри… Упади-раздави… Какой смысл стоять, какой смысл терпеть? Рассыпься, стань пылью на ветру, песком полосы прибоя, гравием дорог…
Шепот просачивался сквозь Санктум, умолял, настаивал, и стены дрожали от его уговоров. Мунаката почти видел, как кладка оседает, трещат, ломаясь, двери и окна, проваливается крыша, как всех тех, кто сейчас внутри, безжалостные камни стирают их в порошок.
От электричества в воздухе у Мунакаты волосы встали дыбом. Белые вспышки – шаровые молнии? – разбились о Санктум, и его поверхность пошла разводами, как мыльный пузырь на солнце. Проклятье, штаб слишком большой! Мунаката никогда раньше не пытался накрыть Санктумом что-то настолько огромное! Это вообще возможно?
Санктум обтекал здание, струился по стенам, потолкам, полу, отдирал паутину Сувабе от перекрытий, просачивался под нее, рвал, но…
Бок обожгла резкая боль. Не отвлекаться!
Масутани рассмеялся, и Мунаката сжал зубы. Ничего серьезного, просто дырка в плаще и… Нет, все же стрейн неплохо его задел.
– Что, сложно сразу и штаб, и себя прикрывать?
Да что же Зенджо-сан так долго возится с Сувабе?
Масутани прав – у Мунакаты уходило слишком много сил. Только магия Синего короля не давала сейчас балкам треснуть, крыше обрушиться, стенам сложиться, как карточному домику. Мунаката ощущал себя так, словно весь вес штаба, всех его камней лег на плечи. По спине скользнул почти позабытый уже холодок. Давно Мунаката не чувствовал себя… беспомощным. Глупости! До беспомощности еще далеко.
Сумерки снова разорвали вспышки молний. Это оказалась больнее, чем в прошлый раз. Мунакату качнуло, и он упер саблю в землю, чтобы не упасть.
Стрейну никогда не победить короля… Правда?
Каменная глыба с грохотом раскололась об остатки Санктума, но мелкие куски ослабевшая магия не удержала. Они впились в лицо, один распорол щеку совсем возле глаза.
Гордая Сувабе стояла, опираясь одной ногой на валявшегося на земле Зенджо-сана.
– Эй, Хироши, прикончи ублюдка! – звонко крикнула девушка-стрейн. – Он мешает мне обрушить этот сарай!
Плохо. Вот теперь – плохо! И как же будет глупо, если нового Синего короля все же убьют стрейны.
Мунаката стиснул зубы, вырвал клинок из земли и встал в стойку. Девчонку надо убить первой. Тогда, может, ее магия развеется.
Сувабе засмеялась и раскинула руки – снова грохот и клубы пыли. И тут же затрещали молнии Масутани. Черт! Мунаката впервые использовал всю свою силу – полностью, до конца. И – снова этот мерзкий холодок! – ее не хватало. Нет! Хватит!
Мунаката оскалился, ощутив, как по лицу потекла кровь.
К черту! Все – к черту! Он убьет этих двух стрейнов! И если придется, заберет их с собой в ад!
Сейчас!
Ночь взорвалась огнем. Шквал пламени обрушился на двор, сжигая воздух и заставляя камни плавиться. Мунаката рухнул на колени, закрывая лицо. Остатков Санктума едва хватило, чтобы не занялись одежда и волосы.
– Убей девчонку! – заорал Мунаката из последних сил, не надеясь, что Суо услышит.
Масутани тоже упал. Он начал было подниматься, но Мунаката рванулся вперед и снова повалил стрейна. Масутани попытался вывернуться. Не удалось – свою добычу Мунаката отпускать не собирался. Он уселся верхом на Масутани и ударил его в лицо, а потом еще раз и еще, не давая прийти в себя и сосредоточиться.
Пламя завыло и заметалось, кто-то завизжал, так истошно и надрывно, что зазвенело в ушах. А Мунаката все бил и бил и не мог остановиться. Санктум словно одобрял его, давал новые силы. Теперь Мунаката удержит здание и никто не погибнет!
– Эй, Мунаката!
Кто там еще? Нельзя отвлекаться!
– Мунаката! – рявкнули совсем рядом. – Девчонка мертва.
Он замер. Слова почему-то было тяжело воспринимать. Мертва… Так вот почему стало легче!
Мунаката замер, медленно разжал кулаки. Руки болели. Впрочем, болело все тело, а еще было холодно, несмотря на огонь вокруг. Но это неважно. Главное – чужая магия слабела. Шепот стал почти беззвучным, зато Санктум самого Мунакаты светился синим, тек, и усталое здание, согласившись постоять еще, снова погружалось в сон. Почему-то от этого хотелось плакать. Просто… это усталость и облегчение. Скоро пройдет.
– Рад, что ты пришел, Суо, – язык ворочался во рту с трудом, но слова удалось произнести четко.
– Дебил, – припечатал тот. – Ты сейчас в обморок свалишься.
– Нет. Дай мне руку.
Масутани завозился и застонал. Хорошо, что он жив – кажется, Мунаката позволил себе увлечься.
– А еще ты псих, – руку Суо все же протянул. Она оказалась потрясающе теплой и твердой, живой.
– Я слишком сильно разозлился. Прошу прощения.
– У кого ты его просишь-то?
Мунаката выпрямил ноги и заставил их не дрожать. Все хорошо, все закончилось. Почти закончилось.
– Где моя сабля?
Суо протянул клинок, который держал в другой руке.
Мунаката с удовольствием сжал пальцы на рукояти и приставил саблю к шее Масутани.
– Идея была просто отличная, – Мунаката вцепился в ладонь Суо, словно она была единственной связью с реальностью. – И у Сувабе-сан действительно уникальные способности. Уговаривать дома распахивать двери, рассказывать, где в них спрятано что-то ценное, обрушиваться, наконец… Надо обладать огромным талантом, чтобы уговорить кого-то… или чего-то совершить самоубийство. Золотые были бы потрясены. Но они не знали о существовании Сувабе-сан. Или не узнали, потому что кто-то его скрыл?
Масутани промолчал.
– Со штабом Скипетра Сувабе-сан пришлось повозиться, да? Употребить все свое красноречие или как оно называлось? И при этом не привлечь мое внимание. К тому же вмешались Золотые, хотя вы это и предвидели. Но вы все же дождались – здание поддалось.
Мунаката перевел дыхание. Сесть бы, а еще лучше – прилечь.
– Заставить короля одновременно защищать огромный штаб и находящихся в нем людей и отражать нападение сразу двух стрейнов… Знаете, мне в какой-то момент показалось, что у вас получится.
Лицо Масутани дрогнуло, потом он поморщился и выплюнул изо рта кровь.
– Признаю, я был самонадеян. И, признаю, сейчас мне больше всего хочется заставить вас пожалеть о том, что вы вообще появились на свет, Масутани-сан.
Теперь уже пальцы Суо впились в ладонь Мунакаты.
– Кто придумал весь этот план? Кто использовал вас? Кто привел вам Сувабе? Кто заставил предать своих людей?
Масутани осклабился:
– А пошел ты!
– Я могу снова отдать вас Золотым. Вы правда думаете, что сбежите от них третий раз?
Опять тишина и ненависть, такая явственная, что Мунаката ощущал ее всей кожей. Нет, Масутани не рассчитывал на очередной побег – он готов был умереть. На мгновение внутри вспыхнуло дикое желание отобрать у него эту спасительную смерть – пусть живет долго-долго и чертовски мучительно, умоляя о ней как о высшей награде.
– Или я займусь вами сам, – о, Мунаката мог бы отомстить, отыграться за каждое мгновение этой ночи! Действительно мог, но… Просто тогда он перестанет сам себя уважать. Хотя Масутани это вряд ли поймет.
– Сопляк!
– Это я уже слышал. А вы – предатель.
Слышать о своем предательстве Масутани было больно. Это Мунаката чуял – он всегда умел различать чужие слабости.
– Вы настолько ненавидите королей, что ради мести предали своих? Любопытно, это касается всех нас или только Синих?
– Да все вы, суки, одинаковы!
– У вас такой богатый опыт общения с королями?
– Мне хватит.
Этот утомительный разговор все больше становился бессмысленным. Что же делать с Масутани?
– Я все равно узнаю, кто ваш хозяин, так или иначе. И доберусь до него.
– У тебя руки коротки, – прошипел стрейн.
Мунаката вскинул голову:
– У меня, Синего короля, руки коротки? Справиться с вами? Или… с вашим хозяином?
Стрейн дернулся.
Как интересно!
Догадка озарила разум не хуже молнии Масутани. Быть не может! Но… это многое объясняло. Большой опыт общения с королями, да? А если этот опыт включает не только Золотого и предыдущего Синего? Тогда кто из… Мунаката бросил на стрейна быстрый взгляд. Нет, не признается – такие не признаются. И даже если Масутани вдруг передумает, велик шанс, что ему просто не дадут дожить до признания. Так что возвращать Масутани Золотым не имеет смысла и даже опасно. Значит, придется решить эту проблему самому и самому же искать ответы. Впрочем, не так уж это и сложно, если отбросить явно не подходящие варианты.
Мунаката отпустил руку Суо и перехватил саблю. Глаза Масутани расширились, а потом он хрипло хохотнул:
– Ну-ну, мальчик.
Вероятно, он думал, что Мунаката не решится, что струсит или просто дрогнет рука… Кто знает? Но Мунаката шагнул вперед и вонзил саблю в лежащего на земле человека. Нет, стрейна, а потому с клинка на тело потекли синие блики – для надежности. Все, конец. Это оказалось до странного легко, как будто не всерьез.
– Суо, – его тепла дико не хватало, но Мунаката отступил еще немного. – Ты… убивал еще кого-то, кроме Сувабе-сан?
– Той девчонки? – Суо полез за сигаретами и закурил. – Случалось. Так, пару совсем оборзевших уродов.
Значит, только Мунаката тут лишился, хм, невинности.
– Этого не было в твоем деле.
– Ну запиши. Ты как вообще?
– Уже неплохо, – по-прежнему хотелось лечь и закрыть глаза. Если бы Красный король не успел, если бы, если бы, если бы, если бы…
– Мунаката, не уплывай!
Так, надо решить вопросы… несколько очень важных вопросов…
– Ты как тут очутился?
– Ты мобильник не брал. А Изумо кое-какие новости принес. Ну я и решил заглянуть, поделиться…
– Ты беспокоился?
Суо нахмурился. С этим выражением на лице и сигаретой в зубах он выглядел уморительно.
– Нет, ты точно рехнулся.
Ничего подобного! Мунаката просто устал. Да, и с телом Масутани надо что-то сделать. А еще Сувабе. Оказывается, обгорелый труп – гораздо более неприятное зрелище, чем полагал Мунаката. Все же люди, стрейны… Все так легко умирают! И его клансмены погибли бы, если…
– Изумо сказал… Ты меня слушаешь?
Мунаката кивнул, но Суо почему-то раздраженно выдохнул.
– Зенджо-сан! – точно, надо проверить, что с ним! Наконец-то мысли начали успокаиваться.
– Знаешь, Мунаката, совершенно незачем строить из себя героя.
– Ты о чем? – слава богам, Зенджо-сан дышал и уже приходил в себя. Мунаката встал возле него на колени.
– О том, что ты сейчас похож на игрушку, у которой завод кончается. Стремно смотреть.
– Все хорошо, – веки Зенджо-сана задрожали.
– Ты первый раз убил, да?
– Какая разница?
– Большая. Первый раз всегда мерзкий. Самый мерзкий из всех мерзких разов.
– Ты преувеличиваешь.
Зенджо-сан слабо застонал и открыл глаза.
– Да ни хрена! – буркнул Суо, но Мунаката сосредоточился на Зенджо-сане.
– Как вы?
Зенджо-сан коснулся рукой головы, снова застонал и попытался сесть.
– Лучше не шевелитесь. Сейчас здесь будет кто-нибудь… из своих.
Своих – живых и невредимых.
– Враги… – выдохнул Зенджо-сан.
– Мертвы. Мы победили.
– Эй, Мунаката! Если все у вас хорошо, я пойду, – произнес за спиной Суо.
Услышав чужой голос, Зенджо-сан резко сел:
– Это… – на его лице удивление смешалось с бешенством.
– Все в порядке. Красный король мне помог.
– Нет! – теперь там появились неверие и почти испуг. Зенджо-сан вдруг схватил Мунакату за руку, хотя раньше никогда не допускал такой фамильярности. – Вы не… Красный король не может помочь!
– Тем не менее, он помог, – Мунаката мягко, но решительно высвободил руку. – Если бы не Суо, мы с вами не дожили до утра.
Зенджо-сан упрямо помотал головой:
– Нет, вы не понимаете!
Мунаката вздохнул. Как же он устал! У него сейчас просто не было сил думать над словами Зенджо-сана.
– Мы не будем это обсуждать. Суо, ты…
Мунаката повернулся и понял, что Красный король уже ушел. Жаль…
От штаба к Мунакате уже спешили люди. Его люди, его клансмены.
Все закончилось. Нет… если Мунаката правильно понял, все еще только началось.
* * *
Хабари подпер раскалывающуюся голову рукой и попробовал сосредоточиться на лежащим перед ним документе. Бесполезно – мысли расползались, словно улитки. Нет, он не должен показывать, что что-то не так. Что все не так! Хабари спихнул осточертевший лист на пол и спрятал лицо в ладонях. Кожа показалась обжигающе горячей. Как пламя, как… Об этом нельзя думать!
Во всем происходящем была странная ирония. Очень злая ирония. Почему сейчас? Почему именно тогда, когда Хабари, наконец, впервые почувствовал себя… свободным? Он просто посмел делать то, что ему хотелось. Неужели это преступление? Почему цена за эту маленькую, в сущности, свободу должна быть так высока?
Боль растеклась под черепом, переместилась от затылка к виску и затихла, притаилась, чтобы через некоторое время напомнить о себе снова. Боги, как Генджи это выносит? Хабари невольно поднял глаза на невидимый сейчас Дамоклов меч. Уже заметно? Если явить его сейчас, то обратит хоть кто-то внимание, что с клинком что-то не так? Что он начал разрушаться? Или еще рано? Но тогда сколько еще ждать, пока все…
Когда это началось? В тот миг, когда раны на теле перестали быстро заживать, или еще раньше? Генджи прав – это ненормально, они свихнулись, поэтому Дамоклов меч и не выдержал. Хабари ошибся, но в чем? Он не понимал, он чувствовал себя зверем, загнанным в угол.
Бесцветный король считал, что Хабари может помочь Кагуцу Генджи. Но ничего не вышло, Хабари все только усугубил – теперь в этом уже нет сомнений. Чем больше они с Генджи встречались, тем быстрее тому становилось хуже. И почему Хабари этого не замечал? Может, не желал замечать?
Все правильно – он толкнул Генджи на самое дно, в самую грязь и рухнул туда же.
В дверь постучали. Больше всего Хабари хотелось послать неведомого визитера к черту, но он стиснул зубы. Нельзя. По крайней мере, пока ситуация с Красным королем и его кланом не разрешится. Хоть как-то не разрешится.
– Войдите, – Хабари сел прямо и сложил руки перед собой. Проклятье, он забыл о несчастном листке! Но нагибаться за ним было поздно.
– Джин-сама! – разумеется, Зенджо! Как же он… надоел этим своим беспокойством! Как все они надоели! Акеми-сан, Шиотсу-сан, Шимада-сан, Иное-сан… Ходят и заглядывают ему в лицо полными надежд глазами, ждут, что их обожаемый король что-нибудь придумает! Боги, да с чего они вообразили, что он все и всегда будет решать за них?
– Я слушаю, Зенджо, – вышло непривычно сухо, и у Зенджо тут же стал вид, как у побитой собаки.
– Прошу прощения, – он нагнулся, поднял упавший лист и положил его на край стола. – Я по поводу братьев Минато.
Ах да, близнецы Акито и Хаято.
– Это была глупая затея.
– Джин-сама?
Хабари очень хотелось сказать, что с таким лицом Зенджо выглядит просто нелепо. А еще захотелось наорать и выставить вон. Почему даже сейчас он не сделает то, что хочется? Почему он снова заставляет себя надеть эту маску лживого спокойствия и ровным голосом произносить:
– Инициировать детей было глупостью. Я жалею, что вчера согласился с доводами клана.
– Мне кажется… – Зенджо нахмурился, – что в этом решении больше плюсов. Мы их защитим, они сами себя защитят. Красные…
– Эти дети, даже инициированные, против Красных не продержатся и мига. А получить силу в таком возрасте… – Хабари оборвал себя. Теперь, когда и его Дамоклов меч начал разрушаться, что случится с Синими? Боги, надо что-то придумать!
– Мы вчера все это обсуждали, – осторожно сказал Зенджо.
Обсуждали. Сидели и говорили, говорили, говорили… Воздух казался таким спертым, что Хабари в какой-то миг показалось, что он задохнется и упадет замертво. И голова… Как же она вчера болела!
– Я помню. Кажется, Шиотсу-сан хотел отвезти мальчиков к родне?
– Да, ненадолго. Их бабушка очень просила. Шиотсу-сан поехал с ними, он присмотрит за детьми и начнет их учить.
– Пусть делает, что хочет, – слова вырвались почти против воли, но сил жалеть о сказанном не осталось.
– Джин-сама… вы хорошо себя чувствуете?
Нет, отвратительно! Но Зенджо этого не понять. Только Генджи видит Синего короля насквозь и знает, что ему нужно. Но Генджи… Сколько Хабари его уже не видел? Дней семь? Тогда, их последнюю, такую глупую встречу в какой-то миг Хабари захотелось сказать Генджи про свой меч. Сказать про то, что они теперь действительно одинаковые. Но, наверное, к лучшему, что Генджи его оборвал. Какая разница – одинаковые они, разные? Теперь все едино.
– Я просто немного устал. Это пройдет.
Зачем он снова лжет? Но кому станет легче от правды? Даже если вывалить на Зенджо все – и что его король совсем не так идеален, как тот вообразил, и что его король трахается с буракумином, и что меч его короля… То что?
Зенджо по-прежнему взирал с такими беспокойством и обожанием, что Хабари замутило.
Ну что ему надо? Это ведь тоже ненормально – пялиться так на другого человека, будь он хоть трижды король! Может, Зенджо просто-напросто хочет его трахнуть? Как сказал бы Генджи, присунуть? Все эти ахи и охи, благородные самураи, чистые помыслы и чистые дела – все это просто чушь, шелуха? А на самом деле… Проклятье, нельзя так думать – иначе точно лишишься рассудка.
Но как же хочется сказать: «Уходи, ты мне надоел»
В дверь громко постучали, и Хабари невольно перевел дыхание.
– Джин-сама!
– Да, Шимада-сан.
– Красный король, Джин-сама! Кажется, он сошел с ума!
– Где? – Хабари резко поднялся.
– На другом конце города, у старых складов.
Хабари прикрыл глаза и попробовал сосредоточиться. Если меч Генджи материализовался, он его почувствует. Да, красный огонек ощущался еле-еле, но он был, а значит, где-то разверзся ад.
– Я отправляюсь туда. Что остальные Красные?
– Они… – Шимада-сан ненадолго замялся, – сами напуганы. Никогда раньше не видел… В общем, мы начали эвакуировать из ближайших районов людей, а они нам помогают.
– Хорошо, – что же случилось с Генджи? – Пусть помогают, но следите за ними. Не хватало, чтобы кто-нибудь из них тоже сошел с ума, как этот их…
Проклятье, он уже умудрился забыть имя человека, убившего Ясунори-сана и Харуку-сан!
– Да, Джин-сама!
… Когда они прибыли на место, Хабари вспомнил давнишний сожженный квартал. Так же чернели остовы домов и каких-то хозяйственных построек, но вместо той страшной тишины в воздухе висел гул. Полицейские вели куда-то перепуганных людей, завывали пожарные сирены, кто-то бранился, кто-то плакал…
– Пока никто из гражданских не пострадал, – сообщил вынырнувший из толпы Иное-сан. У него за спиной к удивлению Хабари маячил Ким.
– Это хорошо, – Хабари поймал взгляд корейца. – Что случилось с Красным королем?
Ким выглядел непривычно мрачным и почти злым. Но злился он не на Синих:
– Не знаю я… Хабари-сан.
Ким не хотел говорить с Синим королем и одновременно не видел иного выхода – Хабари кожей ощущал исходящее от него беспокойство за Генджи.
– В общем, он разозлился. Как обычно – начал орать на Рю и вдруг взял и снес половину нашего штаба, а потом пошел сюда. И Генджи-сама словно не слышал никого. Мы ему и кричали, и остановить пытались, а он только кидался в нас пламенем. Тут мы и поняли, что Генджи-сама так полгорода спалит.
– Понятно, – Хабари посмотрел на пламя, рвущееся в небо из-за развалин какого-то склада. Прямо над ним в небе плыл Дамоклов меч – скорее, обломки меча, еще каким-то чудом державшиеся вместе. По спине пробежала дрожь. Почему этот разрушающийся клинок выглядел настолько жутко? – Давно Кагуцу там?
– Уже минут десять как, – Ким ненадолго закусил губу, а затем продолжил: – Там небольшой парк. Никаких домов, слава богам.
– Да, повезло. Есть вести от Золотых?
Иное-сан покачал головой. Что же, может, и к лучшему.
– Я пойду к Красному королю, – и что дальше? Что ему надо будет сделать? В каком состоянии сейчас Генджи?
– Джин-сама! – разумеется, Зенджо.
– Я пойду один – для остальных это слишком опасно. Зенджо, тебя это тоже касается. Помогайте эвакуировать людей – это сейчас самое важное.
Хабари положил руку на рукоять сабли и пошел вперед.
В голове билась только одна мысль – если Генджи действительно сошел с ума, сумеет ли Хабари его убить?
По обе стороны выл и метался огонь. Выпавший пару дней назад снег растаял от царившего тут жара, стек в лужи и превратил землю в черную грязь. В ней скользили ноги, и пару раз Хабари лишь чудом не упал.
От парка не осталось ничего – только скелеты деревьев и груда обгоревших досок, наверное, бывших беседкой. Генджи стоял как раз возле них и смотрел на высохший пруд. Хабари видел его профиль на фоне пламени – четкий, словно вырезанный из черной бумаги.
И что теперь?
– Генджи!
Красный король медленно повернулся. Его лицо действительно было черным, наверное, из-за сажи, носившейся в воздухе. На нем двумя горнилами пылали глаза. Нет, это не Генджи, это чудовище, принявшее его облик!
Хабари отбил обрушившийся на него шквал пламени. Отбил легко, потому что Красный король ударил не в полную силу. Наверное, он решил, что это какая-то надоедливая мошка.
– Генджи! – еще раз позвал Хабари.
Он не заметил, как Генджи оказался рядом: мгновение назад Красный король еще стоял возле обгоревших досок, и вот он уже тут. Пламя обожгло кожу, а в горло вцепились чужие руки и сжали изо всех сил.
– Генджи, – получилось только прохрипеть.
Тот не слышал и, кажется, не видел. На Хабари смотрел незнакомец.
– Гори, – вдруг шепнул Генджи.
Хабари обхватил его руки своими. Синяя сила рванулась наперерез Красной. Хватка на горле ненадолго ослабла, но потом Генджи снова сжал пальцы.
– Гори!
– Генджи!
Вокруг заплясал огонь, облизывая одежду, подбираясь к волосам. Что делать? Достать саблю и убить? Или Генджи еще можно привести в чувство? Ноги Хабари поехали, он зашатался и упал, увлекая за собой своего… все же противника?
– Генджи! Прекрати!
Они рухнули в самую грязь. Хватка на горле снова ослабла, и Хабари вырвался, оказался сверху и уперся Генджи в грудь.
– Ты меня слышишь?
Генджи ударил его в лицо. Все вокруг зазвенело, а когда Хабари пришел в себя, он снова валялся на спине в грязи, а Генджи навалился и перехватил его руки.
– Генджи! Приди в себя! Ты разрушишь весь город!
Синяя сила заставила его ненадолго отпрянуть, а потом Генджи снова схватил Хабари и впечатал в землю.
– Гори… – это прозвучало почти… вопросительно?
– Генджи, я не хочу тебя убивать!
Измазанная рука легка ему на щеку, спустилась по скуле, замерла у подбородка.
Хабари смотрел в по-прежнему пылающие глаза, пытался отыскать там хоть что-то – малейший намек на узнавание. Почему-то ему не было страшно. Глупо, конечно – с чего он решил, что Генджи его не убьет? Почему он вообще так уверился, что значит для Генджи хоть что-то?
Что же ему сказать? Как до него достучаться?
– Генджи, подумай о своих людях!
Красная и Синяя силы столкнулись так, что воздух, казалось, завибрировал.
У Хабари на миг заложило уши, и он сглотнул. Генджи его больше не душил – просто размазывал по лицу грязь и давил-давил-давил своим огнем.
– Ким! Подумай о Киме!
Нет, не помогает. Кто же еще? Почему он так мало знает о Генджи?
– Эри-сан! – как же Хабари мог забыть ту пожилую женщину, которую обнимал Генджи? Кажется, это был единственный раз, когда он смотрел на кого-то с нежностью. – Ты же не хочешь, чтобы Эри-сан погибла?
Пламя дрогнуло.
Хабари обхватил ладонями лицо Генджи.
– Ты ведь не причинишь зла Эри-сан?
Красная сила ослабла – совсем чуть-чуть, но Хабари хватило, чтобы приподнять голову и коснуться губ Генджи своими.
– Все хорошо.
Генджи замер.
– Джин?
– Да, я тут.
– Джин, – Генджи впился ему в губы ответным поцелуем. – Джин.
– Отпусти пламя.
– Джин, – это походило на укусы. Нет, это и были укусы. На языке отдалась металлическим привкусом кровь. Плевать, главное, Генджи отозвался! Хабари обхватил его руками за шею, позволяя кусать себя, подставляя шею, чувствуя, как знакомо зубы впиваются в кожу.
Пламя больше не давило и не жалило. Но оно все еще звенело от напряжения – иного, чем прежде. И Синяя сила пела вместе с ней.
Генджи рванул на Хабари плащ, с мясом вырывая пуговицы.
Боги, что они творят?
Хабари схватил Генджи за волосы, притянул к себе. Его глаза стали обычными, черными. И еще голодными.
– Мой, – шепнул Генджи. Хабари кивнул.
Красный король пришел в себя? Гроза миновала? Надолго ли?
Пока еще не разрушившийся Дамоклов меч таял в небе.
Генджи продолжал рвать на нем одежду. Зимний воздух лизнул голую кожу, и Хабари невольно поморщился, но тут же сверху навалился Генджи – горячий, как и всегда. От резких толчков под спиной захлюпало, стало мокро. Кажется, они уже валялись не в грязи, а в луже из талого снега.
Хабари запрокинул голову и выгнул шею, снова и снова позволяя Генджи оставлять на ней следы. Как же он соскучился! Безумно соскучился!
– Ах! – Генджи опять прокусил кожу до крови. Хабари распахнул глаза и замер.
Среди почти утихшего пламени у обгорелого дерева кто-то стоял. Стоял и смотрел прямо на них с Генджи.
Кажется, сердце пропустило удар. Хабари не мог остановить Генджи. Тот уже двигался в совсем безумном темпе, стонал, шипел и вскрикивал. Еще немного, и…
Хабари закрыл глаза.
– Джин-Джин-Джин… – Генджи мелко подрагивал, успокаиваясь, гладил его волосы, хватал за руки.
– Я здесь.
Хорошо, что Генджи ничего не заметил. Сложно сказать, что бы он тогда вытворил.
Плохо, что Хабари узнал человека у дерева.

Глава 12

Затея была идиотской, но Микото на нее согласился. Сложно сказать, почему. Может, он действительно беспокоился об этом Синем полудурке, хотя сейчас Мунаката не походил на человека, за которого стоит переживать. Это тогда, после драки с двумя стрейнами, он выглядел… нет, не то чтобы испуганным или растерянным, скорее, удивленным. Словно не ожидал, что с ним может случиться подобное.
Когда Микото рассказал Изумо о том, что произошло у штаба Скипетра, тот только улыбнулся и заметил, что Синему королю такое душеполезно. Ну да, наверное.
Впрочем, прошла пара дней, и Мунаката неожиданно самолично завалился в «Хомру» и вывалил на Микото идею – съездить к кратеру Кагуцу. Изумо, услышав это предложение, даже ненадолго потерял дар речи.
Дико хотелось отказаться, но Мунаката был прав – надо поставить в этой истории точку. Дойти до конца, если понадобится. Поэтому вместо того, чтобы сидеть на любимом диване, Микото торчал в лодке посреди океана. Ладно, не посреди. Всего лишь в заливе, образовавшемся на месте кратера.
Нет, все же идиотская затея. Изумо тогда аж пальцем у виска покрутил. Хотя, кажется, его больше волновало, что Микото проторчит целый день в обществе Синего короля, от которого совершенно неясно, что ждать. Вернее, вполне себе ясно – ничего хорошего. Прекратила весь этот детский сад Анна, неожиданно заявившая, что Микото это надо. С этим аргументом даже Изумо поспорить не мог.
А еще любопытно, что сказал по этому поводу Золотой король? Впрочем, Мунаката как-то умудрился его уломать. Иначе с чего бы их встретили явно недовольные, но очень вежливые типы то ли из сил самообороны, то ли из военной полиции – Микото в этих шарашках ни черта не разбирался, проводили докуда надо и даже выдали лодку?
День был замечательный – солнечный и жаркий, идеальный для середины лета. В такой надо на пляже валяться, а не грести, как проклятый, и пялиться на высовывающиеся из воды руины зданий и горы вывороченной земли.
– Сейчас тут почти… живописно, – Мунаката в кои-то веки был в гражданском, а не вечной униформе и смахивал на модного хлыща из Шинджуку. Не хватало разве что темных очков на носу. – Я видел фотографии сразу после инцидента – это походило на лунный пейзаж. Пепел, оплавленная земля…
Да, теперь на склонах кратера зеленела трава и тянули к небу ветви тонкие деревца. Всюду жизнь, блин.
Микото покосился на поднимавшееся из воды изрядно покосившееся здание. Кажется, когда-то это был кондоминиум. Что случилось с его жильцами? Успели эвакуироваться, погибли? Может, если подплыть ближе и залезть внутрь, там отыщутся обгорелые трупы? Нет, глупости. Следов огня на доме нет, значит, никого там не сожгли. А тела, если они были, наверное, вывезли. Или все сожрали чайки.
– Почему ты такой мрачный?
– Потому что, как ни крути, мы с тобой приперлись на кладбище.
Мунаката улыбнулся – немного натянуто, словно нервничал. Это Мунаката-то? Да ладно!
– Ты веришь, что по ночам тут над водой носятся неуспокоенные души?
– Призраков не существует, – фыркнул Микото, бросив на Мунакату еще один взгляд. Нет, вроде все с ним нормально.
Лодка легко скользила между развалинами. Время от времени налетал ветерок, и вода покрывалась легкой рябью, а потом океан снова успокаивался. Тогда, если перегнуться через борт и вглядеться, можно было увидеть, как стены торчавших из океана домов уходят в глубину и теряются во мраке.
– Тут не так глубоко, – заметил Мунаката.
– Да неужели?
– Все ушло под воду в считанные дни. После этого на дно кратера несколько раз погружались – я читал документы. Правда, толку от этого оказалось мало.
– На что там пялиться-то было? Развалины, трупы… Хорошо, что тут все затопило.
Мунаката кивнул:
– Вода очищает.
Да, вода тоже способна очистить. Или, по крайней мере, скрыть.
– Ладно, мы здесь. Что дальше?
Мунаката не ответил. Он сидел на корме и оглядывался по сторонам с таким видом, будто искал ответ на какой-то мучивший вопрос. Нет, Микото не показалось – Мунаката действительно был напряжен. Что же он тут видел?
Светлый камень, пятна мха и трава, черные тени, искрящаяся вода, чайки на руинах. Микото тоже заставлял себя смотреть и запоминать, потому что ему как никому нельзя забывать все это.
Наверное, когда наступит конец света, весь мир будет именно таким – как это место, где Синий король не сумел вовремя остановить Красного. В этом все дело? Поэтому Мунаката озирается, выискивает тут что-то? Потому что вокруг них сейчас – ошибка его предшественника?
Все верно – в том, что появилось это место, как ни крути, виноваты двое.
Микото отпустил весла и потряс уставшими руками. Черт, вот почему грести должен он? Последний раз Микото брался за весла… когда ж это было-то? И лодки он всегда терпеть не мог.
Мунаката вдруг встал, и чертово суденышко закачалось.
– Эй, поосторожнее. Утопить нас хочешь?
– Суо, ты что, плавать не умеешь?
– А?
Мунаката стащил через голову рубашку и принялся методично ее складывать.
– Ты чего? – выдавил Микото.
– Собираюсь нырнуть. Не хочешь составить мне компанию?
– Ты спятил!
Этот придурок пожал плечами и стянул брюки, под которыми оказались плавки. Значит, с самого начала планировал полезть в воду. Вот больной!
– Хочу найти одно место.
– На дне?
– Разумеется. Так присоединишься?
– Ни за какие коврижки!
– Все же не умеешь плавать.
Черт, если бы они не были в этой поганой раскачивающейся лодке!
– Умею, но сюда не полезу. Тебе-то что приспичило?
Мунаката снял очки и прищурился:
– Помнишь парк с храмом, куда любил приходить Хабари Джин? Кагуцу там тоже бывал.
– Угу.
– Мне наконец-то раздобыли один старый альбом с видами города. Знаешь, на фотографиях это место кажется совсем другим, чем в воспоминаниях Хабари. Наверное, все дело в особенностях человеческого восприятия, – Мунаката аккуратно положил очки поверх одежды. – Теперь мне очень хочется увидеть это место воочию.
Если бы не эта каменная серьезность, Микото решил бы, что Мунаката валяет дурака. Но того, похоже, действительно припекло. Микото покосился за борт.
– Как ты собираешься его найти?
– Теоретически мы сейчас должны быть прямо над ним. Если я все правильно рассчитал, конечно.
– Мунаката, это ж почти эпицентр. Тут ни хрена не могло остаться.
– Не узнаю, пока сам не увижу.
Черт, странно внезапно оказаться в роли гласа разума.
– Если тебе ногу сведет или акула за задницу тяпнет, не буду тебя вытаскивать!
Мунаката приподнял бровь:
– Тут нет акул.
Ну и пусть топится!
Мунаката покачал головой, а потом рыбкой нырнул с кормы. Ловко, ничего не скажешь! Микото прикрыл лицо от полетевших брызг. Соленые, черт!
Лодка, разумеется, закачалась, как безумная. Блин-блин-блин… Микото ухватился обеими руками за борта и осторожно сполз с банки на дно. Вот так, можно выпрямить ноги. Край банки, разумеется, тут же впился под лопатки. Ну почему в этой паршивой лодке все так неудобно? Не посидишь, не полежишь? А стоит хоть чуть пошевелиться, как она тут же начинает дергаться, как припадочная?
– Хей, Суо! – Мунаката вынырнул метрах в десяти. – Не передумал?
– Иди в жопу!
Этот придурок снова скрылся под водой. Ладно, если ему станет от этого спокойнее, то пусть хоть весь день ныряет. В каком-то смысле… Да не в каком-то! Микото прекрасно Мунакату понимал. Правда, понимать мало. Микото затылком ощущал невидимый сейчас меч – невидимый, но все равно разрушающийся. Кагуцу думал, что если будет осторожен, то протянет долго. Микото последние года два считал так же. Кагуцу не предусмотрел появления в своей жизни Хабари Джина. А что упустит сам Микото? И что ему тогда делать?
Микото осторожно пошевелился. Лодка почти не закачалась – вот так лучше. Еще немного, еще. Он перелез через банку на нос, просунул под нее ноги и вытянулся на дне в полный рост. Отлично! Солнце, правда, теперь лупило в глаза, но их можно чем-нибудь прикрыть. Микото стащил с себя футболку, сложил в несколько раз и пристроил на голове. Еще лучше. Теперь надо расслабиться и ни о чем не думать. Главное – не заснуть. А то точно прочухаешься посреди океана.
Чайки кричали, волны слабо бились о борта… Кажется, Мунаката снова вынырнул и что-то проорал…
Микото вслепую нашарил пачку в кармане джинсов, вытащил сигарету, закурил. Если только забыть, что прямо под тобой в глубине воды разрушенный город, то можно подумать, что ты в раю.
Сигарета закончилась до безобразия быстро. Микото отбросил ее прочь.
– Море загрязняешь?
Лодка закачалась, и Микото сдвинул футболку с глаз. В левый борт обеими руками вцепился Мунаката.
– Вот такой я плохой. Ну как, нашел что-нибудь?
Мунаката, тяжело дыша, помотал головой.
– Там темнее и глубже, чем я думал. И разрушено все очень сильно. Надо попробовать еще раз.
– Слыш, Мунаката, заканчивай. Я не знаю, как водичка, но морда у тебя сейчас такая же синяя, как твоя униформа.
– Да, тут свежо, но все хорошо. Я в школе и университете был…
Микото приподнялся и ухватил его за предплечье. Разумеется, кожа у Мунакаты оказалась холодной.
– А ну вылезай! Тоже мне, ловец жемчуга.
Тот закатил глаза, но подчинился.
Подлючая лодка снова принялась раскачиваться. Мунаката тяжело шлепнулся на дно, завозился.
– Полотенце, ты, как я вижу, не взял?
И кто здесь после этого балда?
Мунаката тоже пролез под банку и вытянулся рядом, паскудно ухмыляясь.
– У меня есть ты. Сейчас согреюсь.
Вот бы схватить его и снова в воду!
Микото фыркнул и отвернулся, чуть не уткнувшись носом в борт. Зря! К спине тут же прижалась мокрая спина Мунакаты.
– Твою мать!
– Тсс, не ругайся. Так приятно.
Микото приподнял голову и узрел покрытый гусиной кожей локоть. И этот человек ему лекции об ответственности и благоразумии читает? Хотя, кажется, Микото уже начал кое-что понимать насчет Мунакаты и его закидонов. Ему определенно подходило замечательное словечко «упертый», а еще лучше – «одержимый». Такой, если приспичит, и нырять в кратер до ночи будет, и на небо за луной полезет. Да, подобного врага никому не пожелаешь! А вот, кстати, кем тогда приходится этот шибанутый Синий король самому Микото? На заброшенной стройке было легко назвать его врагом. Но что на самом деле представляют собой их отношения?
Мунаката притих. Микото тоже молчал. А что говорить? Он вроде и до этого все прекрасно осознавал, но сейчас понимание того, что рано или поздно меч разрушится, а этот парень за спиной попробует самого Микото убить, на миг словно оглушило. Настолько оно было четким и болезненным.
– Ты как печка, – сонно прошептал Мунаката.
– За обогрев платить принято, – Микото снова лег на спину, отпихнув обнаглевшего Синего короля. Тот возмущенно заморгал, но потеснился. – Ты правда ничего не разглядел?
– К сожалению, – Мунаката оперся на локоть. – Глупая была затея. Но… – он подул на упавшие на глаза пряди, уже почти высохшие, – мне еще очень хотелось удрать ненадолго из Шизуме.
– Что, твой однорукий тебя заел?
Мунаката послал Микото вопросительный взгляд.
– Он так проникновенно орал о том, какое зло – Красные короли.
– А… – Мунаката слегка прищурился. – У него… были свои резоны. Впрочем, неважно. Нет, мне просто надо было подумать обо всем, что случилось.
– И как, получается? Подумать, в смысле?
– Вполне.
Микото снова полез за сигаретами.
– Дай и мне одну.
– У тебя свои есть.
– Не вредничай. Они на корме, в одежде.
И, разумеется, ему лень туда лезть. Микото обреченно протянул пачку.
– Знаешь, что я подумал, – Мунаката затянулся. Сейчас он выглядел поспокойней, а может, просто устал, пока нырял. – Я вертел в голове мою драку со стрейнами. Все вертел и вертел. Все же я мог их победить.
– Да ну?
– Теоретически. Если бы не запаниковал и разумнее распределял собственную силу. А я сначала их недооценил, а потом переоценил.
– Самоуверенный и высокомерный зануда.
– Да, я такой, – легко признал Мунаката. – Полагаю, на этом и строился расчет. Но второй раз в такую же ловушку я не попадусь. Впрочем, второй раз мне ее никто и не устроит.
– Кстати… – сказать или не сказать? Ладно, хуже не будет. – У Изумо тут идейка была, кто за этим Масутани стоять может.
– Я знаю.
– Что? – Микото чуть не выронил изо рта сигарету.
– Масутани проболтался. Причем, кажется, сам этого не осознал. Ты разве не понял?
– Извини, был слишком занят. Тобой, между прочим.
Мунаката непривычно мягко улыбнулся. Микото даже не понял, приятно ему стало от этой улыбки или неспокойно.
– Спасибо. Я твой должник.
Очень хотелось брякнуть «Да иди ты!», но Изумо определенно этого бы не одобрил. У него на Синего короля – должника уже наверняка были гигантские планы.
– Что предположил твой человек? – Мунаката повертел в руках окурок.
– Что за Масутани может стоять один из королей. Изумо полагает, это Зеленый.
Теперь вид у Мунакаты стал задумчивым:
– Я сейчас даже жалею, что не в моих правилах сманивать чужих клансменов.
– А он к тебе и не пойдет, как ни уговаривай, – злорадно ухмыльнулся Микото. Надо же, Изумо со своими логическими построениями оказался прав!
Мунаката уселся на дне лодки, скрестив ноги.
– Как я сказал, Масутани так разрывало от ненависти, что он проговорился. Я кое-что сопоставил и пришел к тому же выводу, что и твой Кусанаги. Правда, я проверяю еще и вариант с Черным, но, похоже, мой враг – Зеленый.
– И зачем Зеленому это понадобилось?
– У Масутани уже не спросишь, так что буду выяснять сам.
– У тебя же есть помощники. И эта твоя красотка, и однорукий.
По лицу Мунакаты пробежала легкая тень.
– Не уверен, что Зенджо-сан мне все еще помощник.
Даже так? Впрочем, это дела Синих, они Микото не касались.
– Ладно. Мы прогулялись к кратеру Кагуцу. Я проникся, ты поплавал. Что теперь?
Мунаката положил потухший окурок на банку – не иначе, собрался таскать его с собой, пока урну не найдет.
– Действительно проникся?
– Мунаката! Я ж не дурак. И ты тоже.
– Извини, – тот вздохнул. – Эта история меня все же… проняла.
Микото оценил это признание, а потому промолчал. На такое и отвечать-то нечего. Мунаката вздохнул еще раз:
– Нам осталось досмотреть последний акт драмы.
– Пожалуй.
– Я хочу, чтобы мы с тобой еще кое-куда съездили. К кое-кому, если быть точным.
На этот раз Микото даже не ступил:
– К Бесцветному, что ли?
– Ты согласен?
Лицо у Мунакаты стало слишком серьезным. На миг захотелось протянуть руку и взлохматить ему за волосы – как, еще в школе, Татаре, а порой и Изумо. Но… это было лишним. Недопустимо интимным. Так что Микото просто пожал плечами.
– Почему бы и нет? Сто лет не был в горах.
Мунаката улыбнулся, вроде даже слегка облегченно:
– Тогда договоримся. Но сначала мне надо будет разобраться с парой дел.
– Обалдеть, какой ты занятой.
Мунаката потянулся и переполз на банку:
– Поплыли назад?
Да, пора. И сигарета снова кончилась.
Микото тоже заставил себя сесть и принялся натягивать футболку обратно.
– Давай. Только грести будешь ты.
Мунаката привычно приподнял бровь:
– Вот еще. У меня есть королевская сила.
Засранец!
Микото еще раз окинул взглядом разрушенные здания и океан. Роскошная усыпальница. Те двое, как древние правители, забрали с собой на тот свет и свою свиту, и тех, кто просто оказался рядом. Нет уж, Микото такая могила не нужна.
– Греби, Мунаката. Я не собираюсь тут до ночи торчать.
* * *
– Эй, Генджи, пойдем гулять! – Мика махала ему рукой и улыбалась. Ну что ей опять надо? Он так устал, а еще эта поганая голова…
– Соня-засоня! А кто мне обещал красную ленту? – ну что сестра не уймется? Вот зараза! Всегда думает только о себе!
Лента… красная лента? Разве он обещал ее Мике?
Черт, опять жарко…
На лоб легла прохладная рука, и Кагуцу открыл глаза.
Где он? Слабый свет выхватывал из темноты голые стены. Незнакомая комната до безобразия походила на камеру. А может, и была камерой. Неудивительно – в памяти медленно всплывали обрывки того, что он натворил. Вот Кагуцу орал на Рю, вот та вспышка ярости, которая словно выжгла разум, а потом какие-то дома, склады, парк… И снова отчетливо – они с Джином валяются в грязи. А потом опять провал.
– Джин?
– Я здесь.
Да, прикосновение его руки Кагуцу ни с чем бы не спутал. Кажется, только оно делало мир вокруг реальным, помогало отгонять морок. Похоже, Кагуцу был еще в своем уме. Надолго ли? Неважно. Главное, что Джин тут, рядом, а Мика давно умерла. Пока он об этом помнит, все будет хорошо.
– Где я?
– В одном из зданий, принадлежащих Золотым.
– Это тюрьма?
Джин чуть помедлил:
– В таких помещениях они держат стрейнов.
Понятно. Тело было словно налито свинцом. Кагуцу попробовал пошевелить руками и понял, что они чем-то скованы.
– Что, меня и на цепь посадили?
– Эти колодки… мы их используем в Скипетре. Они… на всякий случай.
– Боитесь, что у меня снова крышу сорвет?
– Да, – просто ответил Джин. Ну хоть честно!
Кагуцу облизнул пересохшие губы. Как хочется пить! Попросить Джина сходить за водой? Но тогда Кагуцу останется здесь в одиночестве, и… Нет, не надо. Это прикосновение сейчас – все, что у него есть.
Голова гудела, как колокол. И еще эта лампа. Тени от нее словно плавали по стенам, складываясь в странные узоры. Черт это обычные тени! Только психи видят в них послания!
– Сколько… времени прошло?
– После того, как ты потерял сознание в парке, около трех часов. Сейчас шесть вечера.
Всего-то? А Кагуцу казалось, что минула целая вечность. Тот поганый парк… И беседка там была уродская – правильно, что он ее спалил! В этом городе слишком много всего уродливого. Куда смотрят Золотые?
И камера, в которой его заперли, тоже уродская!
Бля, либо включите свет ярче, либо вырубите эту поганую лампу! Эти тени – они как живые!
– А что с моими…
– С твоими людьми все хорошо
– Хорошо?
– Для нынешней ситуации – хорошо.
Охуеть…
Джин устало вздохнул. Он сидел, сгорбившись, возле изголовья кровати, на которой лежал Кагуцу, и медленно гладил его по голове. Лицо Джина тоже сожрали тени. Да что такое?!
Кагуцу хотел его видеть, хотел к нему притрагиваться. Одного прикосновения руки Джина стало недостаточно. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, не отпускай меня, не давай затеряться не пойми где…
Разломать эти блядские колодки к чертям! Освободить руки! Хотя, наверное, к лучшему, что он сейчас не может дотянуться до огня. Но это все равно бесило. Как он достанет Мике красную ленту, если валяется в этой камере?
Черт, нет!
Рука Джина замерла.
– Не убирай, – вышло похоже на рыдание. Только не это, ведь еще немного, и…
– Не буду.
– Врешь. Ты ж не будешь торчать тут, пока… – пока что? – пока я не сдохну.
– Я… скоро мне надо будет уйти. Но я обязательно зайду завтра.
Надо же, Джин не сказал «Мы что-нибудь придумаем» или даже «Не говори этого». Где-то околело что-то большое.
Придет завтра… Завтра будет поздно. Почему Джин, дурак, этого не понимает?
Не уходи… Кагуцу никогда не умел просить. Вместо этого губы сами выговорили:
– Зачем тебе приходить?
Джин молчал, а тени все скользили и скользили по стенам…
Мама вышла из темного угла и пристроилась в изножье. Кажется, она шила. Да, она всегда что-то мастерила. Какие-то поделки из глины, салфетки, куклы из ткани, зверей из обрывков меха… И никогда не продавала, только дарила.
– Генджи, я…
Снова заткнулся. Вечно Джин ничего не может сказать до конца.
Мама покачала головой – она тоже такое не одобряла.
– Твой меч почти разрушен.
Вот зачем говорить очевидное?
Шинджи вынырнул на миг из теней и хмыкнул. Пошел вон, козел! Я знаю, что ты мертв! Я все еще понимаю, на каком я свете…
– Если ты сейчас прикоснешься к своей силе, он упадет.
– Поэтому я в колодках?
Блядь, как бесит! Нет… Не надо злиться. Прямо сейчас – не надо. Пока он спокоен, то сумеет отличить явь от глюков.
Мика подмигнула и приложила палец к губам.
– Да. Еще Золотые вкололи тебе что-то. Успокаивающее, кажется.
Почему сразу не яд? Мудачье, вот кто они!
Мама послала ему осуждающий взгляд. Точно, она не любила, когда ругаются.
– Извини, – шепнул Кагуцу.
– Что?
– Ничего, Джин. Просто… башка тяжелая.
– Ты попробуй уснуть, – пальцы Джина зарылись в волосы, а потом пропали. Что? Нет, он все еще здесь, просто, наверное, рука устала. Какие глупости мерещатся…
– Хорошо.
Но спать совсем не хотелось. Не среди этих теней и сновавших среди них людей. Всех этих знакомцев и незнакомцев. Или, может, он просто уже не мог их вспомнить? Их ведь было так много…
Мама наконец-то закончила и развернула кусок ткани. Красивая вышивка – даже не поверишь, что охваченный огнем город не настоящий, что это всего лишь нитки. Все же у мамы золотые руки!
– Генджи, пообещай мне, что… не будешь нервничать.
Не то, снова не то… Не дай мне…
Кагуцу отвернулся от мамы и посмотрел на Джина. Теперь лампа высветила его лицо – бледное, усталое… неправильное. Не лицо, маска.
– Эй, тебе тоже надо отдохнуть.
Джин попробовал улыбнуться, но вышло у него хреново. И что он опять притворяется? Что за дерьмовый театр они тут развели? Все ненастоящее, просто все вокруг – ненастоящее, и как он раньше не понимал?
– Ты сейчас важнее.
– Я? Я отсюда никуда не денусь.
– Правда?
Вот смешной! Мика уже покатывалась от беззвучного хохота.
Да-да, он помнит про ленту. Они уже скоро пойдут за ней.
– Хочешь, я приведу к тебе Эри-сан или Кима?
Кагуцу хотел их увидеть. Только не в этом поганом месте. Не когда он валяется здесь в колодках.
– Я подумаю.
Надо самому сходить к ним. Эри-сан он уже целый месяц не навещал – наверное, она обиделась и расстроилась.
Мама улыбнулась, и шрамы раскололи ее лицо, словно разбитое зеркало.
Точно, они вместе с мамой зайдут к Эри-сан – она так обрадуется!
– Генджи, ты как себя чувствуешь?
– Нормально, – не стоит говорить Джину о маме и Мике. И о том, что они скоро пойдут гулять – тоже не надо. – Не дергайся так – я же спокоен.
– Да, конечно, – Джин нервно провел рукой по собственным волосам. Жаль, он так и не успел их отрастить.
– Ты иди.
Останься… Нет, уйди. Останься… Ну же?
Джин поднялся, замер возле кровати.
– Я завтра вернусь, – зачем-то повторил он.
– Я буду ждать.
– Генджи… Я люблю тебя.
Кажется, это что-то значило. Кажется, было важным. Мика, мама, все остальные тени замерли. Что же… Нет, это уже не имело никакого значения.
Джин наклонился и поцеловал его, едва ощутимо, будто боялся потревожить.
– Я тоже люблю тебя, – ответил Кагуцу, когда поцелуй закончился. В этих словах не было смысла. Просто… так Джин успокоится и наконец-то уйдет.
Джин выпрямился и улыбнулся.
Кагуцу смотрел, как он выходит, как за ним закрывается тяжелая дверь.
Тени снова зашептались и пришли в движение.

@темы: yaoi, Kusanagi Izumo, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, NC-17, fanfiction

---

Аватары

[Remira]

Тема: One to three.
Количество: 55.
Размер: 100х100.
Персонажи: Суо, Кусанаги, Тоцука.
Брать: Если берёте – отмечайтесь, ибо автор питаеццо комментариями.

@темы: Kusanagi Izumo, Suoh Mikoto, avatars, Totsuka Tatara

---

Зима!

[Takigawa Tetsuya]

Ну чего бы и не показать это здесь?

Рождество в Хомре.


Зимний Мунаката.

@темы: official art, scans, Anna Kushina, Fushimi Saruhiko, Kusanagi Izumo, Munakata Reisi, Yata Misaki, k project, G

---

Меня распирает.

[Takigawa Tetsuya]

Кагуцу Генджи, Суо Микото.

Прослушать или скачать Hollywood Undead Levitate бесплатно на Простоплеер

@темы: fanart, Suoh Mikoto, G

---

Грязь, главы 9, 10

[Moraine]

Название: Грязь
Автор: Moraine
Бета: самофикс и добрые души
Размер: макси (главы 9 и 10 из 14)
Персонажи: Мунаката Рейши / Суо Микото, Кагуцу Генджи / Хабари Джин, Зенджо Гоки, Мива Ичиген и др.
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Все знают, как появился кратер Кагуцу. Однако Мунакату Рейши, нового Синего короля, официальная версия не устраивает. Он хочет выяснить, что тогда произошло на самом деле. Но некоторые тайны лучше не раскрывать.
Предупреждения: Обсценная лексика, вольное обращение с каноном. Все плохо.

Глава 9

Мальчишка-стрейн буравил Мунакату злым взглядом. Тощий и взъерошенный, он напоминал попавшего под дождь воробья. Надо думать, этот глупец считал себя героем. Впрочем, героизм он растрачивал впустую: его не били, не выкручивали руки, голодом не морили. Даже жаль, что такое упрямство пропадало втуне. Впрочем, менее терпеливый Зенджо-сан уже предложил отвесить мальчишке пару оплеух в профилактических целях, но Мунаката пока решил воздержаться. Он согласился с Зенджо-саном лишь в одном – самый юный может оказаться и самым слабым. Остальные двое стрейнов будут тянуть время и торговаться, этот скорее сломается, так что давить надо на него.
Та же злость – это не только ненависть к тюремщикам, это еще и то, за чем прячут страх и неуверенность. А за прошедшие дни и того, и другого должно было стать больше.
– Ну что, Кумаи-кун, по-прежнему не хочешь мне ничего рассказать?
Кумаи Акира предсказуемо промолчал.
Просто чувствовать себя героем, когда тебя кормят три раза в день и дают вволю спать. У Золотых, конечно, не курорт, но и до настоящей тюрьмы здешним камерам далеко. Хотя комната для допросов походила на те, что Мунаката видел в полицейских участках.
Кумаи сидел на стуле, положив руки в блокирующих магию браслетах на стол. Да, это не колодки, которые применяли в Скипетре, – легкие, движениям не мешают… Жаль, очень жаль, что Золотые так быстро забрали стрейнов себе. В штабе с пленниками было бы разговаривать легче.
Мунаката мысленно вздохнул. Что толку об этом думать? Надо работать с тем, что есть. И так упущено много времени, а Масутани и Сувабе как сквозь землю провалились.
– Кумаи-кун, уже очевидно, что главарь вас бросил. Ни он, ни девушка не вернутся за тобой и твоими друзьями. Хотя это было очевидно с самого начала – после побега здешнюю охрану усилили в несколько раз.
Мальчишка по-прежнему молчал.
– Или, быть может, ты думаешь, что зачем-то им нужен? Что есть что-то, что они не сделают без тебя? Это так?
Сам Мунаката предпочел вести допрос стоя. В том, чтобы смотреть пленнику в глаза, нет особого смысла. Врут как раз с чистым и открытым взглядом. А вот о собственных движениях мало кто думает, а они порой выдают лжеца с головой.
После последнего вопроса Кумаи слегка дернулся, и этого хватило.
– В великодушие Масутани-сана я не верю. Все, что я о нем узнал за эти дни, говорит о том, что он весьма умен и расчетлив. Если ты действительно был ему нужен, то вы сбежали все вместе. Но для него важна только Сувабе-сан.
Теперь у мальчишки дернулся уголок рта.
Как интересно! Похоже, Мунаката нашел больное место.
– Сувабе-сан ведь присоединилась к вашей банде позже всех? Твои подельники – они, кстати, отнюдь не молчат, – хотя, увы, и не говорят ничего важного, – упоминали это. Девушка появилась словно из ниоткуда и тут же стала ходить у Масутани-сана в любимицах. Мне сказали, тебе это не нравилось.
Кумаи стиснул челюсти так, что на щеках заходили желваки. Вот она – подростковая ревность во всей ее прелести.
– Впрочем, неудивительно. Золотые сказали, что Сувабе-сан сильнее всех вас, вместе взятых.
Мунаката не удивился бы, если б услышал хруст крошащихся зубов.
– Мне чрезвычайно любопытно узнать, Кумаи-кун, откуда к вам пришла Сувабе-сан.
Давай, мальчик, открой рот. Стоит тебе заговорить хоть раз, и ты не сможешь остановиться. Это всегда так.
– Ничего я о ней не знаю!
Наконец-то. Мунаката слегка улыбнулся.
– Это не так, Кумаи-кун. Сувабе-сан была в вашей банде… сколько? Пару месяцев? Не верю, что ты ничего о ней не знаешь.
Оставалось только сетовать на самого себя, что не нашел это больное место раньше.
Мальчишка нахмурился.
– Она со мной не разговаривала, только с… – он оборвал себя, но Мунаката уже понял.
– Масутани-сан изменился, да?
– Не ваше дело!
– Раньше он возился с тобой, учил. А потом появилась Сувабе-сан, и Масутани-сан сосредоточился на ней. Печально.
Кумаи стиснул руки в кулаки.
– Я правда ничего о ней не знаю!
Мальчишка по-прежнему злился, но уже не только на Мунакату.
– Подумай. Как она у вас появилась?
– Просто появилась. Хироши-сама привел.
Сам Масутани и привел? Любопытно.
– Но ведь он как-то объяснил ее присутствие.
Кумаи резко кивнул.
– Сказал, что его старый знакомый попросил о ней позаботиться. Что, мол, у нее никого нет, а она совсем неопытная. Только… не так это.
Мунаката промолчал, ожидая продолжения, и, разумеется, дождался.
– Нифига она не неопытная! Она многое лучше нас знала! Но… Хироши-сама словно не замечал этого, а Ген с Хирато делали вид, что все так и надо!
Так что Кумаи ненавидел молча.
– Но все равно она нам не нужна была! – теперь мальчишку было не остановить. Наконец-то он изливал накопившуюся за долгое время обиду! – Хироши-сама и так знал, как лучше от Золотых спрятаться! Он всегда от таких, как вы, уходил!
– Да, Масутани-сану удалось сбежать от Золотых, что мало кому удавалось.
– Ха, Хироши-сама уже два раза от вас удрал!
– Но вас бросил.
Мальчишка тут же замолчал.
Что же получается? Масутани сбежал от Золотых и десять с лишним лет от них прятался. Конечно, надо сделать скидку на отсутствие Синего короля и его клана, но не до такой же степени Золотые зайцы беспомощны. Нет, они и сами неплохо справлялись. Как же Масутани это удалось? И еще – Сувабе Юка пришла под его начало вскоре после того, как Мунаката стал Синим королем. В то, что это простое совпадение, верилось слабо.
– Значит, Сувабе-сан появилась в банде, и Масутани-сан заговорил о том, что надо избавиться от Синего короля?
В яблочко! Все же Кумаи, как ни старался, не умел держать себя в руках.
– Думаю, Масутани-сан вам порассказал немало страшных историй о том, как плохо было во времена прежнего Синего короля. Так ведь? Еще Масутани-сан, уверен, говорил, что это опасно, но он все предусмотрел. Поэтому, если вы попадетесь, он обязательно придет к вам на помощь, как приходил раньше.
У мальчишки задрожала нижняя губа, и Мунаката нанес последний удар:
– Только раньше в вашей банде не было Сувабе-сан.
– Она… Она всегда нос задирала. Типа она сильнее и умнее. И как-то хвасталась, что на серьезные дела ходила, а не на такую мелочь, как мы!
– Ничего конкретного Сувабе-сан не упоминала?
– Нет, только бросила как-то Гену, когда мы о деньгах говорили, что держала в руках их столько, что нам и не снилось. Мы решили, что врет она.
Деньгохранилище в Нэриме? Быть может.
– Хироши-сама сказал, что она нам здорово с Синим королем поможет. Ну и что? Толку от нее было?
– И в чем же состоял ваш гениальный план?
Кумаи чуть не зашипел:
– Подстеречь вас и убить. А если не удастся, то все равно вы нас Золотым отдадите, а от них мы удерем и еще что-нибудь придумаем.
– То есть тебе подробностей операции не доверили?
Кумаи вскинулся было, но тут же опустил голову.
А были ли они, эти подробности? Подобный идиотизм скорее походил на дымовую завесу для… вероятно, настоящего плана. Мальчишка же и его приятели оказались обычным пушечным мясом. Остальные двое это скоро поймут, если уже не поняли. Поймет ли сам Кумаи?
– Хироши-сама своих не бросает.
Вот упрямец! Хотя… предположим, что это так, что Масутани Хироши своих не бросал. Ведь пришли ему на помощь приятели прошлый раз? Значит, среди стрейнов у него была хорошая репутация, ему доверяли, ради него рисковали. Что же изменилось сейчас?
– Как же вы собирались сбежать от нас?
– Как раньше убегал Хироши-сама. Его друзья должны были помочь.
– Тебе известно, как именно тогда совершил побег Масутани-сан?
– Конечно! Золотые решили отвести его в другое место, но по дороге друзья его освободили.
– На чем же была основана уверенность Масутани-сана, что в этот раз вас снова куда-то повезут, причем всех вместе?
О, наконец-то задумался!
– Вспомни, может, Масутани-сан или Сувабе-сан что-то упоминали? Какие-то имена?
– Не буду я вам помогать!
Поздно – уже помогаешь.
– Их ждал минивэн, Кумаи-кун. Только их двоих.
Мальчишка заколебался.
– Способности Сувабе-сан в отличие от способностей Масутани-сана очень приметны. Стоит где-то рухнуть зданию, и мы ее тут же найдем.
– Она… – Кумаи выталкивал слова через силу, – она обмолвилась как-то… сказала, что может делать тонкие штуки. Так и сказала. Но я не понял.
Тонкие штуки? Что же, Мунаката и так подозревал, что со способностями девушки-стрейна все не так просто.
– И еще… – Кумаи уставился на свои руки. – Был звонок. Мы выбрали для нападения на вас несколько мест – там, где вы часто бываете. А потом Хироши-саме кто-то позвонил. Не знаю, кто, он вышел в другую комнату и говорил там, а когда вернулся, сказал, что мы идем к тому разрушенному зданию. Что вы там скоро будете. И мы пошли. Вы там и оказались, не один.
– Но вы все равно напали.
Мальчишка сумел только кивнуть.
Тоже, на первый взгляд, явная глупость. Почему не подстеречь Синего короля одного? Может, потому что тогда велик шанс, что Мунаката просто убьет напавшего? А Масутани и Сувабе надо было именно попасть в плен? Но зачем? Все упирается в это проклятое «зачем».
– Спасибо, Кумаи-кун, ты дал мне много пищи для размышлений.
Мальчишка разве что не расплакался, впрочем, сочувствия Мунаката не испытывал. Ни малейшего.
У него было много других дел.
…Обещанный инспектором Фудживарой человек из Ниигаты позвонил в два часа дня. Это был уже второй звонок. Первый раз Эмори Эйджи выслушал Мунакату, задал пару весьма уместных вопросов и пообещал как можно скорее все разузнать. Он действительно показался толковым.
Мунаката обменялся взглядами с сидевшими рядом Авашимой-кун и Зенджо-саном и нажал на кнопку громкой связи.
Эмори-сан сразу перешел к делу:
– Припомнили мои бывшие коллеги кое-что про эту Сувабе. И даже удалось в некоторые бумаги заглянуть. А еще я сопоставил тут кое-что… В общем, интересная картина получается.
– Спасибо, Эмори-сан. Буду вам очень обязан.
Тот усмехнулся:
– Если вы за Фудживару слово замолвите, это я вам буду благодарен. Непорядок, что он всякой мелочью занимается из-за того ограбления. Ладно, слушайте. Сувабе – то еще семейство. Сувабе Горо выпить любил, а у его жены вечно на работе неприятности были. Мои коллеги говорят, склочная бабенка. Ее мать тоже отличалась склочностью и зловредностью – в округе ее терпеть не могли. Так что когда бабуля умерла, соседи только порадовались.
– Да, милая семья.
– Вы ж меня еще и про здания спрашивали? Так вот, смерть старухи как раз с этим связана. Рухнул дом, в котором она жила. Ну как дом? Старая халупа, странно, что раньше не обвалилась.
Было ли это первым проявлением способностей Сувабе Юки?
– Полагаю, внучка бабушку не слишком любила?
– Да уж. Только не складывается маленько. Когда старухина халупа рухнула, все семейство было на фестивале в соседней деревне.
Зенджо-сан нахмурился.
– Деревня далеко? – уточнила Авашима-кун.
– Километров десять.
– Сколько лет тогда было Сувабе Юке?
– Двенадцать. И она вроде все время была с родителями. Или стрейны уже научились раздваиваться или телепортироваться?
Такой возможности Мунаката не исключал, но не в случае Сувабе.
– Но это не единственное рухнувшее здание, косвенным образом связанное с вашей девицей, – продолжал Эмори-сан. – Но там еще непонятней.
– Куда еще непонятнее-то? – прошептал Зенджо-сан.
– Сувабе закончила только среднюю школу, а потом махнула хвостом и удрала к тетке. И в школе у нее все плохо было.
– Ее травили? – снова заговорила Авашима-кун.
– Именно. Особенно в последний год ей досталось. Впрочем, она и сама ангелочком не была, как-то избила одноклассницу так, что той в больнице полежать пришлось. В общем, когда Сувабе ушла из дому, все даже и порадовались.
– Никто о ней не побеспокоился?
– А некому было. А у тетки Сувабе на работу собиралась устроиться. Я уточнил: тетка действительно есть и Сувабе у нее появлялась. Постоянную работу эта девица так и не нашла: то посылки разносила, то почту, то буклеты раздавала… зато связалась с какими-то типами. Но деньги она приносила, а потому тетка, которая сама та еще… хм… В общем, тетке было все равно, чем занимается племянница, пока деньги в доме есть. А потом Сувабе стала совершеннолетней, сказала, что не нуждается ни в чьей опеке, и исчезла окончательно. Но я вам не рассказал про школу.
– Я вас слушаю, – Мунаката невольно улыбнулся – голос у его собеседника стал почти торжественным.
– Сувабе уехала из Каривы в марте. Школа рухнула в апреле, в первый день учебы. Причем здание не особенно старое, что странно. Тогда подумали о халтуре при строительстве и небольшом землетрясении.
– Много людей погибло?
– Прилично. И похоже на историю с бабкой. Здание в руинах, а ваш подозреваемый давно за много километров.
– Но как? – не выдержал Зенджо-сан.
– Вот это нам и предстоит понять, – Мунаката поправил очки. – Еще что-то интересное, Эмори-сан?
– Да. То самое, что я сопоставил. Пока Сувабе жила у тетки, в городе стало больше краж. Вора так и не поймали. Причем кражи похожие – ни малейшего следа взлома. Просто люди возвращались домой, а тот обчищен. Словно вор ключи подобрал и знал, где хозяева деньги хранят. Я проверил – когда Сувабе съехала от тетки, кражи прекратились. Это, конечно, не ограбленное деньгохранилище, но похоже.
Да, похоже.
– Я у вас в долгу, Эмори-сан.
Тот рассмеялся.
– Ну надо же! Даже немного страшно, что король перед тобой в долгу! Я позвоню, если еще что найду на вашу Сувабе. Уж больно она мне не понравилась.
– Нам она тоже не нравится, Эмори-сан.
Мунаката положил трубку и посмотрел на подчиненных:
– Что скажете?
– Два типа воздействия, – произнесла Авашима-кун. – Такое возможно?
– Почему нет, суть-то вроде одна, – Зенджо-сан потер подбородок.
– Тонкие штуки, – Мунаката поймал удивленные взгляды и пояснил. – Кумаи-кун утром был очень разговорчив. Сувабе-сан в его присутствии как-то упомянула, что может делать тонкие штуки.
– Все равно не понимаю, как обрушились школа и дом бабушки, если девчонка была в другом месте, – теперь Зенджо-сан наморщил лоб.
– Может… – Авашима-кун внимательно изучала узор на ковре. – Может, так же, как открывались замки в домах, из которых она забирала деньги, и как повредилась проводка у Золотых?
– Все равно – фактор времени.
– Еще и пространства, но в случае проводки очевидно, что Сувабе не нужно быть непосредственно на месте, чтобы воздействовать на что-либо. Может, время тоже непринципиально?
– Отдаленный по времени эффект? – предположил Мунаката.
– Именно.
– Вот что тогда получается, – надо собрать паззл, сложить единую картину. – Откуда-то Масутани приводит Сувабе, причем говорит своим подельникам, что о девушке его попросил позаботиться старый друг. Масутани лжет, причем он, что очевидно, знает настоящие способности Сувабе, в чем бы они ни заключались.
– Не нравится мне этот мифический старый друг, – буркнул Зенджо-сан. – Сдается мне, узнаем, кто он, – поймем, кто стоит за Масутани.
– Разумеется. И, уверен, те, кто приехал за Масутани и Сувабе, имеют к этому другу непосредственное отношение. Впрочем, вернемся к теме. Кто-то сообщает Масутани, когда и где мы, скорее всего, пройдем. Цель стрейнов – попасть нам в плен.
– Попасть в наш штаб, – Авашима-кун скрестила руки на груди. – Шеф… Я подумала о тех рухнувших зданиях. В доме у своей бабушки Сувабе наверняка бывала не раз. И в школе.
– А теперь она, получается, очень захотела попасть в Скипетр! – не выдержал Зенджо-сан.
– В эту картину не вписываются ограбления, – заметил Мунаката.
– Да, – Авашима-кун нахмурилась. – Но мы же не знаем точно, бывала в тех домах Сувабе или нет. Эмори-сан сказал, что она подрабатывала, разнося всякие мелочи. Не уверена, что за давностью лет мы сможем точно установить…
– Вот черт! – Зенджо-сан сжал кулак. – Тогда еще Нэрима.
– Ее подельники могли что-то придумать и каким-то образом провести эту девицу внутрь. Но мы не знаем, как именно ей это удается и сколько времени надо.
– Логично предположить, что на что-то небольшое времени ей нужно меньше, – Мунаката подавил желание забарабанить по столу пальцами. – И, как мы выяснили, ей почти не нужна магия.
– Шеф, вы не ощущаете в штабе чего-нибудь необычного? Чужой силы? – Зенджо-сан хмуро оглядел стены и потолок кабинета, словно по ним действительно змеилась враждебная магия.
– Нет, я проверял, – Санктум утверждал, что все хорошо, а вот интуиция… Нет, где-то был подвох, но даже королевская сила его не замечала. – Как раз это меня беспокоит больше всего.
– Если бы мы только знали, в чем именно заключаются способности этой Сувабе… – Авашима-кун впервые на памяти Мунакаты выглядела серьезно озабоченной.
– Мы можем делать предположения. Масутани и Сувабе хотели попасть в Скипетр и попали сюда. Но неожиданно рано появились Золотые и забрали их, – собственная догадка безумно не понравилась. Судя по ответным взглядам, подчиненные подумали о том же.
– Что бы они ни хотели, они не успели, – произнесла Авашима-кун.
Мунаката кивнул:
– Но они должны были предусмотреть такое развитие событий – у Золотых к Масутани счет. Они позволили себя забрать, потому что знали, что сумеют сбежать из Института.
– И они знали, примерно какой срок им понадобится! – выдохнула Авашима-кун.
– И снова – как? – вздохнул Зенджо-сан. – Конечно, можно строить предположения о том, какая в Институте защита. Но одно дело – предположения, а другое… Тогда кто мог передать им хоть какие-то сведения о Золотых?
– Этот кто-то определенно есть, – может, это Золотой? Затаивший обиду после истории с Мизучи-сэнсеем? Или по какой-то причине недовольный появлением нового Синего короля? Или то и другое одновременно? Для рабочей версии подойдет. – Самое плохое, что теперь Масутани и Сувабе могут завершить то, что хотели.
– Вряд ли они снова нам сдадутся.
– А им это нужно, Зенджо-сан? Может, основную часть того, что им надо, они все же воплотили, в чем бы это ни заключалось? То, что я ничего не чувствую, не значит, что тут ничего нет.
– Тогда что мы будем делать, шеф?
Мунаката обвел взглядом кабинет, еще раз вслушался в свои ощущения. Ничего.
– Эвакуировать людей. И ждать.
* * *
Глаза закрывала повязка – снизу она прилегала неплотно, и Хабари мог, опустив взгляд, увидеть пол, заваленный каменным крошевом. Обломки впивались в голые колени, а стоило чуть пошевелиться, они раздирали кожу, и становилось еще больнее. Выступившая в паре мест кровь казалась сначала обжигающе горячей, но тут же остывала.
Руки за спиной стягивала веревка. Генджи завязал ее так сильно, что запястья уже давно потеряли чувствительность. Когда это было? Сколько времени прошло? Хабари не знал. Он мог только вслушиваться в заполнившую старое здание тишину.
Было холодно, но по спине почему-то тек пот. Все тело сковало напряжение и предвкушение. Ожидание мучило, воображение рисовало в мозгу странные видения. Генджи не вернется, и Хабари пора выпутываться самому. Нет, Генджи выжидает, ведь разорвать веревки силой займет лишь мгновение. Но это сломает игру, она потеряет всякий смысл. Нет, надо ждать, ловя малейший звук. А если здесь есть кто-то еще, этот кто-то зайдет и увидит? В животе все скрутилось в болезненно-возбуждающий ком. Нет, нет тут никого, кроме самого Хабари и Генджи. А если бы был? Страшно, стыдно… захватывающе… Нет, это сумасшествие какое-то!
Где же Генджи? Правое колено онемело, Хабари пошевелился, перенеся вес на левую ногу, и едва удержал вскрик. Кожу что-то больно ужалило. Нет, не камень, похоже, кусок битого стекла. Ранка жгла, и на несколько мгновений Хабари потерял себя, сосредоточившись на этом ощущении. На теле словно распустился маленький огненный цветок. Он почти увидел, как распрямляются кровавые лепестки, растекаются по коже, украшая ее бордовым узором.
Почему у Синих раны так быстро заживают? Он всегда жалел об этом, но сейчас эта мысль стала невыносимой.
Легкий шорох. Хабари вскинул голову. Послышалось или нет? Шорох повторился, и нервы болезненно напряглись. Хабари повернулся в ту сторону, откуда, как ему казалось, раздался звук. Снова тишина. Хабари втянул носом воздух, пытаясь уловить хоть малейший запах.
Теперь шорох стал громче. Не показалось – тут кто-то есть. Хабари замер, ожидая. Человек двигался почти бесшумно, но Хабари мог представить, как тот делает шаг, замирает, снова идет вперед, стараясь не тревожить крошево под ногами. Шорох, тишина, шорох, тишина. Сейчас он, наверное, замер в дверном проеме и смотрит. Случайный порыв ледяного ветра лизнул кожу, заставив ее покрыться мурашками, и почти сразу же Хабари снова прошиб пот и тут же замерз между лопатками.
Холод – жар – холод – жар… Тишина – шорох – тишина – шорох… Его каждый раз словно резали ножом. Ну же! Сколько еще ждать?
Что-то зашуршало, заскрипел песок под чьими-то ногами… Но запах был знакомым: так пахнут нагретый металл и пряности.
Вжикнула молния. По скуле к виску Хабари скользнули знакомые грубые пальцы, потом больно сжали волосы и рванули вперед. По губам что-то мазнуло. Хабари покорно открыл их. Член с силой толкнулся в рот, не давая привыкнуть и расслабить горло. Хабари подавился, но ему не позволили отстраниться, сглотнуть, перевести дыхание. Его насаживали на член и притягивали так, что, казалось, вот-вот выдерут пряди с корнями. Из глаз под повязкой выступили слезы, изо рта потекла слюна. Он ничего не мог – только подчиняться навязанному ритму, только делать то, что от него хотят.
Собственный давно болезненно ноющий от возбуждения член напрягся еще сильнее. Тело затрепетало. Он задохнется, еще немного – и щеки просто лопнут, это невозможно… Хабари слышал громкое сбивчивое дыхание над головой, переплетающиеся с его короткими слабыми вдохами. Как рваная мелодия, странный дуэт доминирования и подчинения. Крещендо от стонов до вскриков. Дрожь тел вместо колебаний струн.
Уже этого достаточно, чтобы кончить.
Сперма заполнила рот, заставив судорожно сглатывать. Хабари языком и небом чувствовал, как обмякает, уменьшается во рту член, как выскальзывает, и судорожно закашлялся. Его трясло – и от собственного оргазма, и от напряжения, и от накатывающей слабости.
Повязку сняли. Хабари заморгал от показавшегося неожиданно яркого света. Рядом на корточках сидел Генджи и улыбался.
– Живой? – сегодня он был в костюме – редкое зрелище. Генджи не снял его после утренней встречи с Золотым королем, сказал, что так игра будет забавнее.
Хабари кивнул. Они будто поменялись ролями. Непривычно аккуратный Генджи – в официальной одежде, с приглаженными волосами, и голый и грязный Хабари в пыли.
– Ты весь перемазался, – Генджи жадно смотрел на его лицо, и Хабари снова закашлялся. Проглотить всю сперму не получилось. Теперь она текла по подбородку и шее, смешиваясь со слюной. Собственная начавшая подсыхать сперма неприятно стягивала кожу на животе.
Генджи достал платок, а потом вдруг замер:
– Или, может, не вытирать, оставить тебя так? Что скажешь?
– Не… надо… – язык подчинился с трудом.
– Что не надо? Вытирать? – Генджи качнулся вперед, привычно коснулся лбом лба Хабари. – Джин, ты сейчас охуенен. Твои в истерике бы бились, увидь они тебя таким. Красивый, – губы Генджи скользнули по лбу, поцеловали висок. – И пахнешь обалденно. Я бы оставил тебя таким. Запер бы здесь и оставил.
– Вытри. И развяжи.
Пальцы Генджи прошлись по спине, следуя дорожкам пота. Зубы больно сжались на мочке.
– Ты ничего не забыл?
– Пожалуйста, – выдохнул Хабари.
– Хороший мальчик.
…Позже они устроились в другом помещении, не таком холодном, как подвал, но и тут все равно гуляли сквозняки. Впрочем, рядом с Генджи было тепло. Они лежали на расчищенном от мусора полу, прямо на одежде. Свой костюм Генджи, похоже, загубил бесповоротно, зато он теперь голым телом прижимался к спине Хабари и чертил у него на плечах какие-то неведомые узоры.
– Как твои руки?
Хабари сжал и разогнул пальцы:
– Хорошо, – кожу все еще кололо, но чувствительность уже почти вернулась. Оставалось только смотреть, как медленно исчезают следы веревки с разодранных запястий. Царапины на коленях тоже уже сошли, словно ничего не было. Это огорчало и почти злило.
– Что мне сделать с тобой в следующий раз? – Генджи отодвинулся и принялся рыться в одежде. – Хм… Слушай, тебя хоть раз в жизни пороли?
Хабари покосился на него через плечо. Генджи держал в зубах уже дымившуюся сигарету.
– Нет, никогда.
– А меня отец один раз, когда еще жив был, выдрал. За дело, надо сказать. Мы с ним поругались, и я запустил в него тарелкой. Маминой любимой. Не нарочно – под руку подвернулась. Дурак оказался, в общем. Ну папаша и разъярился. Мама, правда, расстроилась. Не из-за тарелки, хотя из-за нее тоже. Она у меня слишком доброй была.
Хабари замер, не зная, что сказать. О семье Генджи говорил очень редко, даже реже, чем упоминал сам Хабари. Хотя зачем вспоминать про родственников? У Хабари мысли о родителях всегда лишь вызывали головную боль – как напоминание об опостылевших обязанностях.
– Как думаешь? – Генджи снова придвинулся и нежно провел по спине Хабари кончиками пальцев, спустился к ягодицам.
– Можно попробовать, – Хабари попытался представить вместо мягких прикосновений удары, обжигающие, разрывающие плоть, и по позвоночнику тут же прошла дрожь.
– Тебе уже нравится эта идея, да? – Генджи уткнулся лицом ему между лопатками, лизнул кожу. – У меня есть отличный ремень – широкий, со здоровенной пряжкой… Или пока лучше без нее?
Как лучше? Еще пару месяцев назад Хабари даже не пришло в голову думать над таким вопросом. Что же с ним произошло? Почему сейчас это совершенно нормально?
Он посмотрел на запястья. Вот и все – словно ничего и не было.
Хабари облизнул губы:
– Давай с пряжкой.
– Ты умница, – Генджи приподнялся, поцеловал его в затылок. – Черт, хочу, чтобы у тебя волосы были длиннее. Не обстригай их, ладно?
– Они и так до плеч.
– Пусть будут ниже,– Генджи пропустил пряди сквозь пальцы, помассировал ему затылок. – Хочу, чтобы их можно было намотать на руку.
Хабари пожал плечами. Почему бы и нет? А чтобы не мешались, можно будет собирать их в хвост.
Генджи вдруг рассмеялся.
– Что такое?
– Да ничего. Вспомнилось тут. Была такая история, может, байка про самурая и крестьянина. Мол, шел крестьянин, а ему навстречу гордый самурай. Ну, как полагается, крестьянин поклонился, а самурай гордо прошествовал мимо. Крестьянин двинулся дальше, а потом решил обернуться. И тут оказалось, что самурай, разумеется, обалденный мастер меча, успел достать катану и отрубить крестьянину башку так, что тот ничего не заметил. Лишь когда он обернулся, голова взяла и отвалилась.
– Это отвратительно, – Хабари поежился.
– Да ну? А твои предки, думаю, считали это охуеть как прикольным. Представь, были бы мы с тобой не королями, а обычными людьми и встретились пару-тройку веков назад. Ты бы отрубил мне голову, да?
– Скорее, не заметил бы тебя, – зачем этот разговор?
– Наверное. Я – грязный неприкасаемый, ты – чистенький и благородный самурай. Самураям ведь не престало валяться в одной койке с неприкасаемыми, да? Ты бы нашел себе кого-нибудь среди своих. Ты у нас неправильный самурай, Джин.
– Да, неправильный, – и уже смирился с этим.
– А твоя девка? Ты все еще ходишь к ней?
Это покоробило.
– Причем тут Акеми-сан?
– Любопытно. Пару недель назад видел твою куколку на улице.
Пару недель? Кажется, именно тогда Акеми-сан вернулась с прогулки расстроенной. Но она не сказала, почему опечалилась.
– Что ты с ней сделал?
– Ничего, – Генджи зло усмехнулся прямо в ухо. – Просто постоял и посмотрел.
– Акеми-сан не имеет к нам никакого отношения.
– Ты дурак? Впрочем, вы, самураи, похоже, действительно идиоты. Даже своих шлюх на руках носите. Акеми-саааан…
– Она не…
– Заткнись, а? И не ходи к ней, не надо. Она тебе не нужна.
А ведь Хабари действительно давно не заходил к Акеми-сан. И потому что не хотелось, и потому что было… нет, не страшно, тревожно. Вряд ли она догадается, о таком невозможно догадаться, но…
– Я не…
– Замри.
Хабари подчинился. Ягодицу обожгло, сначала несильно, но потом боль волной прошлась по телу, и он невольно зашипел.
– Ну как?
Хабари обернулся – Генджи все еще прижимал затушенный окурок к коже.
– Сейчас больнее, чем когда ты только прикоснулся.
– Ага, знаю, – Генджи отбросил окурок, нагнулся и подул на ожог. – Все равно ж быстро пройдет.
Хабари посмотрел на его украшенные татуировками плечи. В отличие от этих цветных узоров – пройдет. Все всегда проходит – это… несправедливо.
– Мой самурай, – Генджи снова подтянулся повыше и принялся целовать ему спину. – Неправильный самурай.
Хабари выдохнул, выгнулся. Хорошо, слишком хорошо, чтобы быть правильным.
– Грязный самурай, – Генджи засосал кожу под лопаткой.
Грязный. И тут нет ни душа, ни бани. Надо будет что-то придумать – в таком виде возвращаться в штаб нельзя.
– Везде грязный, – губы спустились на поясницу. – Тебе ведь это нравится.
Хабари кивнул. Произнести это вслух до сих пор не получалось – словно он боялся окончательно и бесповоротно нарушить страшное табу.
– Здесь грязный, – Генджи поцеловал ожог от сигареты, все еще отзывавшийся ноющей болью. – И тут.
Хабари через плечо следил, как тот развел ему ягодицы, облизал пальцы и толкнулся ими внутрь. Уже привыкшее тело не сопротивлялось, напротив, радовалось, предвкушало вторжение. Генджи ухмыльнулся и вытащил пальцы, и Хабари не сдержал разочарованного вдоха.
– Сейчас получишь, погоди, – Генджи наклонился и коснулся языком прямо там.
Хабари вздрогнул:
– Не…
Генджи ущипнул его за бедро и оторвался от своего занятия:
– Грязный ханжа.
– Это…
– Я буду делать с тобой, что захочу. И не ври опять, что тебе не нравится.
Хабари уткнулся лицом в скрещенные руки. Недопустимо. Это просто недопустимо. И омерзительно приятно. А Генджи все не прекращал, просто трахал его языком и радовался, что Хабари метался между стыдом и удовольствием. Наконец он отстранился.
– Переворачивайся.
Хабари покорно перекатился на спину, и Генджи подхватил его под бедра. Он облизывался и ухмылялся так довольно, что смотреть на него не было сил.
– Презерватив?
– Нахуй! Выебу тебя так.
Хабари только протянул руки и обвил его за шею. А что еще ему оставалось?
… – Джин-сама!
– Что? – он вынырнул из дремоты. Ах да, он вернулся несколько часов назад, вымылся и решил вздремнуть, потому что голова внезапно заныла. Несильно – просто неприятно кололо в виске. Пары часов сна должно было хватить, чтобы забыть о боли.
– Прошу прощения, – у футона на коленях стоял Зенджо. – Вы просили вас разбудить.
– Спасибо, – Хабари приподнялся на локте, и в виске снова кольнуло даже сильнее, чем раньше. Странно, что сон не помог. – Подожди меня в кабинете, я скоро приду.
– Да, Джин-сама, – Зенджо поднялся, поклонился и вышел.
Проклятая голова. Хабари потер лоб и сел. Ягодица отозвалась болью. Хабари коснулся того места, о которое Генджи затушил сигарету. Оно все еще ныло даже через халат. Сколько времени прошло? Часа четыре, если не пять, а ожог почему-то не затянулся.
Хабари замер. Почему? Что случилось? Сила была с ним, привычная и отзывчивая. Но ожог все равно остался. Хабари помотал головой. Ладно, сейчас нет времени. Он разберется с этим позже.

Глава 10

Мальчишки бесились. Микото наблюдал с дивана, как они, устроившись прямо на полу, о чем-то трепались, то в шутку переругиваясь, то покатываясь от хохота. Кажется, это были какие-то глупости: кто-то с кем-то подрался, кто-то подцепил девицу… Изумо еще не вернулся – отправился разузнать про чертова стрейна Масутани Хироши, а потому молодежь учуяла запах свободы. Никто не стоял над душой, не трясся над драгоценными бутылками и любимой стойкой. Можно потолкаться, побегать, поорать вволю. В общем, обычный вечер в Хомре, только более шумный.
И Татару снова где-то носило. Опять какое-нибудь дикое хобби?
Анна пристроилась на другом конце дивана и пила сок, разумеется, красный. По идее, все это должно было умиротворять. А вот ни хрена.
Микото потер висок. Сегодня все раздражало. Слишком яркий свет, слишком громкий смех, слишком быстрые движения.
Кагуцу держал своих людей в узде. Не обычных сопляков, а головорезов и отморозков. Как? Просто он был еще страшнее, чем они. И им двигала ненависть – общая с ними ненависть. К тем, кто их презирал, унижал, к тем, кто над ними издевался. Все понятно, но кто-то сказал, что ненависть порождает только большую ненависть. Что случилось, если бы Кагуцу не ненавидел? Стал бы он тогда королем? Наверное, все равно стал. Однако закончилось бы все иначе.
И еще… Да, Кагуцу разрушала собственная злость, но разрушала медленно. Как, наверное, сейчас рассыпался меч самого Микото – понемногу, кусочек за кусочком. Так – кто знает? – протянуть можно довольно долго. Но тут появился Хабари Джин с безумием и одержимостью, еще более страшными, чем у Кагуцу. Потому что прежний Красный король хотя бы был честен с самим собой.
Черт, вот зачем об этом сейчас думать? Обо всех этих сомнительных играх, о любви через боль и боли через любовь? Нет, оба были взрослыми людьми – их дело, чем они занимались. Просто… Просто, это, мать вашу, больше тянуло на изощренное саморазрушение.
Мунаката, похоже, умудрялся как-то отстраняться. Или просто делал вид, что покойники в голове его не волнуют. Все же он мудак – не такой, как Хабари Джин, но все равно…
– Микото? – Анна озабоченно смотрела на него, а наполовину полный стакан с соком стоял на столике возле дивана.
– Все норм, – Микото отвернулся, не желая встречаться с ней взглядом. Если в голове снова всплыл Кагуцу, то нечего показывать его мелкой, и мысли о Мунакате тоже не надо.
Что-то грохнуло, зазвенело. Так, кажется, эти придурки все же раскокали какой-то стакан.
Микото хмуро посмотрел на Яту, растерянно пялящегося на осколки вазы, вроде не особо ценной. Рядом, разумеется, вертелся его очкастый приятель с такой кислой рожей, что аж челюсть свело. Остальные старательно делали вид, что они тут ни при чем.
Ята поднял глаза и послал Микото взгляд – виноватый и растерянный одновременно.
– Убрали все, – Изумо всегда нудел, что Микото слишком многое спускает этому пацану с рук. Но сегодня бесило все – и щенячьи глаза Яты тоже. Неправильно, Микото понимал это, просто проклятая голова, Кагуцу, Хабари, Мунаката… Их слишком много!
Мальчишки куда-то понеслись – наверное, за совком и веником, а Микото прикрыл глаза рукой. Нет, только хуже. Может, свалить отсюда? Пошататься по улицам, врезать кому-нибудь?
Хлопнула входная дверь, звякнул колокольчик.
– Что вы тут устроили? Вас даже на пару часов нельзя одних оставить! – Изумо. Вернулся, наконец.
Ята принялся оправдываться, гремя… Черт его знает, чем. Микото не собирался открывать глаза, чтобы это выяснить. И хрен ли так греметь? Почему нельзя все делать тихо? Почему надо топать и кричать? Бля, хоть минутку покоя…
– Эй, Микото, ты бы хоть…
– Что – я?!
В ответ повисла тишина, и Микото понял, что последние слова прорычал.
Он отнял руку от лица и узрел пораженные физиономии мальчишек и слегка удивленного Изумо.
– Ты как?
Как-как? Хреново!
– Зашибись. Что встали? Сказал же убраться!
Какой-то недоумок что-то выронил, и в виске стрельнуло так, что на мгновение потемнело перед глазами. А потом мир стал наливаться красным.
– Микото! – так, теперь и Анна.
– Да заткнитесь вы все хоть на пять минут!
Микото встал, покачнулся. Не думать, просто сосредоточиться на чем-то другом, безобидном. К черту Кагуцу и чужие воспоминания, к черту все… Он просто хотел, чтобы его оставили в покое. Неужели это так сложно?!
Всякое бывало. И раньше на Микото порой накатывало, но он сжимал зубы и пережидал. А эта волна, алеющая волна пламени, готова была накрыть его с головой. Все это неправильно. Это не его злость – не только его.
В гробовой тишине Микото глубоко вдыхал и выдыхал – и считал каждый вход и выдох. Спокойнее, еще спокойнее. Сейчас ярость уйдет, а следом за ней и боль. Только бы никто…
На этот раз колокольчик звякнул совсем слабо. Не обращать внимания! От напряжения Микото пробил пот. Еще немного, и его начнет трясти, как припадочного.
Татара скользнул к нему от двери, протянул руку.
– Не прикасайся, – прошипел Микото.
Тот замер в растерянности.
Необходимо отсюда убраться. Пламя уже покалывало на кончиках пальцев, шептало, провоцировало на сумасшествие.
Обгорелые трупы в сожженном квартале, визжащий и корчащийся человек, объятый пламенем… Кагуцу знал, как его зовут и почему он заслужил огонь… Ярость-ярость-ярость… Сдохните все! Очиститесь…
Нет. Кто-то сказал, что у Красного короля грязное пламя.
Вы, Красные, совершенно не умеете себя контролировать.
Меня целовал ты или Кагуцу?
Нет, не то…
Вы различаетесь сильнее, чем я думал.
Вот оно! Микото вцепился в эту мысль, как в спасательный круг.
Они разные. У них мало общего, ничего общего.
Кагуцу давно умер, а его душа – или что у него было вместо нее? – в аду. Все это просто морок.
Шаги давались с трудом, но Микото заставил себя медленно дойти до лестницы и подняться на второй этаж. Его по-прежнему сопровождала тишина. Хорошо – потому что он все еще висел на волоске над огненной бездной.
Микото вошел в комнату и, не включая свет, упал на кровать. Кажется, он просто вырубился, а когда открыл глаза рядом на стуле сидел Изумо. В темноте был виден только его смутный силуэт и огонек сигареты.
– Я успокоился, – произнес Микото. Голова… нет, еще немного ныла, но вполне терпимо. И даже меч, кажется, стал давить меньше, чем в последние дни. Словно все это время Микото таскал два меча – свой и Кагуцу.
– Я рад, – голос Изумо прозвучал несколько сухо. – Ты нас всех перепугал. Даже Анну с Татарой.
– Где…
– Я отправил их спать. Сказал, что после такого шоу ты наверняка продрыхнешь до утра.
Микото осторожно сел. Вроде все нормально.
– А теперь скажи, что на тебя накатило? – Изумо включил ночник, и Микото наконец-то разглядел его лицо – непривычно серьезное.
Блин, и не объяснишь ведь. Засевшим в голове Кагуцу Микото ни с кем делиться не собирался. Разве что с Мунакатой, и то вышло невольно. А зачем? Ведь не поймут или сделают вид, что поймут, что еще поганее.
– Это из-за Синего короля, да?
– Что? – обалдел Микото.
– Из-за… как его? Мунакаты Рейши? – в голосе Изумо было напряжение, да что там – почти злость. – Как он объявился, ты стал себя странно вести. Слушай, Микото, я все понимаю. Ты – король, он – король. Ни от меня, ни от Татары с Анной тут никакого толку. Но если этот засранец…
От накатившего облегчения Микото хохотнул. Вот черт! Что там Мунаката втирал про разницу в силах и подчиненных? Может, у него и так, но Хомра – не Скипетр. Пусть идет в жопу, но Изумо и Татара – друзья, и плевать на силу и прочую хрень.
Изумо взирал на него, как любящий дядюшка на безнадежно глупого племянника.
– Извини, – Микото еще раз фыркнул. – Честно – Мунаката тут не при чем!
– Ты еще скажи, что это не по его милости который день выясняю, что это за стрейн такой – Масутани Хироши.
Микото прикусил язык.
– Ну…
– Микото, я тебя давно знаю. И, самое главное, я не идиот, а земля слухами полнится.
– Ладно, – оставалось только вздохнуть. – Просто Мунаката у нас в должниках – это полезно. Я думаю. Но… в общем, насчет того, что было внизу… Тут он действительно не при чем.
Изумо затушил сигарету и послал ему осуждающий взгляд.
– Этот тип – скользкий, как угорь. Ты уверен, что он вообще будет считать себя нашим должником?
– Уверен.
Изумо пожал плечами:
– Ну смотри.
– Кстати, ты о стрейне-то что-нибудь узнал?
– Да, – Изумо закинул ногу на ногу. – Интересный мужик оказался. Даже с Сузуоки было проще, чем с ним. Так что намекни твоему Синему приятелю, что он чертовски нам должен.
– Прямо скажу, не сомневайся.
Изумо только покачал головой.
– Во-первых, Масутани засветился еще при прошлом Скипетре – ему за сороковник. Причем он не брезговал и с обычными бандитами дело иметь. Однако, как мне сказали, ему доверяли – Масутани слово держал и своих не бросал. Во-вторых, он сумел удрать от Золотых.
– Ничего себе!
– И не говори. Это случилось незадолго до инцидента Кагуцу. Сам понимаешь, после него всем стало не до Масутани Хироши.
– Как он сбежать умудрился?
– Говорят, его вытащили приятели. Подкараулили, когда его перевозили из одного места в другое, и отбили. Предупрежу следующий вопрос – Золотые пострадали, причем, говорят, серьезно. Судя по тому, как до сих пор трудно разыскать что-то внятное по этой истории, кого-то даже убили. Я, конечно, с Зайцами мало общался, но понял, что они из тех, что свои проколы предпочитают скрывать.
– Во дает! – Микото даже присвистнул. – Но странно, что Масутани не достали. Даже учитывая кратер.
– Вот, соображаешь же! – Изумо довольно улыбнулся. – И какие твои варианты?
Микото подавил желание застонать.
– Решили, что Масутани помер?
– При отсутствии тела?
– Кто-то надежный им это втер?
– Тоже вариант, кстати, – Изумо даже задумался. – Но чревато для обманщика, когда его ложь раскроется. Хотя за столько-то лет можно придумать себе оправдание… Ладно, более-менее достоверно известно то, что, как ни странно это звучит, Масутани действительно умудрился добрый десяток лет скрываться от Золотых так, что его было не видно и не слышно. Оживился он только в последнее время. Если верить моим информаторам, года два как. Причем все по мелочи. Считай, Масутани снова начал с нуля.
– А как же приятели? Те, которые его вытаскивали.
– Тут вообще все интересно. Было их четверо. К настоящему времени трое мертвы, один пропал без вести.
Микото почесал затылок:
– Хреново быть другом Масутани Хироши.
– Да, есть повод задуматься. В общем, куда ни ткни, все вызывает вопросы. При этом Масутани-то идейный.
– В смысле?
– Золотые и Синие ему хорошо так жизнь испоганили. Я не успел про эту часть его биографии разузнать поподробнее, но если в общих чертах, то еще его родители от Зайцев натерпелись. Мать Масутани тоже стрейном была. И позже кто-то из его друзей сначала к Синим, а потом, разумеется, к Золотым угодил с билетом в один конец.
– Значит, новый Синий король ему поперек горла.
– Да. Скипетр для него – гончие псы при Золотых.
Все равно что-то тут не так.
– А как умерли друзья Масутани?
– Одного застрелили при облаве полицейский, другой вроде сам умер, третий – несчастный случай. Сам понимаешь, Скипетра не было, а Золотые… Опять-таки, как я понял, если стрейн не был каким-то уж совсем уникальным и Зайцы не желали заполучить его себе в лабораторию и если у него хватало ума сидеть тихо, то он вполне мог жить спокойно. А всякую мелочевку и полиция своими силами гонять умудрялась. В общем, с учетом стрейнов было все довольно паршиво.
– И даже если б Зайцы захотели отыскать Масутани, им пришлось бы до хрена побегать. А Масутани это просек и начал высовываться. Но тут снова Синие.
– Как-то так. Но что-то не верится мне, что он тут же наплевал на осторожность и решил так подставиться.
– Осточертело столько прятаться? И как понял, что снова уйти на дно придется, так крышу и сорвало?
Изумо снова закурил.
– Не похоже это на, как ты выразился, срыв крыши. Вот о чем говорят. Как только Мунаката Рейши стал Синим королем, стрейны весьма приуныли. Есть и те, кто рвется в бой, но это, в основном, молодежь, которая смутно себе представляет, что такое Скипетр. Старички же сидят тихо и надеются, что им зачтут десятилетие примерного поведения.
– И что сделал Масутани?
– После своего возвращения, как я уже сказал, он не высовывался. Для стариков Масутани оказался слишком радикален, а для молодежи – недостаточно бунтарь. При этом первые боялись, что Золотые вспомнят об обстоятельствах побега, а вторые винили Масутани в том, что тот столько времени прятался. Тем не менее, небольшую банду он создал. Действовали они, я бы сказал, разумно. Внимания не привлекали и проворачивали что-то относительно законное для прикрытия.
– А когда инициировался Мунаката?
– Внешне ничего не поменялось. По крайней мере, так говорят те, кто так или иначе с Масутани пересекался. Потом – месяц, наверное, прошел, к нему в банду пришла новая девица. И снова пару месяцев тишины.
– Но затем они напали на Мунакату.
– Именно. И что еще для меня странно. Был бы я на месте стрейна, то считал бы Синих только орудием. Главные враги, как ни крути, Золотые. А против них Масутани как будто ничего не замышлял.
– Может, месть глаза застила.
– Во-первых, он не дурак. Во-вторых, когда месть глаза застит, десятилетиями не выжидают.
– Тоже верно.
– В общем, я бы на месте Масутани эти годы потратил на придумывание страшной мести Золотым, а Синие стали бы для меня поводом снова затаиться и вносить в план коррективы. Если бы я так возжаждал убить нового Синего короля, пока тот не набрал людей и не вошел в полную силу, то уж точно не стал бы это делать так глупо.
– Но Масутани сделал.
– Да, и дальше началась феерия. Он совершил глупость, попался и удрал от Золотых второй раз. Как такое возможно?
– Золотые вообще мышей не ловят?
– Некоторые разброд и шатание там явно есть. Вся история с этим поганцем Мизучи на это намекает. Золотой король, получается, не замечал безобразия, творившегося у него прямо под носом. Но мне более реальной кажется другой вариант. Кто-то Масутани помогает. Хотя нет, неправильно выразился. Не помогает – руководит.
– Ты о чем? – Микото скрестил ноги и тоже закурил.
– Масутани никогда не бросал своих. Поэтому когда он удрал от Золотых только с этой своей новой девицей, те, кто его знал, поразились, а потом решили, что это какой-то хитрый план. Но теперь уже понятно, что никакого плана нет – он своих кинул. Или его заставили кинуть.
– Тот, кто прикрывал его от Золотых?
– Думаю, да.
– И зачем?
– Ни малейшего понятия, – Изумо покосился в темноту за окном. – И мы не знаем даже, продался ли этому кому-то Масутани с потрохами или его мнения никто и не спрашивал.
– Кто-то взял Масутани на сворку?
– Как вариант. И пообещал ему что-нибудь, скажем, месть Золотым или Синим.
– Так, погоди. На Мунакату-то они напали по приказу хозяина? – проклятье, надо было расспросить Синего короля поподробнее! – И хозяин, получается, их потом из института Золотых вытаскивал. На хрена такие сложности?
Изумо медленно выдохнул табачный дым:
– Мы что-то упускаем. И если новый Синий король не дурак, то если шансы, что он уже сам все выяснил. Вот что у нас есть. Во-первых, что-то не так с этой новой девицей. Она пришла только два месяца назад, но сбежал из Института Масутани именно с ней. Во-вторых, нападение на твоего Мунакату – часть плана, не знаю, какая, но точно важная. В-третьих, скоро что-то случится.
– Про девицу ты не узнавал?
Изумо послал Микото возмущенный взгляд:
– Давай мы теперь вообще все для Скипетра выяснять будем! Нет, времени не хватило, к тому же я все же на Масутани сосредоточился. Ладно. Лучше помозгуем по поводу хозяина Масутани.
– Ну ладно, – немного обреченно побормотал Микото.
– У него есть возможность удерживать под контролем сильного стрейна – а Масутани, говорят, очень силен. Причем удерживать долгое время. Значит, уже больше десятка лет назад у него были такие способности.
– Еще один стрейн?
– Более сильный, чем Масутани, и никто о нем не знает? Вряд ли. И у этого хозяина есть свои люди – болтают, Масутани и его девицу после побега фургончик ждал. Так что, если брать твою версию, Золотые проглядели не одного могущественного стрейна, а целую организацию, что еще более сомнительно.
– Так Мунакату и раньше убить пытались.
– Явно идиоты-самоубийцы, – отмахнулся Изумо. – Нет, тут иное. Итак, если это не стрейн, то кто еще в Японии может обладать достаточной силой и ресурсами, в том числе людскими?
Он торжественно посмотрел на Микото.
– Ну король, – буркнул тот и обомлел. Потому что, блин, действительно – только король.
– Именно!
– Черт, кто?
Изумо затушил сигарету:
– Точно не мы. Вроде мы с тобой раздвоением личности не страдаем? И не Золотой. Я, признаюсь, еще на кого-то из его подчиненных подумывал, но после истории с Мизучи, говорят, всем Зайцам устроили хорошую проверку. Наверняка что-то вскрылось бы. Так что совсем этот вариант я не отбрасываю, но он мне кажется сомнительным.
– Да зачем это королю? – идея все равно казалась дикой. – Кто-то решил под Золотого копать?
– Может быть, хотя и не факт. Пока точно копают под нового Синего. Ладно, вернемся к королям. Серебряный?
– Он вроде на дирижабле сидит.
– Это мы так думаем.
– Ну хорошо, пусть будет Серебряный.
– Не отлынивай от мозгового штурма. У нас еще есть Бесцветный.
– Сидит где-то в горах. Или мы так думаем.
– Вот, уже лучше. Твой Мунаката, кстати, не так давно у него гостил.
Микото повозил концом потухшей сигареты по дну пепельницы.
– Он не мой. Если б я был злодеем, то тогда бы его и убил.
– Никакого воображения! Зачем нашему злодею так подставляться? К тому же у нас еще два кандидата: Черный и Зеленый.
– И на кого ставишь?
Изумо задумался на пару мгновений.
– На Зеленого.
– А почему не на Черного?
– Потому что Зеленый не ладил еще с прошлым Скипетром.
– И все? Фигня. Такое никто не сожрет.
– Разумеется. Все, что мы тут с тобой нагородили, яйца выеденного не стоит без горы доказательств. Но я все равно ставлю на то, что против нового короля играет кто-то из старых. А вообще, – Изумо подпер подбородок кулаком, – мне время надо. Я ж не фокусник, чтобы кроликов из шляпы вытаскивать. Впрочем, втолкуй сво… Мунакате, к каким выводам мы пришли. Дальше пусть сам побегает.
Микото поморщился и полез за мобильником.
– Что, прямо сейчас с ним говорить собираешься? Ночь на дворе.
– Пол-одиннадцатого, – Микото покосился на свои часы. – Этот псих еще работает, уверен.
Один гудок, второй, третий… Мунаката отзывался, самое позднее, на пятом. Может, и правда уже дрыхнет? На седьмом в мобильнике вдруг что-то громко затрещало, а потом повисла тишина.
Микото уставился на свой телефон – нет, вроде работает. Да фигня это, просто глюк на линии. Микото снова набрал номер. Черт!
– Что там? – осведомился Изумо.
– Абонент вне зоны доступа… Что ты там сказал?
– Ты о чем?
– Про во-первых, во-вторых и в-третьих? Что скоро что-то случится?
Изумо прокашлялся:
– Судя по времени, прошедшему с побега, Масутани должен скоро показаться. Даже странно, что он не появился раньше.
Микото медленно поднялся с кровати.
– Ты чего?
– Так, погулять захотелось.
– Микото!
Он поймал взгляд Изумо – напряженный и изучающий. И, пожалуй, немного недоуменный.
Действительно, какого хрена? Нужно ему вытаскивать Мунакату из задницы? И есть ли эта задница вообще? А если есть, пусть сам справляется. Микото обдумал все эти мысли по очереди один раз, второй. А потом решительно пошел к двери.

Окончание в комментах

@темы: yaoi, Kusanagi Izumo, Munakata Reisi, Suoh Mikoto, NC-17, fanfiction